Бенито Муссолини и его государство - Игорь Бестужев

После визита Чемберлена и Галифакса в Италию Муссолини сказал о правителях Англии: «Эти люди выпечены из иного теста, чем Фрэнсис Дрейк[29] и другие великие авантюристы, создавшие Британскую империю. Они – выхолощенные физически и морально потомки энергичных предков, ушедших в небытие в далеком прошлом, и они потеряют свою Империю… Не стоит удивляться, что англичане так сильно боятся войны… Чего еще можно ожидать от народа, который привык жить комфортно и сделал своей религией еду и спорт».

Разочарованный в перспективах сближения с западными демократиями, Муссолини начал готовить общественное мнение к соглашению о военном союзе с Германией /первое предложение об этом выдвинул Риббентроп во время майского визита в Рим/. Дуче опасался реакции среднего класса, короля и церкви, отношения которой с правительством Германии неуклонно ухудшались. 3 января 1939 г. Муссолини через посла Аттолико известил Германию о том, что в ближайшее время готов подписать с ней договор о военном союзе. Высший фашистский совет проголосовал за полную лояльность к оси Берлин-Рим. Недовольство проявили лишь Гранди, Де Боно и Бальбо. Муссолини обозвал их глупцами, Бальбо – демократической свиньей, а Де Боно – «выжившим из ума старым идиотом» /все трое впоследствии составили костяк заговора против Дуче/.

Муссолини усилил пропаганду фашистской идеологии. В знаменитой статье за своей подписью в «Enciclopedia Italiana» он официально провозгласил фашизм идеологией, отрицавшей «возможность и полезность состояния вечного мира… Только война способна вызвать величайшее напряжение всей человеческой энергии, и лишь она отмечает печатью величия народ, обладающий мужеством встретить ее лицом к лицу». В одной из речей Муссолини сказал: «Итальянец должен воспитать в себе закаленного, полного ненависти гражданина, и чем менее привлекателен он будет, тем лучше». Он приказал расстрелять нескольких коммунистов, сражавшихся в Каталонии на стороне республиканцев.

Рассматривая проект передачи евреям части Итальянского Сомали, Дуче сказал: «Этот район богат естественными ресурсами, эксплуатацией которых могут заняться евреи, включая промысел акул, имевший то особое преимущество, что многие евреи могут быть сожраны акулами». Однако подобные выпады, не имевшие практического продолжения, доставили ему влиятельных врагов в кругах мирового еврейства, которое до 1939 г. присоединяло свои голоса к хору почитателей Муссолини. Теперь антисемитизм был объявлен существенной частью фашистской политики. К концу 1938 г. многие известные евреи были изгнаны с руководящих постов гражданской службы, и немалое их число покинуло Италию. К весне 1939 г. конфискация имущества еврейских богачей стала частым явлением.

Параллельно с ужесточением внутренней политики возрастали международные притязания Муссолини. На заседании ВФС он объявил: Албания должна стать итальянской провинцией, Тунис и Корсика аннексированы, альпийская граница с Францией – отодвинута за Ниццу. Объектом внимания становилась и швейцарская область Тичино. Муссолини говорил, что Швейцарии, подобно другим малым странам предназначено пережить полный распад. 28.03 1939 г. красный Мадрид пал, а через десять дней Дуче высадил войска в Албании. Не оказавшие серьезного сопротивления албанцы вручили итальянскому королю корону своего государства, как это бывало в Средние века.

Италия еще пользовалась международным авторитетом, и президент Рузвельт предложил Муссолини заключить мир с Америкой на десять лет. Однако Дуче выбрал другой путь. 21 мая 1939 г. в Берлине был подписан итало-германский «Стальной пакт». Это стало прелюдией к мировой войне. Уже после подписания пакта Муссолини в письме предлагал Гитлеру использовать в европейской политике не силу, а страх. Но 27 мая он предупредил английского посла в Риме, что если Англия готова воевать в защиту Польши, то Италия возьмется за оружие, чтобы помочь Германии.

Гитлер старался не предупреждать Италию о своих военных планах, уверенный, что королевская семья передает всю информацию англичанам. Чиано потерял доверие Германии и настраивал против нее Дуче, опасаясь нападения на Польшу. Даже преданный Стараче предупреждал Муссолини, что если он поддержит вторжение, Италию захлестнут демонстрации. Дуче колебался, сомневаясь в квалификации своих офицеров и зная об устаревшем армейском снаряжении. Чтобы приглушить протесты итальянской элиты, Муссолини запросил у Германии огромное количество ресурсов сверх реальной потребности: военную технику, нефть, уголь, цветные металлы и др. /поставки начались, но в значительно меньшем объеме/. Он также настаивал /без особого усердия/ на созыве новой конференции по типу Мюнхенской.

Однако его впечатлили военные победы Рейха в Польше, и это перевешивало в его уме все экономические соображения. Муссолини говорил: «Русско-германский пакт делает Германию непобедимой для любой другой державы или коалиции держав» /вероятно, так и случилось бы без войны на два фронта!/. «Никто никогда не испытывал уважения к нейтральной стране», – повторял он с 1915 г. 16.12.1939 г. Муссолини разрешил графу Чиано произнести умеренно-антигерманскую речь в палате депутатов с осуждением нападения на Польшу. Но в феврале Дуче сказал, что итальянцам не терпится ринуться в сражение, «которое уже не за горами», и его возмутила антигерманская позиция короля. Он говорил, что «посоветует Гитлеру выбросит на помойку истории все эти абсурдные анахронизмы в виде монархий».

«Для того, чтобы сделать народ великим, – восклицал он, – необходимо направить его в самую гущу битвы, даже если для этого придется дать ему пинка в зад». Муссолини возмущала католическая церковь /Пия XI[30] и Пия XII[31]/, и он запретил «L'Osservatore Romano» публиковать острые политические материалы, вроде мирной апелляции к малым европейским странам. Дуче одобрил намеченную немцами оккупацию Дании и Норвегии. Во второй половине апреля 1940 г. он окончательно занял прогерманскую позицию. Рузвельт и Черчилль пытались отговорить Муссолини от этого шага, соблазняя экономическими подачками, но он отверг все уговоры. В конце месяца вооруженные силы союзников были прижаты к Дюнкерку. Франция соглашалась на территориальные уступки Италии, но Дуче отверг мирные переговоры.

Италия была обеспокоена стремительно развивающимися событиями и с удовлетворением восприняла смещение в октябре нескольких фашистских функционеров, рьяно выступавших за участие страны в войне, /эта непоследовательная мера не прибавила Муссолини авторитета ни в партийных кругах, ни среди населения/. Стараче был заменен Этторе Мути[32] – другом Чиано. Итальянский народ принял приближение войны с апатичной покорностью. Но против нее сложилась «коалиция» католиков; либералов, борьба с которыми не была доведена до конца, как в Германии; патриотов, боявшихся потери независимости Италией в случае германской победы; и даже части фашистов, видевших неподготовленность страны к войне. Роптали и богатые финансисты, подобно графу Вольпи[33] выручавшие в трудные времена фашистскую партию. Тогда было сделано заявление о «невмешательстве» Италии, но этот политический принцип скоро был забыт. Муссолини же проявлял спокойствие, граничившее с безразличием по отношению к бурлению среди влиятельных общественных сил.

Получив известие о капитуляции бельгийской армии 28 мая, Дуче сообщил протестующему маршалу ВВС Бальбо и начальнику генштаба Бадольо[34] о намерении вступить в войну 5 июня 1940 г. Война началась для Италии плачевно. Артиллерия, ВВС и ВМФ устарели и далеко не достигали штатной численности. По словам Муссолини, только 10 из 70 дивизий были пригодны для военных действий. Могло быть мобилизовано несколько миллионов солдат, лишенных энтузиазма. Экономика была перенапряжена. Муссолини называл итальянцев «бездельниками» и «бездарной нацией». «Мне не достает настоящего материала, – говорил он. – Народ, который на протяжении шестнадцати столетий был только наковальней, не может за несколько лет превратиться в молот… Итальянцы всегда были нацией баранов».

Дуче потерпел неудачу в боях во Франции, а немцы отговорили его от нападения на Югославию. 13.09.1940 г. итальянские войска начали наступление на Египет, от которого Муссолини отговаривали военные. Итальянцы застряли там, не способные противостоять значительно меньшим по численности регулярным британским силам. 12.10. Дуче решил напасть на Грецию, хотя военные снова были против. Потерпев неудачу в Греции, Муссолини решил, что его армия, особенно старшие офицеры, стали позором Италии /«человеческий материал, с которым мне приходится иметь дело, абсолютно ни на что не годен»/. Стараче, побывавший на фронте, разделял это мнение. Он сказал, что если итальянские войска и сражались, то «мало и плохо». Муссолини попросил Германию о помощи.