Цветы тянутся к солнцу - Лябиба Ихсанова

В тот день, когда Газиза пришла к сестре, муж Ханифы Шакир был на работе, и Газиза пожалела, что он их не встретил. Она любила Шакира. Любила вместе с Закирой висеть на его сильных руках, любила смотреть, как ловко он делает игрушки им с Закирой, любила вместе с ним сидеть за столом.

Но в тот раз они сели за стол без Шакира. Ханифа быстро развела огонь в печке, напекла блинов, дала девочкам по куску сахара.

— Ешьте, девочки, — сказала она, — сейчас Шакир придет, будем чай пить.

Такого лакомства, как блины, Газиза давно не ела. Сахар она зажала в кулаке — решила оставить к чаю. А Закира свой кусочек облизала со всех сторон.

— Оставила бы к чаю, а то весь слижешь, — сказала Газиза.

— Хочу и слижу! — ответила Закира. — А чай поспеет, твой отниму.

— Ишь какая хитрая, так я тебе и дам! — возразила Газиза, покрепче сжала кулачок и спрятала руку за спину.

В это мгновение что-то ухнуло на улице. Весь дом вздрогнул, что-то заскрипело. На голову посыпался сор с потолка. Из печки выплеснулось огромное, как перина, пламя и тут же втянулось обратно. Со звоном вылетела рама из окна. Газиза вскрикнула, сахар упал из ее руки, Закира подхватила его и через окно выскочила во двор.

И тут же нарастающий шум донесся с улицы. Слышно было, как бегут, крича и обгоняя друг друга, люди. Слышно было, как лают собаки, как плачут маленькие дети… Какая-то женщина, пробегая мимо, сунула в окно искаженное ужасом лицо.

— Ханифа, да что же ты сидишь! Немцы Казань обстреливают. Все в поле бегут! — крикнула она тревожным голосом и пропала.

Ханифа, вдруг обессилев, села на край нар. Но тут же вскочила, заметалась по комнате, не зная, на что решиться.

Бежать, как все? Бросить все и бежать? А как же Закира? Оставить ее здесь? Да разве можно даже подумать об этом? И печка… Хоть бы прогорела поскорее. Не бросишь же дом, когда в нем печка горит… А потом Шакир… Что он скажет, когда придет с работы? Где будет искать их?

Так ничего и не решив, Ханифа бесцельно металась между столом и печкой.

А Газиза прижалась в угол и молчала, дрожа от страха. Потом вдруг заплакала навзрыд и выбежала в дверь.

На улице она поискала глазами Закиру… Где там! Как грозовая туча, неслась по улице обезумевшая толпа. Мужчины и женщины, старики и дети метались туда и сюда. Закиры нигде не было…

Тут новый взрыв потряс воздух и землю, а за ним еще и еще…

Бросившись в придорожную канаву, Газиза прикрыла голову ладонями и лежала, ожидая, что будет. Какие-то лошади, тяжело ударяя по земле копытами, с тревожным ржанием проскакали над ней, пробежали куда-то громко кричавшие люди.

В воздухе запахло серой. Черная копоть, нависшая над слободой, закрыла небо.

И тут раздирающим душу голосом кто-то крикнул:

— Пороховые склады горят! Немцы завод подожгли!

— Сейчас снаряды взорвутся! Вся слобода взлетит! — раздавалось со всех сторон.

Маленькая старушка, лежавшая в канаве рядом с Газизой, вдруг вскочила, закрыла руками голову, укутанную платком, из-под которого выбились седые волосы, и громко запричитала:

— Сафаргали, сыночек! Пропала твоя головушка…

У Газизы похолодело сердце. «Ведь и дядя Шакир там, — подумала она. — Что же с ним будет?»

Два дня бушевал пожар на Пороховом заводе. С неба падала черная копоть. Удушающий дым стоял над землей. Но Ханифа не уходила. Девочки, слава богу, вернулись. Она, надеясь на чудо, ждала, что вот-вот и Шакир войдет в полуразрушенный дом и, как всегда, даст одну руку Закире, другую Газизе.

Но Шакир так и не вернулся. Только на третий день его тело нашли под грудой еще теплых кирпичей разрушенного завода.

Вот с того самого времени Газиза и не бывала у старшей сестры Ханифы, в дом которой пришло неожиданное горе. События того страшного дня часто снились Газизе. Она вскрикивала во сне, просыпалась потная от страха… И только в последнее время стала понемногу забывать о том, что было тогда.

И вот сейчас, когда она вошла в дом, с новой силой поднялись воспоминания, и ужас охватил девочку. Ей показалось, что из темного угла вот-вот выйдет призрак Шакира…

Преодолев страх, Газиза осмотрелась. Комнату уже немного привели в порядок: в окно вставили раму, щели на потолке заклеили полосками бумаги. А вот цветов на окне нет…

Ханифа сидела одна в уголке и тихонько всхлипывала. Увидев Газизу, она вытерла глаза подолом фартука и приветливо спросила:

— Ну здравствуй, сестренка, как там у вас, все спокойно, ничего не случилось?

— У нас солдаты были, — сказала Газиза, — спрашивали, кто у нас ночевал. И меня спрашивали, и маму, а мы все равно ничего не сказали. А того солдата, который ночевал, поймали и посадили в тюрьму. И папу, наверное, теперь посадят.

Ханифа встревожилась не на шутку. «Кто же мог донести? — думала она. — Ведь я же сама его до Проломной проводила… Нужно предупредить Абдуллу…».

— Сиди дома, — сказала она сестре. — Никуда не ходи. Я Закиру пришлю и Лиду пришлю. А сама уйду ненадолго.

Ханифа торопливо оделась, нацепила пустые ведра на коромысло и вышла из дому будто бы за водой. Но пошла она не к колодцу, а прямо к дому Абдуллы.

Газизе стало страшно одной. Но тут прибежала Закира, а почти следом за ней вошла и Лида.

Газиза и прежде знала эту девочку. Им, бывало, и играть приходилось вместе. Но тогда у Лиды только мамы не было. С год назад Лидина мама умерла в больнице от чахотки. А теперь, после взрыва завода, Лида осталась круглой сиротой.

Сосед Абдулла привел девочку к себе. Ее вымыли, накормили, приласкали, и с тех пор Лида прижилась в доме Абдуллы. Она стала чистенькой и даже повеселела немного. И сам Абдулла, и его жена полюбили Лиду, как дочку. Соседи тоже любили ее, и лишь хозяйка яблоневого сада ворчала иногда:

— Какие люди пошли… Русскую девчонку в дом взяли… Греха не боятся…

Гапсаттар-Совенок вышел на улицу и не застал здесь никого из товарищей. Он побродил кругом да около, надеясь, что ребята скоро выйдут, но никто так и не появился. Тогда Совенок встал перед домом Матали, сунул в рот два пальца и несколько раз пронзительно свистнул.

В окне сейчас же показалась голова Матали, покрытая черной тюбетейкой.

— Заходи! — крикнул Матали и приветливо махнул рукой.

Совенок не сразу решился. Тетка Сабира не любит, когда Матали приводит домой друзей. Это он знал. Но, может быть, тетки Сабиры нет дома? Может, лепешки пошла продавать, может, еще куда, не зря же Матали так решительно зовет его?

Не раздумывая больше, Совенок переступил порог. Он увидел тетку Сабиру и хотел было повернуть обратно, но тут услышал такую новость, что пришлось остаться.

— Слышал, Совенок, — сказал Матали, — у меня отец с войны вернулся. Здорово, правда?

Совенок никогда не видел отца Матали, Саляхетдина. До войны Матали жил далеко отсюда, а здесь за все время их знакомства дядя Саляхетдин ни разу не появлялся.

Новость действительно была необыкновенной и сразу вызвала множество вопросов у Совенка.

Каков он на вид, этот Саляхетдин-солдат? Наверное, такой же маленький и толстый, как Матали? А может, у него и крест прицеплен к шинели, как у того безногого солдата, который по вечерам шумит в «Дунайской харчевне»? А может, он и винтовку привез с собой? Вот счастливчик этот Матали! Теперь начнет хвастать. И не так, как прежде, не зря. И тетка Сабира теперь подобреет. Подобрела уже — вот какую тюбетейку подарила Матали. Такая красивая тюбетейка и во сне не снилась Гапсаттару. И тетка Сабира такая ласковая стала. Бывало, ворчит да ругается: «Зачем ты их водишь в дом?» А сейчас улыбается:

— Заходи, сынок, заходи, поиграйте с Минлемухамметгали.

И дом не узнаешь: все здесь прибрано, все чисто и пол вымыла тетка Сабира. И сам Матали, в новой рубашке, в черной бархатной тюбетейке, мастерит что-то у окна.

Совенок подошел к товарищу. Тот прилаживал к большой катушке головки из маленькой картофелины.

— Вот смотри, — протягивая приятелю игрушку, сказал Матали. — Это солдат. Сейчас я винтовку ему сделаю. Здорово?

— Конечно, здорово… — согласился Совенок. — А где отец-то?

— В Журавлевских казармах, где же еще? Их как привезли, так и заперли в казарму. Вчера только отпустили на два часа и опять заперли.

— А я знаю, где их казармы. В Ягодной слободке. Я и дорогу туда знаю.

— Вот здорово. Давай, Совенок, сходим туда. А? А то я и насмотреться на него не успел.

— А чего же, сходим, конечно, — согласился Гапсаттар.

Ему бы только ходить, с его длинными ногами!

Ребята быстро надели башмаки и отправились разыскивать казарму. Отправились, даже не подумав о том, легко ли проникнуть туда, легко ли среди тысяч солдат найти там одного, нужного тебе.

Как только друзья вышли на улицу, Матали стал пересказывать Гапсаттару все, что вчера услышал от отца.