Осколок - Сергей Кочнев

Наконец – суд. Решили его проводить в Чернигове, в одном из самых больших клубов. Само собой, суд открытый, с корреспондентами, с общественностью, всякими представителями и прочей лабудой.

Всё идёт чин-чином, подсудимые полностью признают свою вину по всем пунктам, но вдруг случается досадная заминочка. Когда слово предоставили Григорию, то он неожиданно тихо, но твёрдо сказал, что все показания были выбиты из него пытками и побоями, что он отказывается от всего, что наговорил на себя и на всех остальных, что ни он, ни другие ни в чём не виноваты, а смерть попова – жалко очень его! – несчастный случай.

Просто и коротко было всё дальше. Судилище мгновенно прекратилось, и удалили всех из зала, и было объявлено, что дальше суд будет проходить в закрытом режиме.

И билась в истерикебедная невеста Григорияне ставшая женой,крича истошно,что он сошёл с ума,что это она его сама подговорила,что на самом делеона одна во всём виновата –не слушал её никто.И никого больше не слушали,а зачитали сразу приговор.И приговор был короток, как в песне:Григория Бублéя – расстрелять,остальным – по 15 лет лагерей.И упала в обморокне ставшая женой невеста,и увели всех приговорённых,заломив за спиной скованные руки.

Где и когда расстреляли Григория – никто не знает, а Василий, Иван и Петро Боярченко поехали осваивать колымские просторы.

До Находки долгий путь лежал по Сибирскому тракту, частью пешком, где-то в грузовых вагонах. В Находке погрузились на корабль. Всех зеков разделили на четыре команды, по числу отсеков трюма, и там, почти по колено в морской воде, в которой плавало и распространяло омерзительные ароматы всё, что может исторгнуть из себя человеческий организм, на железных многоярусных нарах (кто успел, тот лез повыше), вся наша черниговская «банда» пацанов десять дней болталась на штормовых волнах до бухты Нагаева.

Десять дней непрерывной качки – это, я вам скажу, похуже, чем пытка китайская. Кормили так – сверху сбрасывали в приоткрытую щель ржавую селёдку. Успел поймать – счастье тебе улыбнулось, не успел – лови в воде среди испражнений. А поить никто и не думал – и так воды полно. От такой кормёжки измождённые долгой дорогой люди в первый же день немедленно начали болеть и умирать. К исходу вторых суток воздуха для дыхания в трюмах уже почти не было, а был только сплошной смрад. А люки задраены, и на палубу не выйдешь, прогулок нет.

Конец ознакомительного фрагмента.