Педофил: Исповедь чудовища - Пётр Крыжановский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кем ты хочешь сегодня стать? — поинтересовался Джейсон.
«Птичкой, блядь! Крошечной ёбаной птичкой! Чтоб вылететь нахуй из этого дома через решетку и никогда не возвращаться. Или огромным псом, чтобы отгрызть тебе яйца, а потом загрызть тебя, раздирая еще живого на куски».
— Кем ты хочешь быть сегодня? — повторил он чуть громче.
Лили слегка дернулась и оттаяла.
— Прости, я задумалась, — она с нежностью в ответ посмотрела на собеседника и мысленно прокляла его. — Ты же знаешь, мне все равно… Важно только, чтобы ты завтра был отдохнувший. Остальное меня не волнует.
— Ты видела детей в подвале?
— Видела.
— Что думаешь?
Лили пожала плечами.
— Красивые… Несчастные… Напуганные.
— Когда-нибудь ты будешь получать настоящее удовольствие, принцесса, от того, что происходит, а не притворное. Ты будешь делать вместе со мной все то, что тебя сейчас так отвращает.
— Ты ищешь от меня понимания?
— Нет… Но рано или поздно ты убьешь одного из них… Или умрешь сама.
Лили встала с кровати и снова подошла к шкафу. Взяв оттуда парик, она игриво надела его себе на голову. Неторопливо и очень женственно она зашагала навстречу черному грязному пятну, носящему имя Джейсон.
— Не злись. Я всего лишь поддерживаю беседу.
Тринадцатилетней девочке, пытающейся вести себя вызывающе, очень шли длинные светлые волосы. В парике она выглядела порочной нимфеткой, Лолитой, о которой тайком мечтает подавляющее число мужчин.
Садясь на Джейсона, Лили обняла его и лукаво посмотрела в глаза.
— Ранки на спине совсем зажили, папа… Хочу новые.
— Хм, — ухмыльнулся он в ответ.
В его ухмылке было так много всего — ненависть, возбуждение, отвращение, раболепие… Вся его мерзость.
— Будут тебе новые ранки, принцесса. Обязательно будут.
***
Над Джейсоном была пропасть — он не видел ни потолка, ни пола. В полной темноте, разбирая лишь силуэты, он чувствовал, как его тело, мокрое и наэлектризованное, пульсировало в такт каждому удару. Голый, он ходил по дому, бегал с этажа на этаж, находясь будто под наркотическим дурманом. Говорил с самим собой, бормотал себе что-то под нос. Потом его голова вдруг взрывалась, и он оказывался в параллельной вселенной, где был внутри и снаружи чужого содрогающегося тела, которое всхлипывало, горело, умирало, окрашивалось разными цветами, хрустело и омывалось слезами.
Удар… Еще удар. Недостаточно сильно.
— Неправильный звук. Нечистый! — орал он.
Потом смеялся и душил, задыхаясь сам, закатывая глаза, растворяясь в чужом страдании.
— Тебе страшно, сука… Страшно?!
— Да, — раздался хрип.
Завибрировал пол, стены, кровать, все начало плавиться. Тошнота… Еще немного, и он вырвет или кончит. Осталось немного…
Чудовище вскакивает и сквозь туман бежит по мягкой поверхности, нежной, розовой, теплой, влажной. Топчет, слышит крик, улыбается, топчет дальше. Глубокий вдох, очень глубокий. Замирает и выгибается… Выдыхает с еле слышным рыком.
Словно песок в песочных часах, злобная черная масса рассыпается по всей поверхности кровати, пола, потолка, заполняет все свободное пространство.
Смотря вниз свысока, он видит пустое место, ничего, на что следовало бы обращать свое внимание или с чем считаться. Там, под ним, ничего нет, если бы было, он наверняка бы почувствовал или знал об этом…
— Я растворяюсь… мясо, — послышался шепот.
Это сказал Джейсон или кто-то вместо него. Не важно. Важно, чтобы мясо знало, что его нет, его не видно, оно, будто тесто, лепится, рвется, им пресыщаются — и все, больше его нет…
***
Джейсон открыл глаза. По его телу пробежала приятная истома. Вокруг царил полумрак и покой. Рядом стоящие часы показывали полтретьего ночи. То, что животное называло своей душой, ощущало невероятную полноценность, монолитность, гордость и освобождение от оков напряжения и усталости.
О нет, это был не сон… Безумный вечер. Несколько часов бесконечного льющегося, словно водопад, удовольствия. С невероятной точкой, ради которой следует жить.
«Лили в этот раз была более чем хороша, — думало счастливое животное. — Интересно, жива ли она. Сдохла, наверное».
В памяти вдруг всплыла картинка, полуфантазия, полуреальность. Говард забирает обмякшее обездвиженное тело непонятного цвета, напоминающее раскисший вареный овощ.
Привстав, Джейсон зевнул и сладко потянулся. Дальше спать ему не хотелось.
Выбравшись из кровати, он в темноте подошел к компьютеру и включил его. Три монитора ожили, и спустя пару десятков секунд путь в Deep Web был открыт. Пространство, где можно быть самим собой и ничего не бояться…
Для основного количества пользователей Deep Web, скрытой части Интернета, быть самим собой — означает мерзкое, грязное, гниющее, преступное и трусливое, все то, что не приемлет открытый мир с его угасающими правилами и нравственностью.
Темная сторона Интернета напрасно считается местом таинственным, страшным и интригующим. На самом деле это гигантский интерактивный сумасшедший дом для неудачников и больных, преступников и извращенцев, ну и для небольшой кучки, которая что-то там постоянно рассказывает о свободе и правах, нескончаемых хакерских атаках, которые никому ничего плохого так и не сделали и ничего не изменили. Имя этой кучке — Анонимус.
Джейсон знал о Deep Web все и не наделял его ореолом таинственности и загадочности, лишь молча благодарил создателей Google и прочих крупных поисковых сайтов за то, что их продукты не индексируют и не находят определенные сайты, а также контент, размещенный на них. Также он благодарил изобретателей Tor и I2P за ложь о том, что они хотят лишь создать свободную сеть, за то, что они сделали мощнейший вклад в создание сливной ямы под названием Deep Web, которая стала рабочим местом для него и ему подобных.
Посетителей темной стороны Интернета можно поделить на несколько категорий. Первые, и наиболее многочисленные, — это зеваки, которые зашли посмотреть на страшные картинки и видео, о которых так много рассказывают сетевые сталкеры. Вторая группа — те, кто осмелился связать свою жизнь
