День рождения Буржуя - 2 - Юрий Рогоза

- Да уж не гренадер!

- Психологию девок вообще никто лучше меня не знает, - несмотря на реплики партнера, гнул свое Артур, - вкус у меня утонченный. Скажешь, не так?

- Я помолчу лучше, - не стал обижать его Гиви.

- Вот я и решил, - Артур на секунду замолчал, а потом торжественно объявил: - Пора мне заняться модельным бизнесом!

- Модельки, что ли, будешь клеить, - уже откровенно расхохотался Гиви. - Ладно, не кривись, не кривись. Не в лесу живу, понимаю, о чем речь. А кого в модели-то наберешь - шалав своих безработных? Вот это зрелище будет! Артур и его команда.

- Я, Гиви, - художник, - не обращая внимания на насмешки, продолжал Артур. - Я это только сейчас осознал. Мое призвание - красоте служить.

- Ну, Пикассо, давай еще по одной, - Гиви щедрой рукой разлил коньяк. - За красоту! - Единым духом опорожнив свой бокал, он смачно крякнул и вперил хитрые глазки в собеседника. - Выходит, узнал про Буржуя и решил, что можно спокойно домой податься?

Вся манерность мигом слетела с Артура, он тут же позабыл о своем великом артистическом призвании. При упоминании имени Буржуя руки у лимонного дива затряслись, коньяк расплескался, и Артуру пришлось поставить бокал на стол. Гиви не без удовольствия наблюдал за этой переменой.

- Что узнал? - хрипло проговорил Артур. - Он что, еще не успокоился?

Гиви посерьезнел, и в голосе его прозвучала неподдельная печаль:

- Буржуй, Артурчик, навеки успокоился, царствие ему небесное.

- Иди ты! - пораженный этой новостью, Артур не сумел скрыть облегчения. Он схватил со стола бокал и уже не чинясь опрокинул его в глотку. Ну, расскажи, расскажи...

- Да что рассказывать. Спалил заживо и себя, и жену с младенцем, и бабку. А может, помог кто... Темная история.

- С хорошим человеком этого бы не случилось, - с гаденькой улыбкой удовлетворенно заметил Артур.

- Ты не лыбься, не лыбься, - нахмурился Гиви. - Буржуй человек был! Не тебе, юнисексу, чета. Борис его уважал, а значит, и я уважаю.

- Подожди, а Верунчик? - вдруг вспомнил Артур.

- Да Вера-то в порядке. За Анатолием Анатольевичем замужем.

- За каким еще Анатолием Анатольевичем?

- Ну за Толстым. Только его никто так больше не называет. Он крепко поднялся - даже покойному Буржую и снилось.

- Что, в колясочке его возят? - злорадно поинтересовался Артур.

Гиви устало вздохнул:

- Говнюком ты был, Артурчик, говнюком остался. И Брюссели не помогли. Анатолий Анатольевич, если захочет, тебя самого в колясочку усадит. В мой зал, между прочим, ходит, силу восстанавливает. Лучше сообрази: у тебя алиби есть?

- Какое еще алиби? - насторожился Артур.

- А такое, мадмуазелька! - хохотнул Гиви. Теперь была его очередь злорадствовать. - Надежное. А то Толстый в самоубийство друга не очень-то верит.

- Да ты что, Гиви! Рехнулся, да? Я-то тут при чем? - Голос Артура снова предательски задрожал. Будущий кутюрье украдкой извлек из лимонных складок марку и быстренько ее сжевал.

- Ладно, художник, двигай по-быстрому. Думаешь, я не видел, как ты свою бумажку-промокашку сжевал? Давай, поднимайся. Пока твое гордое сознание не расширилось. Чертиков будешь дома ловить.

Артур вскочил, направился к выходу, но на пороге нерешительно замялся. Жалобно взмолился:

- А ты ему не скажешь? Ну что я приехал. Не говори пока, ладно, Гиви? Я лучше сам. Позже... Ведь если сам, то подозревать глупо, так ведь?

- Ладно, не тряси грудями. Анатолию Анатольевичу настоящий убийца нужен, а не кто попало.

- Мерси, Гиви. Мерси боку!

- Ага, Гитлер капут. - Гиви взял Артура за плечи и подтолкнул его к выходу. - Двигай, двигай.

Свежие пепелища зарастают быстро. Прошел лишь год, а месте, где стояла хата бабы Кати, не осталось и следов страшной трагедии. Природа сделала свое, хотя и не без помощи рук человеческих: Толстый выкупил участок и нанял рабочих, которые расчистили пожарище, засеяли землю травой. И о том, что здесь случилось, теперь напоминали только четыре одинаковых обелиска с именами жертв. "Остання Катерина Юхимовна", "Коваленко Амина Ренатовна", "Коваленко Владимир-младший", "Коваленко Владимир Владимирович" значилось на гранитных плитах.

Жители села обходили участок стороной. Отчасти из-за старинного поверья, предостерегающего от посещения тех мест, где люди погибли насильственной смертью. А большей частью просто потому, что бывшая усадьба находилась чуть на отшибе, рядом с левадой. Поэтому кортеж запыленных автомобилей, который по проселочной дороге подъехал к участку, остался незамеченным обитателями Волчанки. Но только ими.

Из огромного джипа, шедшего в голове кортежа, вывалились двое здоровенных детин и очень профессионально заозирались. Поляна перед ними не таила никаких видимых угроз, а левадой можно было пренебречь: слишком она далеко для прицельного выстрела из обычного оружия. Если же в ней укрылся хорошо подготовленный снайпер со спецоружием, то... Уберечь ведомого при таких условиях, увы, все равно невозможно. Эти азы ребята хорошо усвоили еще в школе телохранителей.

Только после наружного осмотра охрана позволила выйти из джипа Толстому и Вере. Чуть раньше выбрался из своей "мазды" Пожарский, а Борихин уже давно покинул свой потрепанный "жигуль" и успел провести собственную, независимую от телохранителей, рекогносцировку местности. Так оно вернее.

Солнце едва перевалило за полдень, в траве вовсю разорялись кузнечики, погожий летний день, сменивший пасмурное утро, не слишком гармонировал с печальным настроением приехавших, которые молчаливой вереницей

Толстый, облапил доктора и прижал его к себе, словно обиженного ребенка. Не чокаясь они выпили.

Уже через полчаса захмелевший Костя заплетающимся языком пытался подпевать Толстому, который наигрывал на гитаре одну из любимых песен Буржуя. Вера, то и дело затягиваясь, грустно поглядывала на эту парочку. А у Борихина и Пожарского, отошедших чуть в сторону, шла своя беседа.

- Чем похвастаетесь, господин сыщик? - с легким оттенком иронии начал Пожарский.

- Да нечем хвастаться, Олег. Я на вашу иронию даже обидеться не могу. Права не имею.

И в словах отставного капитана прозвучала такая горечь, что Пожарский смутился.

- О чем вы? Какая ирония? - попытался он выправить положение.

Но Борихин при всей его кажущейся простоте был вовсе не из тех, кого легко провести на мякине. Он чуть исподлобья посмотрел собеседнику в глаза и криво усмехнулся:

- Не нужно, Олег, я же все понимаю. И так стараюсь денег у вашего друга не брать. А то хорош сыщик получается: год прошел, а я с чем был, с тем и остался. Но вы погодите меня презирать...

- Какое я имею право вас презирать? - уже вполне искренне вставил Пожарский.

Но Борихин не был настроен играть в поддавки.

- Имеете, сами знаете, - он помолчал немного, а потом медленно, с паузами, как говорят о наболевшем, продолжал: - Но дела этого я не брошу... Не могу бросить... Так что просто прошу: дайте еще немного времени... Я его найду, я чувствую... Можете, конечно, не верить, но...

В кармане Игоря Борисовича к великому облегчению вконец смущенного Пожарского замурлыкал мобильный телефон.

- Извините, - бросил Борихин Олегу и ответил на вызов: - Алло... Да, Семен Аркадьевич, еще раз здравствуйте... Правда? И что?.. Не по телефону?.. Нет, сегодня, боюсь, не получится, - он оглянулся на остальных и понизил голос: - Понимаете - неудобно. Такой день, меня пригласили... Завтра с утра - прямо к вам! Конечно, Семен Аркадьевич...

Они направились к обелискам. Толстый по еле заметной тропинке неуверенно шагал впереди, то и дело поглядывая себе поде ноги. Два слоноподобных охранника пристроились по бокам, готовые в любой момент подхватить шефа. У гранитных плит Толстый, ничуть не заботясь о сохранности дорогого костюма, опустился прямо в траву и облегченно привалился к камню, на котором было выбито имя Буржуя. Один из охранников направился к джипу и вскоре вернулся с корзинами, наполненными снедью и выпивкой.

Поминальный обед был в разгаре, когда вдалеке показалось облако пыли.

- Ну что, - как раз поднимал очередную рюмку Toлстый, - помянем по обычаю в третий раз?

- Толстый, любимый, у тебя это уже восьмая будет, - мягко упрекнула его Вера.

- Правда? А я ни в одном глазу. Не берет...

- Ну, тебя не берет - дай людям передохнуть. Мы же никуда не спешим, правда?

- Что правда - то правда. Нам спешить некуда, - согласился Толстый и послушно опустил наполненную рюмку.

Из клубов пыли, приблизившихся к самой границе участка, вынырнуло городское такси, что заставило телохранителей заметно напрячься. Но тревога оказалась ложной: из машины выбрался смущенный доктор Костя.

- Здравствуйте, - виновато проговорил он, рысцой подбежав к собравшимся. - Извините, что опоздал, да еще в такой день. Я прямо из аэропорта.

- О, доктор, - по-детски обрадовался Толстый, сфокусировав взгляд на вновь прибывшем. - Вот вы со мной выпьете заупокойную. А то тут люди передохнуть хотят...