Обитель Варн - Райдо Витич

Ойко развлекалась с Гаргу на одном конце длинного стола. На другом нежилась в

объятьях молодого Варн Май. Тесс сидела на коленях Соувиста, положив голову ему

на грудь и щурила на парочки хитрые зеленые глаза. Мааон сидел на резной полке

камина и с интересом наблюдал за состязанием трех братьев, что затеяли поединок

посреди залы. Коуст брал верх и смеялся в лицо противникам. Смайх злился, Рыч,

как всегда, недовольно рычал и норовил покусать обоих.

— Щенки, — с улыбкой заметил Мааон и, слетев с каминной полки, приземлился

рядом с Лесс. — Будешь? — кивнул на парочки, что своеобразно использовали стол.

Лесс равнодушно пожала плечами и заметила:

— Холодно.

— Холодно, — эхом повторил Варн и рывком прижал её к себе, озабоченно заглянул

в зрачки. — С кем холодно?

Взгляд Лесс переместился на фигуру Гаргу: после вожака он был самым

привлекательным в данной стае, самым веселым и беззаботным, с ним было легко и

просто общаться жестами и словами. Она пыталась заняться с ним сексом, но только

он прикоснулся, как ей стало холодно. Она оттолкнула его, и Гаргу, пожав плечами,

пошел к Тесс, потом к Май. Сейчас он с Ойко.

Странно, неужели та не чувствует холода в руках этого красавца? Неужели он

привлекает ее больше, чем Бэф?

— Табу, опасно обсуждать Бэфросиаста, — шепотом предупредил ее Мааон, уловив

мысль. — Вожак дал отставку Ойко — хочешь занять ее место? На пару дней — легко,

но не больше. Поверь мне, меж ними уже случались размолвки и другие увлечения.

Но ничего серьезного. Привязанность сильней физиологии.

— Мне не нужно место Ойко.

— Конечно, а мне ты.

Лесс внимательно посмотрела на Варн: задорная и в тоже время хитрая улыбка,

диссонирующий с ней пронзительный, цепкий взгляд раскосых глаз. Сам невысокий,

но стройный, гибкий и ловкий — прекрасный охотник. Тесс говорила, и партнер не

плохой.

— Что тебе нужно?

— Не знаю, стоит подумать?

Лесс просто прижалась к его груди и уставилась на стенную фреску перед собой:

молящаяся мадонна с кротким прекрасным ликом, с отрешенным блаженным взглядом.

— Фреска чувствует больше, чем я, или меньше?

— А что чувствуешь ты?

— Ничего, кроме холода. Каждый раз я просыпаюсь от озноба.

— Что это?

— Дрожь во всем теле, внутри, снаружи.

— Это не холод, это — одиночество, — со странной ноткой в голосе заметил Мааон.

— Откуда ты знаешь?

— Я старше тебя на двести лет, — покровительственно улыбнулся Варн, —

Предлагаю проверить мою правоту тем, что сегодня ляжем спать вместе. У тебя или

у меня?

— Все равно.

— Тогда у меня. Увидишь, озноб больше тебя не найдет. Я его выгоню навсегда.

— Нет, он ненавидит нас и не успокоится, пока не пошлет нас домой с

уведомлением о геройской смерти, — ворчала Люция, запихивая в стиральную машину

белье.

Алисия стояла рядом, облокотившись на дверцу люка, и молча слушала ее. Говорить

не было желания, да и слов не было. Весь ненормативный лексикон был давно

израсходован, избит и заезжен, как дивизионный флешь с сигналом подъема.

— Слушай, а может ему дать, а? Может, тогда отвяжется? — Маликова

вопросительно посмотрела на подругу. Та вздохнула и подала стопку топиков. Люция

недовольно скривилась и сунув их в жерло машинки, с треском захлопнула люк. —

Ладно, ты права — глупейшая затея. Меня лично стошнит. Хотя. Почему бы тебе?

— Потому же почему и тебе! — отрезала Алисия и села напротив машины, ожидая

окончания третей сессии. Судя по скопившейся за четыре месяца кипе грязного

белья, останутся они с Люцией в прачечной до ужина. Вот и весь выходной. Первый

за десять месяцев службы, долгожданный и так бездарно потраченный.

— Ах, ну да, ты ж у нас невеста! Верность блюдешь.

— Представь.

— А он жених ваш, Игорь Владимирович?

— Отстань, — вяло огрызнулась Сталеску. Настроение и так было хуже некуда, а

если еще и в личные дела с размышлениями внедряться, то впору в бега подаваться.

Игорь писал и связывался с ней все реже и реже, что естественно настораживало и

подводилось к одному, вполне естественному выводу. Но Алисия не хотела думать о

плохом и списывала молчание любимого на его занятость в академии, и ее

загруженность молитвами сержанта Стокман…

— Он нас добьет, — вздохнула горько Маликова, присаживаясь рядом. И кто б

спорил?

Четыре месяца они изо дня в день проходят курс на выживание: пять раз в неделю

туннель со все больше усложненной системой прохождения, сутки вахта, сутки, если

очень и очень повезет, занятия по обычному расписанию, но с ночным караулом. В

итоге ни поспать, ни поесть, ни отдохнуть.

Слева раздался смех — группа девушек с их же призыва, из их же отсека казармы

сбились стайкой вокруг журналов мод и что-то весело обсуждали.

Люция с завистью покосилась на них:

— А нас словно нет.

— А откуда будем? Сколько раз они нас за четыре месяца видели? А мы их?

— Конечно, им так пахать не приходится, у них вот увольнительная каждую неделю.

Нет, почему им можно, а нам нельзя? Чем мы их хуже, а? Ты посмотри — это же не

срочницы — это же модели! А мы?! Тьфу! Я замучилась каждое утро по зеркалу один

и тот же кошмар смотреть!

— А меня от сериала, что в столовой транслируют, тошнит. Завтрак овсянка, ужин

овсянка. Обед не положен.

— И сон тоже. Я мечтаю о полноценном сне часов на двадцать.

— Без гимна оловянным солдатикам под ухо.

— Без лимита времени.

— И чтоб в детское время уже отбой.

— Ага.

Девушки дружно вздохнули, загрустив не на шутку — спали они и, правда, по три,

максимум четыре часа в сутки, что катастрофически сказывалось на их организмах.

Желание вздремнуть возникало за столом в столовой, в душе, пока выслушивали

инструктаж по прохождению очередного этапа.

— Может, Стокман из нас каких-нибудь суперагентов готовит? — предположила

Алисия. Действительно, как еще объяснить повышенную муштру двух девушек?