Вадим - Светлана Сачкова

— Вадик, ну ты че, сколько тебя ждать? — Вновь из распахнувшихся дверей выскочила Славикова голова. Из-за головы доносилась танцевальная музыка: припев — какая-то там луна.

— Подожди, подожди, — отмахнулся Вадим.

Славик плюнул и исчез. Вадим отчего-то почувствовал усталость, даже захотелось спать.

— Вы не возражаете, если мы присядем? — спросил он у господина Сайгэку.

— Нет-нет, что вы… присаживайтесь.

В коридорчике находился единственный предмет, пригодный для сидения на нем, — нечто вроде продолговатого пуфика. Вадим и господин Сайгэку осторожно присели, с трудом поместившись вдвоем на крошечном топчане.

— К сожалению, я не могу предложить вам чаю, — виновато произнес господин Сайгэку. — Мицумо украл мой орибэ. А в это время года из другой чашки пить не подобает — тем более такому гостю, как вы.

— Ничего, — Вадим откинул голову, прислонил ее к стене. — Не беспокойтесь. Сейчас, я отдохну немного.

— Мицумо завидует мне, — добродушно продолжил господин Сайгэку. — Еще когда нашим начальником был не Санкаку-сан, а Сасуки-сан, Мицумо меня ненавидел. Один раз он добавил мне в чай крысиной мочи.

Вадим распахнул глаза и посмотрел на господина Сайгэку, решив, что ослышался. Тот продолжал глядеть благожелательно и невозмутимо. Впервые за вечер он не улыбался совсем. Один глаз у него оказался больше другого.

— Нет, это переходит уже всякие границы! — воскликнул господин Мицумо, выскакивая откуда-то сбоку. Он ударил господина Сайгэку; тот, упав с пуфика, так и остался лежать без движения. Затем господин Мицумо ударил Вадима; Вадим не смог защититься — до такой степени он устал. Господин Мицумо бил его еще и еще. Вадим предпочел упасть и лежать, последовав примеру господина Сайгэку.

6

Обнаружив себя утром в кровати… Нет, не так. Сначала Вадим обнаружил дикую боль в животе, а следом уже того, в ком она находилась, — себя. «Аппендицит», — подумал Вадим и, стиснув зубы, двинулся к телефону, чтоб вызвать скорую. Но тут же остановился: все-таки страшновато. Решив удостовериться в причине едва выносимых колик, потащился за медицинской энциклопедией в кабинет. И очутился совсем в другом месте. Оказалось — расстройство желудка.

Затем он увидел в зеркале свое лицо: ссадины, губа разбита, под глазом классический фингал баклажанного цвета, но почему-то с глубоким зеленым тоном. Под подбородком — кровоподтек, похожий на налипшую разжеванную черносливину. Казалось, что можно взять ее за край и отлепить. Этого Вадим делать не стал, а начал осторожно умываться.

Одежда была разбросана на полу в спальне. Остановившись рядом с кроватью, Вадим изумился: «Я, наверное, совсем уже офонарел… что вообще было?..» До взгляда на себя в зеркало он считал выходку господина Мицумо и все остальное безобразие происшедшими во сне. Что же думать теперь?

Ему показалось логичным возможное отсутствие бумажника. Вадим переворошил одежду, и бумажник нашелся: без наличности, но со всеми кредитками. Жизнь не всегда хочет следовать логике. Интересно, как он добрался до дома…

Вадим позвонил в гараж; машина, на которой он ездил вчера, стояла на месте. Сам, что ли, приехал? Одной из машин нет, но это потому, что на ней уехала Маша. На часах двенадцать: работа проспана напрочь. Вадим стал ходить по квартире и носить раскалывающуюся голову, будто хрустальный шар. Илюшки и няни дома тоже не оказалось.

Он выпил пачку активированного угля, затем сварил кофе и набрал номер офиса. Лера сказала, что Маша уже позвонила сообщить о его пищевом отравлении.

Вот тебе и раз, подумал Вадим. Все обошлось хорошо. Хотя непонятно, что именно и почему могло обойтись плохо. Ну, пошел выпить в бар, встретил одноклассника. И тот потом не то ушел, не то вернулся… Не вспомнить.

А ведь все равно неприятно. Что-то произошло. Скорее, не что-то, а черт-те что. По морде получил, в этом сомневаться не приходилось. Как до дома добрался, неизвестно.

Ясно одно: он сильно перебрал спиртного. Вадим заключил это по заявленной Машей причине его отсутствия на работе. Вадиму в таком определении его недомогания чудился сарказм. Но, значит, она видела его вчера по прибытии — так, что ли, получается?

Он выпил еще аспирину и посмотрел новости, полулежа. Боль утихла, но делать совершенно ничего не хотелось. По телевизору — тоже ничего. Сами собой стали возникать мысли. Наверное, поэтому Вадиму никогда не бывало скучно: он привык думать. Думать ему было интересно.

Мысли его практически самостоятельно повернули от поисков рационального объяснения случившемуся в какую-то другую сторону. Думалось, примерно, вот так.

«А кто я, вообще говоря? Что я знаю и чего хочу?»

Сразу стало досадно от неуклюжего зачина, и Вадим решил, что пытаться разговорить самого себя, — занятие неблагодарное. И вообще, какое-то… наивное и жалкое, что ли. Тем более думать банальности с таким проникновенным усилием. Кем надо быть, чтобы уметь произносить банальности? Гением, по-видимому.

Дальше было больше. А именно:

«Ясно одно. Я становлюсь не вполне адекватным человеком. Возможно, у меня от многолетнего перенапряжения просто поехала крыша. А может быть, я настолько отстал от жизни… настолько зарылся в свой маленький искусственный мир из цифр, бумажечек и чемоданчиков, набитых цифрами и бумажечками… что забыл, какова из себя настоящая жизнь. А настоящая жизнь — она глупая, случайная и необязательная… И теперь реальность, потеряв терпение, прорывается ко мне в виде таких вот дрянных шуток…»

Вадиму опять стало немного стыдно: сидеть и в одиночку испытывать откровения. Хотя он почувствовал, что ему удалось нащупать нечто живое, правдивое. Оно трепетало где-то глубоко внутри, как маленькое облачко… Вадиму понравилась данная линия мысли, и он даже стал было нарабатывать некоторый пафос в ее развитии.

Однако возможность достать это облачко оказалась упущенной, поскольку возникла Маша. Деятельная, с ребенком на руках. Усадила его на колени Вадиму, хмыкнула в адрес фингала и звонко заговорила:

— Так, наша няня нас покидает — замуж выходит. Поздравь ее, если увидишь. Я подыскиваю новую, сейчас была в агентстве. Раз ты сегодня дома, я привезла двух кандидаток, чтоб ты помог выбрать. Полагаюсь на твое суждение, дорогой. В прошлый раз я только с пятого варианта попала. Может, ты в людях лучше разбираешься.

Не успел Вадим возразить, что он находится не в совсем подходящей форме для проведения интервью, как Маша исчезла за дверью и привела молодую женщину. Очень полную, круглую, с пышными каштановыми волосами по локоть и бестолково-ленивым взглядом.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — Маша указала на стул.

Женщина села неторопливо, размеренно; медленно убрала с лица прядь волос. Маша, по своему обыкновению, присела на подлокотник дивана. От нее вкусно пахло. Вадим покосился на жену: она похудела и стала еще нетерпеливей и выразительней. Глаза у нее были огромные и возбужденно сияли; Вадиму захотелось, чтобы поскорее был вечер. Маша сделала жест рукой: начинаем. Женщина прокашлялась и неспешно заговорила:

— Меня зовут Оксана Березнюк. У меня есть опыт сидения с детьми. Я уже работала в двух семьях. От них есть рекомендации. Я у них работала, пока детям не понадобилась гувернантка.

Маша спросила:

— А вы сами с детьми занимались? Ну, хотя бы чем-нибудь простым — рисованием, счетом?

— Да, — просто ответила женщина. Снова откинула прядь волос с лица.

Маша взглянула на Вадима со значением; он не смог придумать ничего достойного. Он только отметил про себя: телодвижения этой потенциальной няни были медленными настолько, что наблюдать за ними было почти невыносимо.

Тогда Маша взяла сына и опустила его на пол перед женщиной. Та поняла, что следует показать себя в действии, и сказала, не шелохнувшись:

— Мы с тобой подружимся, да. Ты во что любишь играть?

Илюшка застеснялся и спрятался за маму.

Маша увела кандидатку и вернулась.

— Ну как?

Вадим ответил:

— Не фонтан… Толстая, неповоротливая и ленивая… Как такую к маленькому ребенку… Неумная… У нашей Зинаиды Филипповны два высших. А что, у нее жених состоятельный?

Маша пожала плечами:

— Да нет, не очень. Любовь… Я сейчас вторую приведу.

Второй оказалась сухонькая миниатюрная женщина, пожилая и изможденная, черноволосая и черноглазая, в сером бесформенном платье. Она поозиралась на обстановку комнаты и сразу заговорила сама:

— Здравствуйте, меня зовут Татьяна Григорьевна. Я няней никогда не работала. Но детей нянчить, конечно, приходилось. Своих двое, да и чужих подкидывали. Я очень работящая, я прямо без дела сидеть не могу. Если ребеночек спит, я сразу постирать, приготовить, убраться. И ребеночек ваш мне сразу понравился, такой замечательный. Так что я бы с удовольствием у вас работала. Образование у меня высшее, техническое.