Хлеб сатирика - Мануил Семенов

— Если хотите знать, — продолжали наши собеседники, — то у нас найдутся люди с еще большим размахом. Возьмите, к примеру, товарища Ромахина. Он уже два года в Буденновском районе, а по сей день занимает в Кисловодске особняк. Или Константина Леонидовича — нашего бывшего начальника милиции. Ведь где он сейчас? За тридевять земель, в Магадане. И до сих пор числится жильцом особняка по Почтовому переулку. Да какого особняка — семьдесят семь квадратных метров жилой площади! А другой, тоже начальник милиции и тоже бывший, — Кирик Ильич? По слухам, служит он где-то в Марийской республике, а занимает три комнаты и застекленную веранду у нас в Кисловодске. Нет, куда уж этим, пятигорским, с нами тягаться!

И надо же было мне проявить такую неосторожность — пригласить с собой в Кисловодск одного из пятигорских старожилов. Услышал он эти речи и буквально взбунтовался. Подбежал к телефону, вызвал адресный стол города Георгиевска.

— Дайте справку, проживает ли в Георгиевске Григорий Борисович. Сейчас ответят, — промолвил он и сунул мне в руку телефонную трубку.

Мелодичный женский голос сообщил, что Григорий Борисович действительно проживает в Георгиевске, и четко назвал улицу, номера дома и квартиры.

Пятигорский адресный стол вызвал я сам. Оттуда последовал не менее четкий ответ:

— Да, Григорий Борисович, георгиевский прокурор, проживает в Пятигорске по улице Октябрьской, дом № 43.

Довольный произведенным эффектом, пятигорский старожил обвел присутствующих торжествующим взглядом и стал называть все новые и новые имена и фамилии. Они сыпались, как из рога изобилия. Григорий Яковлевич В. работает в Краснодаре, а квартиру имеет и в Краснодаре, и в Пятигорске. Никифор Николаевич Б. живет и работает в Мурманске, но занимает квартиру также в Пятигорске. Товарища Артюхина тоже давным-давно нет в Пятигорске, а квартира его по улице Рубина, 3, в целости и сохранности.

— Да что там говорить об этих людях! — воскликнул старожил Пятигорска. — Сам председатель краевого суда еще в 1950 году получил комфортабельную квартиру в Ставрополе, но до сих пор не освобождает не менее комфортабельную пятигорскую квартиру. Говорят, сам товарищ председатель не возражает, чтобы освободить. А вот ихняя супруга против. Судиться будут наши с супругой. Уже подали жалобу в Краснодарский край. Избрали, так сказать, нейтральную почву…

В некотором смятении покидали мы с нашим пятигорским знакомым Кисловодск. Спор о том, какой из городов Кавказских Минеральных Вод пользуется большей любовью и привязанностью его былых обитателей, так и не был решен. Больше того, мой спутник расширил рамки спора до пределов почти безграничных. Глядя на мелькающие за окнами вагона веселые дачки и солидного вида особняки, он продолжал изливать свое негодование.

— Нет, каково нахальство! Послушать их, то выходит, что краше Кисловодска и города нет. А поезжайте вы в Ессентуки, Железноводск, поговорите там с сведущими людьми. И они вам назовут десятки своих бывших сограждан, которые хоть и выехали за пределы края, а связи с городом не потеряли. Да и то надо принять во внимание, не в одной любви к родным пенатам тут дело. Скажем, живете вы где-нибудь в вологодских лесах, а за квартиркой вашей в Железноводске или Кисловодске кто-то из домочадцев присматривает и квартирную плату вносит. И между делом сдает свободную площадь внаем. Ведь от курортников-то отбоя нет. Приятно и весьма прибыльно!..

Так предание об Александре Алексеевиче Попове, страстно возлюбившем город у подножия Машука, переросло в чудесную легенду об особом типе «патриота», вкусившего однажды от прелестей курортных мест, их цветущих долин и волшебных гор.

Имея в виду очарование кавказских гор, поэт сказал: «Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз». Побывав один раз под сенью Эльбруса и получив в городе-курорте законным путем жилье, некоторые работники всеми незаконными способами стараются удержать его за собою. И ходят теперь об этих людях, поправших советские законы и потерявших совесть, целые легенды. Некрасивые легенды.

Как я сам себя анализировал

Занимались ли вы когда-нибудь самоанализом? Если вам приходилось в свое время измерять силу чувства к некоему златокудрому существу или держать под мышкой градусник, то это не в счет. Я имею в виду научный самоанализ с научными целями и главное — самоанализ всеобъемлющий, охватывающий весь круговорот вашей жизни. Так вот, если не пробовали, лучше не беритесь. Ничего у вас не выйдет, это я по собственному опыту знаю.

В то утро, когда из моего почтового ящика вместе с газетой выпал голубой конверт с письмом относительно самохронометража, я, конечно, не подозревал, что окажусь в столь плачевном положении. Больше того, мне даже понравилась затея моих коллег по институту провести «анализ бюджета времени научных работников с целью выработки мер по устранению перегрузки работников и уменьшению непроизводительных потерь времени». Чтобы достичь этой желанной цели, требовались сущие пустяки: надо было в течение двух недель вести самохронометраж и заполнить приложенные к письму два бланка. То есть перевести все свое ежесуточное существование «от момента пробуждения и до отхода ко сну» на точный язык часового циферблата: часы, минуты, секунды.

Итак, повторяю, вначале мне эта затея показалась даже интересной.

В самом деле, задумываемся ли мы над суточным графиком собственной жизни? На что мы расходуем драгоценные часы и минуты? Не слишком ли расточительны в труде, отдыхе, развлечениях или семейной жизни?

Подстегиваемый этими здравыми мыслями, я с жаром углубился в самоанализ, благо составители письма предельно облегчили мою задачу, разработав целую систему условных обозначений. Таких было двадцать, и они охватывали почти все жизненные функции ученого наших дней, начиная от НР (научная работа) и кончая ДД (домашние дела). Мне оставалось только следить за движением часовых стрелок и проставлять в соответствующем месте бланка-графика соответствующие значки.

Миновал первый научно препарированный понедельник. Вот как он выглядел в моем графике:

НР: 2 часа 45 минут; НП: 1.15; НС: З.10; ОР: 2.15; ПК: 0.45.

КО: 1.45; ТР: 1.50; Е: 2.15; ДД: 1.05.

Итого 17 часов 5 минут, плюс 6 часов 55 минут сна.

Конечно, не все в этом графике читателю ясно, но ведь наука потому и называется наукой, что имеет много тайн, скрытых от постороннего взора.

Прошел вторник, наступила среда. И тут на ясном-ясном небосклоне появилась первая тучка: я забывал следить за часами!

Началось со статьи одного чехословацкого ученого. Мне показалось, что я проглотил ее одним духом. Но когда взглянул на часы, было уже пять, и мои лаборанты мыли руки под краном, собираясь отправиться домой. Вот тебе на! Сколько же времени ушло у меня на чтение? В каком положении находились часовая и минутная стрелки, когда я раскрыл журнал с этой статьей? Увы, момент был бесповоротно упущен, восстановить его я уже не мог! Но, с другой стороны, моя научная добросовестность не позволяла брать цифры с потолка… Так я впервые попал впросак.

Но лиха беда начало. Проезжая по оживленному городу из дома в институт, я забывал отмечать для себя, в какое время спустился в метро и когда мне удалось протиснуться в переполненный автобус. А ведь условное обозначение ТР (транспорт) нуждалось в расшифровке по средствам сообщения (метро, троллейбус, автобус, такси, пешее хождение)! Одним словом, то и дело из моего суточного цикла вылетали солидные куски времени, никак не отмеченные в памяти и, следовательно, не нашедшие отражения в графике.

Попытки сосредоточиться, взять себя в руки ничего не давали. Наоборот, это приводило к самым отрицательным результатам. Когда я в четверг занимался НП (научной помощью), то молодой аспирант из нашего Донецкого филиала заметил, что я во время беседы с ним то и дело смотрю на часы. Аспирант обиделся, пошел к директору института и попросил назначить ему другого консультанта, который тратит свое время на помощь научной молодежи более щедро…

Кончилось тем, что я вынужден был привлечь в качестве помощников: на службе — своего секретаря, дома — жену. Но из этого тоже ничего хорошего не вышло.

Когда меня вызывали в дирекцию, то секретарь спрашивал:

— Вы на СОВ (совещание) или на СЕМ (семинар)? И мне приходилось отвечать:

— Пишите СОВСЕМ. Если повезет, то, может быть, к восьми вечера освобожусь.

Дома жена говорила:

— Сегодня на обед у тебя ушло сорок восемь минут. Завтра я сварю бульон с фрикадельками. Бульон будет на первое, а фрикадельки пойдут на второе. Думаю, что мне удастся задержать тебя за столом не больше двадцати минут.

Видите ли, она тоже заразилась идеей экономить время.

А если я закрывался в своей комнате, то она посылала дочку: