Заговор сердец - Патриция Уилсон

- Ясно, - сухо заметил он. - Вы были совсем малышкой, когда я впервые попал за границу. Мне уже тридцать шесть.

- А мне двадцать пять. Ну и что? Какое это имеет отношение к делу? Кэсси с недоумением взглянула на него. - Что же касается малышки, то ростом я всегда была чуть ли не выше всех, включая парней. Но дело не в этом. Ваши репортажи были по-настоящему захватывающими, а временами опасными.

- Это уж точно, - задумчиво подтвердил он. - Когда живешь с постоянным ощущением скоростного полета на большой высоте, то очень трудно привыкнуть к земле. Работа в "Брэдбери хералд" редко дает ощущение высоты и никогда - опасности, если не считать наших с вами стычек. Вы совершенно правы, я был отнюдь не в восторге, да и теперь еще иногда ощущаю досаду.

Он сел, не отводя от нее пытливого взгляда.

- Мой отец основал эту газетную фирму. Начав репортером, он поднялся до главного редактора "Брэдбери хералд", а затем, когда подвернулась возможность, купил все предприятие. Он вложил в него все наличные деньги и все, что сумел занять и затраты себя оправдали. Он начал почти с нуля. Ему было очень нелегко, Кэсси, и временами нам приходилось экономить каждое пенни. Университет для меня тоже не был развлечением, потом я стал репортером, из тех, кому, как вы только что напомнили, платят гроши, перебрался на радио и, наконец, на телевидение. Отец хотел, чтобы я приехал сюда и принял руководство газетой, но мне нравилась моя работа. Лишь когда отец отошел от дел, я с большой неохотой приехал сюда, прежде всего потому, что он заболел. Он против моего возвращения на телевидение, боится, что в один прекрасный день пуля настигнет меня, и поэтому хочет, чтобы я остепенился, завел семью и остался здесь. Это - очередной пункт программы, с которым нужно разобраться перед тем, как лечь в больницу.

- Выходит, он думает, что больше не выберется оттуда? - с тревогой спросила Кэсси, забыв о собственных неприятностях.

- Ему уже под семьдесят, и с больницей он долго тянул. Сдавление желудка - вещь весьма неприятная, и он, по-моему, решил, что всей правды ему не говорят.

- А на самом деле говорят? - с искренним беспокойством спросила Кэсси.

- Да, но у него очень неспокойно на сердце. Признаюсь, Кэсси, я схитрил, - виновато усмехнулся Джордан. - Я пригласил вас сегодня, чтобы попросить съездить со мной к отцу, но затем собирался предложить вам обручиться со мной, для виду, чтобы успокоить старика - пусть спокойно ляжет в больницу, думая, что я наконец остепенился.

Да, серьезный резон, куда серьезнее, чем тот, по которому ей самой требовался провожатый, и все же слова Джордана привели Кэсси в сильное замешательство.

- Почему я? - озадаченно спросила она. - Отношения у нас не самые лучшие, и я больше чем уверена, у вас наверняка найдется приятельница и не одна! - более подходящая для этой роли.

- Но ни одна из них не понравится ему, - грустно усмехнулся Джордан. - Его любовь, похоже, распространяется только на нас с вами. И большая ее доля принадлежит вам!

- Мне об этом неизвестно.

Кэсси вскочила и, обхватив себя за плечи, принялась нервными шагами мерить гостиную. Одно дело - обманывать свою мать и Луиджи, и совсем другое - Хэролда Риса.

- Нет, так нельзя! - решительно сказала она. - Когда он выйдет из больницы и все узнает, он будет просто оскорблен и перестанет доверять нам обоим. Я не могу так поступить с вашим отцом.

- Но собираетесь проделать это с вашей матерью и этим... Луиджи, мягко напомнил он.

- Там совсем другое! Для меня это самозащита... к тому же я не согласилась на такой план...

...пока что, - спокойно закончил он. - Если говорить об отце, то он с легким сердцем ляжет в больницу, зная, что я надежно берегу все, чем он в своей жизни дорожит. А когда его выпишут, мы все ему осторожно объясним, и не сразу, а через месяц-другой. К примеру, скажем, что слишком часто ссоримся, и, кстати, нисколько не погрешим против правды, - иронически добавил он.

- Через месяц-другой? - Кэсси перестала сновать по комнате и быстро села. - Я никогда... я думала, это всего на один день!

- Да ладно вам! - оборвал он. - Лавиния Престон далеко не глупа, а к тому же великолепная актриса. Чтобы убедить ее, мало приехать с кавалером и нежно повздыхать! Уж ктокто, а она сразу заметит плохую игру!

Джордан прав. Просто ей не приходило в голову взглянуть на ситуацию с такой стороны, и в глубине души эта затея по-прежнему пугала ее. Как-никак речь идет о нескольких месяцах! Да и при мысли об отце Джордана сердце сжимала тревога.

- Я не могу дурачить вашего отца! - решительно сказала она, но под взглядом Джордана вновь почувствовала неуверенность.

- Даже ради того, чтобы дать ему немного радости и покоя перед тяжким испытанием? Слишком большой груз для вашей совести? А мне было показалось, что он значит для вас больше, чем ваши собственные родители. Для него-то вы на самом деле как дочь. Сегодня я прочел ему по телефону вашу последнюю статью, так он буквально расцвел от гордости. Вот ради этого он и работал в газете. Ну, что для вас важнее, Кэсси? Ваша совесть или ваше доброе отношение к отцу? Суть проблемы именно в этом.

- Не знаю, справлюсь ли я, - помолчав, сказала Кэсси. - Я чувствую плохую игру, но это вовсе не значит, что сама я - хорошая актриса. Мать сразу меня раскусит, впрочем, как и ваш отец.

- Я больше чем уверен, что ваша мать ни о чем не догадается, - хмуро сказал Джордан. - От вас требуется лишь время от времени вздыхать и заливаться краской, а вашу мать и Луиджи я беру на себя. Надеюсь, вы умеете вздыхать и стыдливо краснеть? - насмешливо добавил он.

- Краснеть - да, а вот насчет стыдливости и нежных вздохов не знаю, ответила Кэсси, внезапно улыбнувшись.

Неожиданно она почувствовала, как все ее тревоги и страхи улетучиваются. Джордан Рис не юный мальчик, который станет смущенно хихикать от ее вранья. Мысль о том, что он будет радом, успокоила Кэсси, и она была рада, что выложила ему свои беды.

- Ваш отец, однако же... - начала она, и ее лицо вновь потухло.

- Со временем все образуется, - спокойно проговорил он. - У вас ведь нет причин желать нашей помолвке скорого конца, верно?

- Нет, пожалуй. Да, в общем, это не имеет значения, - с удрученным видом сказала она.

До сих пор Кэсси давала от ворот поворот всем мужчинам, пытавшимся ухаживать за ней. После Лунджи она не доверяла никому, кроме Хэролда Риса. И все-таки доверилась Джордану, но в конце концов это доверие взаимно.

- В таком случае завтра мы едем, и будь что будет. - Он встал. - А тем временем прорепетируйте свою на редкость очаровательную улыбку. Она вам понадобится, когда вы предстанете перед вашей матерью и... другом. Никто ничего не знает, только вы и я. И она не узнает, поверьте!

Кэсси молча кивнула, все еще с тревогой, но он, уже в дверях, ободряюще улыбнулся, и оба вдруг почувствовали себя заговорщиками, которые владеют некой общей тайной. Как хорошо, подумала Кэсси, что завтра не нужно идти на работу. Не придется давать объяснения.

ГЛАВА 3

На следующий день, когда к дому подъехал "порше" Джордана, Кэсси, стоя у окна и глядя, как он выходит из машины, вдруг разволновалась. Вид у него был довольно хмурый. Совместная затея, похоже, нравилась ему не больше, чем ей. Любопытно, что он сегодня надел, сама-то Кэсси долго не могла решить, какое платье выбрать. Джордан был в отличном темно-сером костюме и сверкающей белизной сорочке, и Кэсси поневоле признала, что он слишком, даже вызывающе красив. Но взгляд у него был какой-то отрешенный, холодноватый, и она вдруг засомневалась в успехе их предприятия.

Хорошо хоть, что в итоге она остановила свой выбор на строгом костюме. Испытание предстоит необычайно трудное, и надо быть во всеоружии. Очевидно, Джордан разделял ее мнение, поскольку при виде подчеркивающей стройность ее бедер узкой юбки и короткого прямого жакета на его лице тотчас отразилось явное одобрение.

- Великолепно! - воскликнул он. - Синий цвет очень вам вдет. - Он окинул ее внимательным взглядом, сразу же отметив на ее лице следы беспокойно проведенной ночи, и снова нахмурился. - Все будет хорошо, Кэсси, - деловито сказал он, взял ее чемодан и посторонился, пропуская ее вперед. - Через несколько часов вы сами убедитесь, что все ваши тревоги были напрасны.

Кэсси так не думала, но тем не менее ей было приятно, что Джордану небезразлично ее беспокойство. И все же она чувствовала себя не в своей тарелке. Джордана, казалось, вовсе не трогало, что он, не скрываясь, заехал за ней и что они одновременно взяли выходной в газете. Их обоих прекрасно знали в городе, и Кэсси не оставляло ощущение, будто множество глаз наблюдают за их отъездом. А ее шефу все это было, по-видимому, совершенно безразлично.

Напряжение не покинуло ее, даже когда город остался позади. Напротив, тревожные мысли все больше овладевали ею, и, когда спустя некоторое время Джордан повернулся к ней, Кэсси прочла в его глазах досаду.