Последний из Асов - Кирилл Цойге-Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Девочки! Мы прибыли! Вернее прибыли- то мы, а вам ещё прибывать и прибывать по пустыне. Хе-хе.
— Какой ты прям весёлый сейчас, не то что тогда, когда Флора эта крылатая тварина забрала. Тогда ты очень нервничал, а сейчас отпустило, потому что осознал видимо, что есть те, кто могут выполнить вместо тебя самую тяжёлую работу, «супер — охранник» блин.
— Двухсотый! Ты бы заткнулся, а то я тебя….
— Что ты меня? Убьёшь? А кто твоего много мною неуважаемого босса спасать будет, а?
— Ничего страшного! Одним меньше, одним больше, знаешь? Как капля в океанах миров из дальних систем.
Ух ты, ничего себе, в этой тюрячке есть ещё дерзкие бунтари, как я, это не может не радовать.
— Все на выход!
Итак мы вышли. Ну и жарища, кругом бескрайние пески, даже скал не видно.
— Эй, девчонки, построились!
Как же ты задолбал со своими «девочки, девчонки». Проломить бы тебе череп.
— Вобщем так! Придётся вам раздать бластеры, лазерные автоматы не даём, уж извиняйте. Нам они нужнее, хе-хе. Один вопрос- кто из вас, придурков, умеет ими пользоваться? Поднимите руки!
(Воспоминание)
— Васудева, сынок, запомни ты должен быть сильным сердцем, знаешь, что это значит?
— Нет, Папа. Что это значит?
— Это значит, что ты должен воздерживаться от насилия и злобы всегда.
— Но, Папа, ты же меня учил драться, а теперь учишь стрелять. Как можно драться голыми руками или стрелять в кого- то, не причиняя боли и не испытывая злобу по отношению к своему врагу.
— Твой враг- это злоба, сын, ты должен это понять, и когда ты поймёшь это, то владение боевыми искусствами или использование оружия превратятся в спасение- спасение тебя, близких, окружающих, и даже того, к кому ты применяешь так называемое «насилие», которое уже не будет являться насилием, а будет чистым состраданием. Сейчас я тебе покажу. Смотри на пруд, видишь? Большая болотная ящерица пытается выбраться на сушу, но не может. Почему?
— Потому что хищная рыба схватила её за хвост под водой.
— Верно. А теперь вот тебе бластер, прицелься им в верхнюю часть хвоста и стреляй.
— Но Папа, она без хвоста останется!
— Васудева, а так она может остаться с одной головой, если ты не выстрелишь, и то не факт, что и голова останется. Стреляй.
— Пищщщ.
— Молодец сынок. Ты применил оружие, испытывая при этом сострадание.
— Да, но её хвост….
— Погоди, Васудева, не говори ничего- смотри, видишь?
— Ого! У неё вырастает новый хвост.
— Видишь? Ты проявил сострадание даже к её хвосту. Хе-хе.
(Конец воспоминаний)
Ну что ж, я- единственный поднял руку? Только я знаю, как управлять бластером? А не, не только я.
— Сто пятый и Двухсотый! А остальные что? Ничего? Ммда, и это бойцы турнира, зэки в конце концов! Ни разу нестрелявшие! Ну и криминал нынче, ха- ха. Короче, вы двое, значит, в ответе за всё.
— Что? Это что за беспредел?
— Двухсотый! Не испытывай моё терпение!
— Но почему мы одни за всё должны отвечать? Мы самые способные в стрельбе и должны отвечать! Это как?
— Это…. Вот так, понял? Так же даём вам голо-карту. Это вот такой металлический предмет в форме диска с одной единственной кнопкой на нём. На неё, соответственно, нажимаете вот так, и, вуаля, вылезает голо-карта, на ней оранжевой точкой обозначена пещера и количество километров до неё. Всё, девочки! Вперёд!
Глава 9
Вот мы идём по пустыне, нас девять человек. Один из нас держит голо-карту, как ребёнок дорогую игрушку, хех, лишь бы не сломал. Я иду в предчувствии, что вся эта операция по спасению накроется медным тазом. Ну, не знаю, чувствую я так почему — то.
— «О! Нам осталось сто двадцать километров!» — радостным голосом вскликнул «достойный держатель голо-карты».
— «Сто двадцать километров? Да ты что? А я — то думал — нам больше надо пройти, километров двести сорок эдак, то мы по этой пустыне весь день бы шли, а то полдня всего лишь, какая радость!» — отреагировал тот, кого главный охранник называет двухсотым.
Да уж, мне знакомо злорадство Двухсотого. Это злорадство над самим собой, не над кем- то другим, а если и над кем- то, то над тем, с кем он сам находится «в одной упряжке». Такие люди полны обострённого чувства справедливости и могут делиться на две категории: на тех, кто не терпит несправедливости по отношению лишь к себе, проще говоря, эгоисты, и тех, кто не терпит несправедливость по отношению к другим тоже, но в состоянии пикового адреналинового напряжения эти люди могут проявить себя с абсолютно неожиданной благородной стороны, притом это могут быть люди, которые были по ошибке занесены в первую категорию, даже ими самими.
— «Слушай, друг, за что тебя сюда?» — проявил с чего- то вдруг ко мне интерес Двухсотый.
— С чего интересуешься вдруг?
— Да ладно тебе, ты же слышал нашего «картографа»? Нам ещё сто двадцать километров пилить. Рассказывай, я в долгу не останусь, тоже расскажу.
— Сломал челюсть республиканскому гвардейцу.
— Аха- ха, ну ты- молодец! И сколько тебе дали?
— Пятьсот лет.
— Ох-ох, дружище, надеюсь ты из народа долгожителей.
— Я тоже на это надеюсь.
— Ха!
— Ну а ты что такого страшного совершил?
— Сказал сенатору с планеты Б-624, что я знаю, что он ворует народные деньги.
— Тогда позволь и мне сказать «Аха-ха!». Моё «преступление»- то покруче будет.
— И сколько тебе дали?
— Двести пятьдесят лет.
— Тоже немало, надеюсь, ты тоже из долгожителей.
— Ну а вы, парни, за что чалитись? Вот ты, «хранитель» нашей бесценной карты, за что присел?
— Я пытался вернуть золото в имперскую казну.
— Погоди. Это как?
— Ну во время погрузки государственной казны на свой звездолёт, имперские военные случайно выронили один слиток. Ну, я его подобрал, когда они уже взлетели, и решил, что надо как — то вернуть, а то неправильно ведь. Пошёл в ближайшую их часть, ну они меня и арестовали, решив, что я это украл.
— Ну ты и…. у меня слов нет.
— А остальные за что присели? Ну вот ты, здоровяк, рассказывай.
— Я хотел кушать.
— И?
— В имперской столовой для военных. У них отменное мороженое.
— А ты военный?
— Нет, я грузчик, но кушать хотелось.
— «Да, мы те ещё бандиты» — сказал Двухсотый.
— «Те ещё бандиты» — подтвердил я.
