Андрей Шевченко - SuperAdmin

Но кроме боевого искусства, Кано учил их жить полной жизнью и оставаться людьми в любой ситуации. Учил до того самого дня, когда в очередной раз придя на занятия, Александр не обнаружил в додзе учителя. Кано тихо скончался, словно угас огонек свечи от порыва ветра. В тот день Александр понял, что осиротел во второй раз.

Он получил среднее интернатовское образование и сумел поступить в Сантанский университет на бесплатное обучение, чем несказанно удивил преподавательский состав интерната — на их памяти это был лишь второй подобный случай. Но Александр ничему не удивлялся — жизнь приучила его к тому, что никто не окажет помощи в трудный момент, поэтому сызмальства привык полагаться только на себя.

Он успел проучиться два года, когда его призвали в армию. В отличие от своих сокурсников, бегавших по медицинским клиникам в поисках неизлечимых болезней, Александр не стал уклоняться. О своих родителях он имел смутные, полуразмытые детские воспоминания, и за то, что Александр был лишен родительской любви и ласки, были ответственны сиссиане. Он не любил их всей душой, поэтому без особого ропота принял свой призыв в армию.

В порядке эксперимента военспецы Объединенных Республик сформировали специальную учебную часть для создания суперкомандиров. Эти люди должны были овладеть навыками многочисленных военных специальностей, чтобы впоследствии успешно командовать боевыми подразделениями любого уровня в любых условиях. Как потом отозвался об этом проекте маршал Маллингер, «утопия, но утопия красивая».

Из неуклюжего, угрюмого мальчугана мастер Кано вырастил атлетически сложенного бойца. Плюс учеба в университете на «отлично», плюс пси-тесты с невероятными результатами — нужно ли говорить, что на экзаменах Александр показал высший результат. Через три года его выпустили из экспериментальной части напичканным разнообразными воинскими знаниями и присвоили звание капитана. В его выпуске было сорок человек, и это был первый и последний выпуск подобного рода. «Наверху» кто-то счел нецелесообразным столь долго и дорого обучать специалистов, которые могут так быстро погибнуть — время жизни пехотного солдата на поле боя одна минута, но ведь то же самое относится и к их командирам. На этом попытки углубленного обучения и закончились. Всем выпускникам присвоили квалификацию специалистов первого класса, выдали удостоверения и отправили на фронт. Через день Александр уже прибыл в десантную дивизию «Маллаха» и получил под свое командование малый десантный корабль. На замечание новоявленного капитана, что его учили командовать не просто кораблем, а звеном или даже эскадрильей, начальник штаба грубо сказал:

— Мало ли чему тебя учили! Радуйся, что МДК дали!

Вот так и расходится теория с практикой.

Там, на фронте, он и познакомился с Василием Кобриным. До того как Васька попал в военную мясорубку, он был квалифицированным работодателем для полицейских, охранников и разработчиков секретных механизмов хранилищ денежных знаков. Попросту говоря: грабил банки. Как раз перед началом войны он засыпался, и его приговорили к пожизненной каторге, но в связи с повсеместными боевыми действиями Ваську отправили на фронт в штрафбат. Там он проявил чудеса храбрости на сиссианской боевой станции, и в награду его пожизненную каторгу заменили пребыванием в штрафбате до конца войны. Как говорил сам Василий, «хрен редьки не слаще», так как состав штрафбата менялся практически на сто процентов после каждого боя — смертников не жалели. Василий же не остановился на достигнутом и после того, как он угнал у конфедератов разведывательный корабль «Заря», его перевели из штрафбата в десантную дивизию «Маллаха» и присвоили звание сержанта со всеми вытекающими отсюда привилегиями. Там он провоевал год, пока его чуть не отдали под трибунал.

Василий надавал по морде нахальному тыловому лейтенанту, и по законам военного времени виновника должны были расстрелять, если бы не вмешательство Морозова. Александр засвидетельствовал, что виноват был лейтенант. Ваську разжаловали в рядовые и, чтобы больше с ним не мучиться, отдали под начало Морозова в штурмовой взвод при МДК. Впрочем, Александр пробыл в должности командира корабля недолго. По приказу одного скудоумного полковника десять малых десантных кораблей были брошены в мясорубку около Питона, четвертой планеты звезды Эйделя, соседней с Рендером. Предварительная разведка производилась спустя рукава, мощность оборонительных станций оценили совершенно неправильно. Следствием этого было то, что звено МДК вошло в бой с тремя боевыми станциями, совладать с которыми в принципе не могло, было зажато между ними и разбито.

Обломки аппаратуры и обшивки кораблей смешались с замерзшими каплями крови людей и плазмы инсектоидов, принимавших участие в десанте. «Миррит», которым командовал Александр, уже почти подобрался к вражеской станции, когда одновременно не выдержали огня противника восемь пластин лазерных отражателей. Из обломков разбитого корабля выбрались только четырнадцать членов экипажа. Каким образом огонь станционных орудий пощадил их шлюпку, известно одному лишь Богу. Из всего звена на базу возвратились только их спасательное суденышко и два с «Могучего». Экипажи остальных кораблей погибли все. Александр, Василий и еще человек пять по возврате на базу ринулись в штаб и разорвали бы полковника, отдавшего приказ об атаке, на части, но тот уже был заключен на гауптвахту и на следующий день казнен по приговору трибунала.

В последующие три года Александр принимал участие в боях за семнадцать планет, в бессчетных атаках на вражеские станции, в диверсиях на территории противника. За каждый бой давали награды, и у Александра их было столько, что места на парадном кителе просто не хватало. Но по-настоящему гордился только одним — он был из числа немногих воинов, кто являлся полным кавалером ордена «Легионеров» всех трех степеней. Орден «Легионеров» был высшей военной наградой Объединенных Республик и, как ни странно, Конфедерации, но это уже другая история.

Война шла своим чередом, пока в три тысячи пятнадцатом году не грянул гром среди ясного неба. Президиум Объединенных республик и Генеральная Ассамблея Сиссианского Союза заключили между собой договор о сотрудничестве и взаимопомощи, после чего они сообща за год разделали под орех Конфедерацию. Александр, не желая тянуть одно ярмо с сиссианами, два раза подавал в отставку, но его уволили в запас только после окончания войны.

Он уехал на Сантан доучиваться на свою гражданскую специальность физика-энергетика. Парочка университетских девиц «клюнули» на человека с тремя «Легионерами», но, убедившись, что он не привез с фронта ничего, кроме наград и ранений, быстро испарились с его горизонта. В учебке центрального штаба Александр получил такое образование, что без усилий завершил обучение в университете с отличием. Так как у него никаких особых планов на будущее не было, то он решил «двигать науку».

Профессор Аллиган в пух и прах раскритиковал его рационализаторские предложения, назвал непроходимым тупицей и быстренько, пока никто из коллег-соперников не перехватил, назначил Александра своим помощником и заведующим лабораторией поля. Целый год они совместно работали над проблемой частных случаев усиления гравитационных приводов космических кораблей, после чего благополучно зашли в тупик. Как-то после очередной гулянки Александр с кружащейся от последствий вечеринки головой предложил профессору развернуть поляризацию гравитонов на сто восемьдесят градусов. Оказалось, что профессор шутки не понял и всерьез принялся разрабатывать новую тему. А вскоре после этого Морозов увидел у дверей профессорской лаборатории охранников. Видимо, у профа что-то получилось, мелькнуло тогда в голове у Александра.

Глава 4

Сейчас Александр шел к Аллигану за советом. Старик хоть и был на работе ворчливым брюзгой, иной раз доводившим Морозова до белого каления беспочвенными (с точки зрения Александра) придирками о чистоте на рабочем месте, но обладал какой-то особой житейской мудростью. Не сказать, что проф был знатоком жизни, но его советы не раз выручали Александра из вполне конкретных ситуаций. Втайне Александр даже испытывал к Аллигану какое-то чувство, схожее с сыновьим. Что-то похожее на отношение к учителю Кано…

У дверей лаборатории его встретил детина в гражданском, с кулаками, размером с голову обычного человека и головой, размером с кулак того же представителя Homo Sapiens. Этот гориллоид сообщил, что вход в лабораторию разрешен только по спецпропускам. На остальные вопросы он отвечал: по спецразрешению и продолжал буравить подозрительным взглядом молодого ученого.

Александр понял, что тут он ничего не добьется, и побрел к Зеевицу. Зеевиц угрюмо сообщил, что профессор Аллиган убит, в лабораторию никто не допускается, почему и установлена охрана. Александр растерянно присел на стул. Аллиган убит? Бред какой-то! Кому профессор мог переступить дорогу? Он если и ругался, то исключительно с замдиректора по материально-техническому снабжению, который постоянно зажимал финансирование лабораторий. Чтобы профессор мог поссориться с кем-то из криминальных структур — никогда! Он вел жизнь затворника и бывал «снаружи» только на научных семинарах.