Отдай моего сына (СИ) - Вишневская Виктория

Уголки губ сами поднимаются вверх.

Неделя. Мне будет достаточно, чтобы решить, останется она здесь навсегда или же отправится домой.

Златовласая девчонка с голубыми глазами мне понравилась. В Эмиратах девушки все тёмненькие, смуглые и, честно… изрядно приелись. А Аврора не такая. Молочная кожа одна только такие фантазии порождает.

Представляю, как засосы будут смотреться на её белой коже.

Сегодня узнаю.

Вчера не смог — был занят делом. Оторваться не мог.

Свела с ума, чертовка, одним невинным видом. Стройным телом и голубыми, почти прозрачными глазами.

Сначала я ей посочувствовал. А потом глянул на неё и решил испытать. Козёл? Никогда не скрывал.

Взял плату. Даже до дома не доехал. Только до временной квартиры. Я бываю там редко — также беру баб. И эту взял. Захотел. Понравилось. Хочу ещё. И сегодня ночью повторю.

Покажу, что такое мир наслаждения. Сама потом меня умолять будет следующей ночью к ней прийти.

А я опять хочу увидеть её в этот момент. Эйфории. Как ножки поджимает. И губу пухлую розовую закусывает. Вытягивается всем телом, тяжело дышит.

Опять всё каменеет. В душе. Внизу.

Пойти к ней?

Только утро. Не буду. Ей всё ещё больно.

Я козёл, но не настолько.

У меня будет целая неделя, чтобы развлечься с ней, попробовать её полностью. Понравится — оставлю у себя. Пусть живёт здесь.

Бывшая детдомовская девчонка? Кому она нужна там? А тут роскошь. Своя комната. Еда. Одежда.

Правда, если Элиф увидит — будет хреново.

Она о моих любовницах не знает. И хоть я не обязан их прятать — всё равно не хочу, чтобы она знала. Пусть живёт спокойно. А пока она отдыхает на море. Отправил с братом на неделю.

Зачем?

Из-за этой белокурой девчонки.

Не могу в той квартире находиться. Темно и совсем не подходит ни мне, ни куколке. Аврора правда на куклу похожа. Мама таких из России однажды привозила для Элиф.

С тех пор помню, как они выглядят.

Так Аврора вылитая кукла. Только милая. И не такая длинноногая. Немного худа, но… Это легко исправить.

Зато грудь…

В ладонь помещается.

Животик плоский. Ни единого волоска. Понимаю почему. Готовили её для того толстосума. А повезло мне. Вовремя решил рейд устроить.

Этот урод знал, когда нужно окончательно разозлить меня. За что и поплатился. Давно надо было его с дороги убрать.

Хотя нет… Тогда бы я не словил такой куш.

О котором думаю весь день.

Темнота накрывает город. Заканчиваю с бумагами, откидываю их в сторону. И с нетерпением жду нашей следующей встречи с куклой. Для начала иду в душ. Велю горничной, которую прикрепили к Авроре, подготовить её. Искупать, нарядить. Хотя… Она меня и в майке обычной возбуждает.

Но пусть.

Сам купаюсь. Одеваюсь. Надел штаны вместо халата. Чтобы не пугать её с порога.

Когда такое было вообще?

Плевать постоянно на любых девчонок. Пугаю, не пугаю, все сами в постель пачками падают.

А тут иду, и кончики пальцев покалывает.

Помню, где они вчера были.

В горле пересыхает, и я, даже не останавливаясь, тут же открываю дверь. Осматриваюсь и вижу стоящую возле окна русскую. Стоит на носочках, одетая в платье из лёгкого материла. Она как невесомая в нём. Долбаная фея.

От звука открываемой двери вздрагивает, оборачивается ко мне. Взмахивает золотистыми локонами. И устремляет взгляд голубых глаз на меня.

В них читается испуг. Настоящий, не наигранный, как любят поиграть девушки, чтобы привлечь внимание. А тут… Тот самый. Вкусный, сладкий. И он ничуть меня не волнует. И хорошо — он пропадает спустя несколько секунд. Смотрит на меня теперь с теплотой.

Конечно. Я единственный, кому она может довериться в этой стране.

Но это она зря.

Если, конечно, не хочет того же, что и я. Хотя… Уверен, она готова продолжить уроки биологии, которые я вчера прервал. Мы как раз остановились на параграфе с анатомией.

— Валид, — говорит своим нежным голосом, делая шаг вперёд.

Имя запомнила, молодец. Отложится в памяти ещё, когда начнёт его кричать в кровати.

— Мы куда-то идём? — наивно спрашивает, наклоняя голову набок. — Меня… нарядили.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я вижу. Очень хорошо вижу. Каждый изгиб выделяется. Ничего не прячет.

— Нет, — говорю честно. — Куколка. Сегодня этот наряд увижу только я.

И пол.

На котором уже через несколько минут окажется эта ткань.

* * *

Валид

Не боится. Приближается. Это хорошо. Меньше будет плакать и сопротивляться. Хотя я не особо этого хочу. Аврора явно не заслуживает к себе такого отношения. Ей нужна ласка. Нежность. Приложишь немного больше силы — и сломаешь её.

А мне не нужны сломанные куклы.

— Для тебя? — переспрашивает. Наивна как дитя.

— Да, — киваю. — Покрутись.

— Это ещё зачем? — хмурится.

— Покрутись, — приказываю уже жёстче. Она ничего не понимает и легко, даже будто невесомо, делает поворот на триста шестьдесят градусов.

— А теперь скажешь, для чего меня нарядили? — шепчет своими пухлыми и искусанными губами. Волновалась? Правильно делала.

— Чтобы я снял с тебя этот наряд, — делаю ей шаг навстречу. Подхожу, порывисто хватаю её за талию одной рукой и несу на кровать. Кидаю на неё и смотрю сверху вниз.

Пока она растерянно прикрывается руками.

Зачем?

Бессмысленно.

Гляжу на нее, и рвёт изнутри.

Хороша, твою мать.

Поэтому наваливаюсь сверху. Прежде, чем успеваю что-то сделать, она хлопает своими глазищами. Открывает рот и тихонько, но быстро говорит:

— Хотите виноград?

— Виноград? — прищуриваюсь.

— Угу, — кивает активно головой. — Для вас оставила.

Она нормальная вообще? Или придуривается? Я сексом пришёл заняться. А не есть.

Не двигаюсь, смотрю в её голубые глаза, полные испуга.

— Так не хотите? — лепечет.

— Знаешь, девочка, — улыбка сама озаряет лицо. — На данный момент я хочу тебя, а не долбаный виноград. Поэтому… Продолжим урок биологии. На чём мы там остановились?

Она смущается, но не паникует. И не отстраняется.

А я в губы её врезаюсь. На порыве, жёстко, грубо. Потому что так привык. Я вчера еле сдерживался, чтобы не сделать ей больно. Но и так держал себя в рамках. Вчерашний интим и сексом назвать тяжело. Мало. Всего мало.

Границы были. Не давали пройти. А сейчас… Всё могу сделать.

И я гореть буду, и она пылать.

И я заставлю её почувствовать этот огонь.

Кусаю разъярённо за губу, слышу тихий писк. Но не останавливаюсь, сминая остервенело до боли. Нравится. Сладкая она. В руках плавится, как снег на солнце.

Ей хватает одного поцелуя.

Жилка на шее бьётся быстрее.

Грудь вздымается чаще.

Упирается в мой торс, трётся.

А я чувствую. Всё чувствую.

Ладонь на бедро её сама опускается. Глажу, сжимая до красных отметин.

И отрываюсь, мечтая сделать то, что так хотел.

Припадаю к белой коже на ключице и оставляю огромный засос. Хочу глянуть, как он выглядит на белоснежной коже. Красиво. Очень. И возбуждающе. Пусть каждый в доме видит, что эта маленькая невинная овечка делала сегодня ночью.

Плавилась в моих руках.

— Валид… — всхлипывает. — А больно не будет?

— Не будет, — усмехаюсь, зализывая красный след. Целую рядом. А потом спускаюсь вниз, шепча ей прямо в кожу. — Точно не будет…

* * *

Открываю глаза, и первое, что бросается — золотистые локоны. Лежат на подушке, спутавшись вчера из-за моих пальцев. Накручивал их на кулак как хотел. Заставлял девчонку выгибаться так, как она этого не делала на физкультуре в школе.

Растяжка у неё хорошая.

Вообще девчонка настолько хороша, что я подумываю сделать её постоянной любовницей.

Фантазия рядом с ней играет. Грязная такая. И она не успокоится, пока всё в жизнь не воплощу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Слышу тихое мычание и вижу перед собой через секунду девичье лицо. Белое, как снег.

С мягкими чертами лица.