Хейсар - Василий Горъ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я, конечно же, вышел на улицу, посмотрел в сторону Дворцовой и… понял, что стоять и ждать не в состоянии. Вздохнул, поудобнее перехватил посох и, постепенно ускоряясь, рванул вверх по улице.
Вид несущегося сломя голову Бездушного пугал прохожих до икоты. А псов, охраняющих ближайшие особняки, заставлял заливаться лаем.
К моменту, когда я добежал до конца кованой ограды с гербами баронов Олдарров, заливалась вся Белая Слобода. Причем так громко, что заглушала перестук копыт. Из-за этого на перекрестке Алой и Копейного переулка я чуть было не влетел под копыта угольно-черного омманца[40].
Всадник – совсем молоденький парнишка в цветах д’Ожей, – заметив метнувшуюся к нему тень, попытался перетянуть ее хлыстом. Как мне кажется, по привычке, ибо, когда я проскользнул между крупом его скакуна и мордой каурой кобылки его спутника и понесся дальше, довольно громко икнул:
– В-воха, это кто, Меченый?
– Он самый, ваша светлость! Грят, остановился в особняке у барона Дамира…
– Спаси меня Вседержитель… – потрясенно выдохнул парнишка и, кажется, добавил что-то еще, но в этот момент я увидел, что из-за высоченной стены замка баронов Эддиеров выворачивает знакомая карета, запряженная четверкой ослепительно-белых жеребцов, и забыл про его существование…
…Карета приближалась медленнее, чем я хотел. Но все-таки приближалась, и я перешел на шаг. А потом улыбнулся – мои страхи оказались беспочвенными: леди Мэйнарии удалось съездить во дворец и обратно без всяких проблем.
Через несколько мгновений, когда кучер взмахнул поводьями, подстегивая лошадей, я сообразил, что останавливать карету ради меня вассалы барона Дамира, скорее всего, не будут, и замедлил шаг. Потом остановился и похолодел: вместо цветов рода Кейвази кучер оказался облачен в доспехи королевской стражи!!!
Сглотнул… Шагнул вперед… Вгляделся в силуэт мужчины, стоящего на запятках, и понял, что это – не хейсар!
Тем временем карета набрала ход и приняла чуть-чуть левее. Так, как будто кучер собирался с шиком вписаться в правый поворот…
«Похищают…» – понял я и вышел из себя…
…Удар плечом в круп правой выносной[41] опрокинул ее на землю. Рывок за постромки ее соседки заставил коренных упереться в землю всеми четырьмя копытами и испуганно заржать. И заодно стряхнул на землю изготовившегося к бою похитителя.
– Убью!!! – заревел я, торопливо произнес фразу, дарующую Благословение Двуликого, и рванулся в атаку…
…Кучер, упавший под ноги лошадям, старательно старался изобразить труп. Поэтому я метнулся за его сообщниками, которые ни с того ни с сего попытались дать деру. Догнал. Правого. Почти. И… остановился – прыгать через забор, оставляя Мэй одну, было глупостью. Метнул вдогонку нож. Промахнулся. И побежал обратно, сообразив, что только что краем глаза видел окровавленную занавеску, висящую в лишенном двери дверном проеме!
Добежал… Вскочил на подножку… Трясущейся рукой отодвинул полуоторванную тряпку и, уходя от удара в лицо, со всего размаха треснулся головой о дверную петлю. Вскинул руку, перехватил тоненькую белую кисть с зажатым в ней арбалетным болтом и… рухнул на колени:
– Живая!!!
– Кром!!! – взвыла баронесса, выронила свое оружие и повисла у меня на шее.
– Мэй! Леди Мэйнария!! – затараторил я. – Мы на улице!!!
– Плевать! Ты – рядом!! Теперь я от тебя ни на шаг…
…Это были не просто слова: минуты через полторы, когда она с грехом пополам объяснила, что я чуть не убил королевских стражников, которые вызвались отвезти ее домой, мне пришлось извиняться, не вылезая из кареты. И передавать весомое дополнение к извинению – кошель леди Мэйнарии – тоже.
Кстати, расспросить ее о том, что с ней произошло, я не смог – стоило мне открыть рот и задать вопрос, как она начинала мелко-мелко дрожать и вжималась в меня так, как будто я пытался выбросить ее на улицу!
Когда карета въехала в предупредительно распахнутые ворота и оказалась в кольце из вассалов барона Дамира, Мэй все-таки взяла себя в руки. И, разгладив окровавленное платье, вслед за мной выбралась наружу.
Я огляделся по сторонам, убедился, что ей ничего не угрожает, и качнулся к «кучеру», который как раз начал рассказывать о происшествии:
– …Не знаю! Услышали рев сигнального рога, добежали до Дворцовой, а там – ваша карета и трупы…
– Расскажу… Все… Когда выкупаюсь… – прикоснувшись к моему локтю, шепотом пообещала баронесса и нервно вытерла правую ладонь о платье.
Что скрывается за этим жестом, я знал, как никто другой. Поэтому вцепился в руку первого попавшегося слуги и рявкнул:
– В покои леди Мэйнарии – бочку для омовений! Живо!!!
Парень поклонился и исчез.
– Спасибо… – одними губами сказала баронесса, потом вскинула голову и царственно поплыла к белой лестнице…
…С каждым шагом вверх по ступеням она становилась все увереннее и увереннее в себе, а когда мы поднялись на третий этаж и столкнулись со спешащей нам навстречу леди Этерией, участливо прикоснулась к плечу хозяйки особняка и грустно улыбнулась:
– Ты только не переживай, ладно? Он передумает, обязательно передумает! И вы снова будете вместе!
Баронесса Кейвази растерянно захлопала глазами:
– Кто передумает? Ты о чем, Мэй?
– Его величество! Мало ли – не выспался, разозлился на кого-то, плохо себя чувствовал…
Хозяйка особняка недоумевающе посмотрела на меня, а потом расхохоталась до слез:
– Мэй, ты о Неддаре, что ли?
– Ну да…
– Отец дал согласие! Свадьба – в начале третьего жолтеня[42]… А слухи об опале – лишь способ уберечь меня от покушений и интриг…
– Слухи? Ты… уверена?
– Конечно: прежде, чем приказать Арзаю их распространять, Неддар посоветовался со мной!
– Здорово… Я за тебя так рада! – улыбнулась баронесса д’Атерн и… как будто погасла – сгорбила плечи, закусила губу и снова принялась тереть правую ладонь о платье.
Этерия Кейвази помрачнела, потом увидела пятна крови на ее платье и срывающимся голосом спросила:
– Мэй! Тебя ранили?!
– Нет… Переволновалась… Ничего страшного – часик посижу в бочке с горячей водой, лягу спать пораньше – и к утру приду в себя…
– К утру? – эхом переспросила леди Этерия и, закусив губу, посмотрела на меня.
Я пожал плечами – мол, пока Мэй не отойдет от покушения, мы никуда не поедем. И на всякий случай набычился.
Девушка понимающе кивнула и ласково прикоснулась к руке баронессы д’Атерн:
– Можно я с тобой посижу?
Мэй отрицательно помотала головой:
– Прости, но я бы хотела побыть одна…
…Когда водонос приволок последнее ведро с кипятком и вышел из купальни, Мэй собственноручно подперла входную дверь стулом и повернулась ко мне спиной:
– Расшнуруй корсет, пожалуйста!
– Что?
Она порывисто развернулась на месте и хрипло выдохнула:
– Я… только что… убила… человека…
– Ты защищала свою жизнь! – воскликнул я. – И сделала это только единожды[43]…
– Ты меня не понял: я воткнула болт ему в глаз… Глаз лопнул и потек по лицу… Я вижу это до сих пор… Даже сейчас, когда смотрю на тебя…
– Твою руку направлял Бог-Воин… – глухо буркнул я. – И меру воздаяния для нападавшего тоже выбирал он! Значит, тот, кого ты убила, получил именно то, что заслужил!
– Да, наверное… Но чтобы перестать это видеть, мне нужно время… И твоя помощь…
Я закрыл глаза и кивнул:
– Помогу. Всем, чем смогу.
– Тогда расшнуруй корсет…
Глава 5
Баронесса Мэйнария д’Атерн
Четвертый день второй десятины первого травника.
…Разбойничий посвист, щелчок тетивы арбалета, испуганный вскрик, долгое, почти бесконечное мгновение тишины, новые щелчки… и я, перепуганно открыв глаза, вдруг поняла, что летящий к моему лицу окровавленный болт – всего лишь кошмар, навеянный теньканьем пересмешника[44]!
Облегченно перевела дух, вгляделась в белесое пятнышко шрама у себя перед носом и нервно сглотнула, поняв, что лежу, обнимая Крома за шею и забросив колено ему на живот!!!
Вспыхнула, изо всех сил зажмурилась и вспомнила, что перед тем, как заснуть, целомудренно держала его за руку:
…Переступив через горку заляпанной кровью ткани, я кое-как стянула с себя нижнюю рубашку, бросила ее на пол, посмотрела на табурет, приставленный к бочке, и поняла, что взобраться на него не смогу.
Закусила губу, повернулась к Крому и тихонько попросила:
– Подойди, пожалуйста!
Меченый, стоявший с закрытыми глазами, сглотнул и, не открывая глаз, шагнул ко мне.
– Кром, ты меня уже видел… – устало буркнула я. – Помоги забраться в бочку, а то у меня колени подгибаются…
Открыл глаза. Подал руку. Подвел к табурету и придержал, пока я перебиралась через край. Дождался, пока я опущусь на скамеечку на дне, а потом хрипло поинтересовался:
