Опережая бурю - Дмитрий Самохин

– Эх, Карл Иеронимыч, Карл Иеронимыч, и какая муха вас укусила. Зачем оно вам. Почто судьбу искушать. Пьяная мелюзга о черные мундиры язык чесать вздумала, а вы поддались на провокацию.

– В том-то и дело, Миконя, что пьяная. Если мы каждой пьяни позволим вести себя столь дерзко, то ведь и на шею сядут, ножки свесят и поедут. Ни в грош уважать магов не станут. – Карл поднялся с дивана и сел. – А если серьезно, то скучно мне стало, Миконя.

– Скучно вам, батюшка барин. Скучно видите ли. Вы уж меня простите, но как мальчишка говорите. Как мальчишка. А если не ровен час, князишка этот Святозар вас подстрелит, что изволить прикажете?

– Подстрелит? Кто? – изумился Карл, затягиваясь дымом. – Это Святозар-то подстрелит? Не смеши мой разум. Мал он еще, чтобы барона Мюнха подстрелить. Слабоваты поджилки. Вдумайся, Миконя, он смел тявкать на меня, что я, мол, дескать, баронишка, да еще и к тому же по магической линии. А он князь. Князь по крови. Но кровь вырождается. И вырождение это на лицо. А я барон-маг, я свой титул заслужил. И достойно несу его, клянусь своей шляпой. И передам его в руки достойного мага, Миконя.

– Рановато вам еще об учениках думать, батюшка барин. Рановато.

– Об учениках всегда время думать. Только вот ученики не мухоморы, под каждой елкой не растут. Ученика еще найти надо. Вот пока найдешь, состариться успеешь, как покойный мой учитель. Пусть земля ему будет пухом.

Карл умолк, вспоминая старого барона. Миконя же закатил вдохновенно глаза, и заговорил:

– Да, батюшка Иероним Карлович добрейшей души человек был. Только вот завидовали ему много, да палки в колеса так и норовили сунуть. Его это и погубило. А как охоту любил. Помнится вот, бывало отправимся мы охоту…

Миконю понесло. Если его не остановить, он до самого вечера будет вспоминать о былых подвигах, а вспомнить есть о чем.

– Скажи, Миконя, – прервал его Карл, – За какие такие прегрешения князь Драгомысл отправил меня на этот флагман. Не понимаю. Ведь это фактически ссылка. Но чем я провинился перед Тайным кабинетом?

– Эх, батюшка барин, вы меня в какой раз спрашиваете. Да кабы я знал, разве стал бы таить.

– А ты меня попрекаешь за невинные попытки развлечься. Дуэль, разве это не лучший способ развеять это застоявшееся болото.

Миконя в сердцах хлопнул себя по коленям широкими ладонями.

– Мой бог, да вы из-за скуки себя готовы убить.

Карл рассмеялся.

– Старый ворон, бросай каркать. Я не собираюсь никого убивать. Ни себя, ни этого Святозара. Поучить уму разуму – это другое дело. А у князька нет никаких шансов подстрелить меня.

– Откуда такая уверенность? Вы собираетесь прибегнуть к магии?

– Как ты мог такое подумать? – вскипел барон. – Дуэльный кодекс запрещает использование магии во время поединка. Хотя шаловливые мысли о превращении смертоносной пули в безобидную вишневую косточку с последующим её проращиванием внутри наглеца, признаюсь честно, у меня возникали. А что? Князь, плодоносящий вишнями, очень увлекательное зрелище.

Карл мечтательно закатил глаза, и затянулся густым табачным дымом.

– Батюшка барин! Да вы что! – разволновался Миконя. – Вы не можете так поступить. У князя серьезная родня. Если юный Святозар погибнет на дуэли, это вам как-нибудь да простят. Но вот если вы из него посмешище сделаете, то не стерпят.

– Жаль. – Печально протянул Карл. – Такая идея хорошая гибнет на корню. Тем более что может быть хуже этой занудной ссылки. Не убьют же меня в конце концов. Князь Драгомысл не даст в обиду одного из самых преданных и исполнительных своих соратников.

Князь Драгомысл, глава Тайного кабинета, и Верховный магистр ложи Белого Единорога, особо благоволил к барону Карлу Мюнху. После гибели старого барона и наставника Карла, он приблизил юношу к себе и продолжил его обучение. Благодаря этому Карл быстро поднялся по карьерной лестнице. Прошло лишь каких-то восемь лет после унаследования магического титула, а барон уже входил в десятку лучших боевых магов ложи. А тут ссылка на год в захолустье. После успешного завершения очередного задания князь «обрадовал» новостью о его срочном переводе на штандарт-флагман «Рюрик», отправляющийся на воздушные манёвры в Сибирь. Иначе как ссылкой это назначение нельзя было назвать.

– Чувствую я, Карл Иеронимыч, от дуэли мне отговорить вас не удастся. Вы всегда славились своим упрямством. Если уж что решили, то ни шагу назад. Так вот может Федору Сергеевичу удастся. Адмирал хочет вас видеть. Я только что от него.

– Старый пройдоха.

Барон рывком поднялся с постели, не выпуская изо рта трубку. Энергично застегнул рубашку и китель на все пуговицы, водрузил на голову элегантную широкополую с пышными перьями шляпу, украшенную гербом Тайного кабинета – белым Единорогом, стоящим на фоне красного щита с чёрным крестом.

– Пойдешь со мной? – Спросил Карл.

– Да не, Карл Иеронимыч, я лучше здесь вас подожду. Куда уж мне в умные разговоры лезть.

Карл хмыкнул и вышел.

По пути к капитанскому мостику он столкнулся нос к носу с князем Святозаром и поручиком Денисовым. Они торопились в офицерский клуб. Карл сделал вид, что не заметил князя. Святозар поступил также.

Адмирал Барышников, массивный, немного похожий на русского медведя мужчина в летах стоял на капитанском мостике, сложив руки за спиной. Он внимательно наблюдал за рулевыми офицерами, управляющими движением неповоротливого штандарт-флагмана «Рюрика», плывущего над Сибирью. Адмирал носил окладистую седую бороду и усы, редкие светлые волосы лишь подчеркивали массивность лба. Казалось, адмирал рассеян и не обращает внимания на окружающих, в то время как он пристально и внимательно отслеживал все, что происходило вокруг него.

– Добрый день, – поздоровался барон.

– И вам хорошего настроения, – отозвался адмирал.

Капитанская рубка имела два яруса. На верхнем лишь возвышалось кресло адмирала, да рабочее место вахтенного офицера. В кресле адмирала имел право сидеть только сам Федор Сергеевич Барышников. Даже старшие вахтенные офицеры обходили трон стороной. Нерушимая традиция.

Нижний ярус напоминал густые джунгли из стальных трубок, различных датчиков и приборов. Они словно бы росли прямо из палубы. Офицеры-операторы, в сущности, наблюдали за жизнью штандарт-флагмана «Рюрик». Приборы показывали, как функционирует гигантский поршневой двигатель, расположенный в брюхе воздушного судна, работоспособность и послушность руля высоты и поворотов, уровень давления в огромном котле, который питал энергией все системы корабля. Трое рулевых за огромными красными штурвалами отслеживали курс «Рюрика», корректируя его по мере развития воздушной ситуации. Офицеры-наблюдатели суетились вокруг датчиков, занося их показания в специальные бортовые журналы, и громко оповещали старшего вахтенного офицера обо всех изменениях относительно Абсолюта, нормального функционирования корабля. В ведение офицеров-тактиков, сидящих за экранами маговидов в левой половине нижнего яруса, находилось активное воздушное пространство, а также огневые палубы, где ровными шеренгами стояли внушительных габаритов мортиры класса «Везувий», и абордажные палубы, где ожидала своего триумфального часа легкая вооруженная пехота.

Верхний ярус от нижнего отделяла изящная деревянная балюстрада. Возле нее и стоял адмирал Барышников.

– Вы просили меня зайти, Фёдор Сергеевич? – Учтиво поинтересовался Карл, не сводя глаз с работающих офицеров.

Правильно говорят, что вечно можно смотреть на воду, на огонь и на то, как работают другие люди. Слаженно исполняющие свои обязанности рулевые офицеры завораживали, как в детстве огонь в очаге.

– До меня дошли…мда… так сказать, слухи… информация, уважаемый барон, о том, что недавно у вас произошла… мда… стычка, ссора с Юрием Андреевичем… одним из боевых офицеров «Рюрика».

Вопрос был определенно щекотливым. Адмирал Барышников испытывал некоторую неловкость, затронув его в приватной беседе с бароном.

– Вы правы, Фёдор Сергеевич, такой инцидент имел место быть, – спокойно ответил Карл. – Сущая пустяковина. Не извольте беспокоиться.

– О вас, уважаемый барон, говорят как о… мда… человеке вспыльчивом и… мда… отъявленном дуэлянте…

– В этом есть изрядная доля правды, – согласился Карл, взглянув пристально на адмирала.

Беспокоится старик. Ему осталось совсем чуть-чуть до почетной пенсии, а тут дуэль на корабле. Кризисная ситуация.

– Но! Когда человек переходит все границы, его следует поставить на место. Один из способов – это дуэль. Считайте, адмирал, это моим педагогическим методом воздействия. Я вот даже подумываю написать на досуге диссертацию на тему «Дуэль, как метод воспитания». Но всё руки не доходят.

– Возможно вы и правы… мда… но видите ли… в дуэлях часто кого-то убивают… мда… и тут я нахожусь в весьма затруднительной ситуации… если не сказать щекотливой… мда… у князя Святозара весьма влиятельные родственники… мда… у вас весьма серьёзный покровитель… Если убьют князя, с меня снимут три шкуры за то, что допустил дуэль. Если убьют вас, князь Драгомысл также испросит, почему на вверенном мне корабле произошла дуэль. Так что как не крути, везде клин получается. Не находите, барон?