Одна против зомби - Виктор Гламаздин

Глава 2. До утра было еще далеко

Натанцевавшись до упаду, мы с девчонками обессилено рухнули на кожаные диваны у оккупированного нами столика.

И тут к нам подвалили какие-то крутаны. Они пять минут парили наши мозги какой-то ботвой про музыкальные стили.

Мои подружки-лицемерки дружно кивали этой ботве в такт: мол, мы тоже тащимся от хауса, транса, хард-дэнса и прочего голимого эмбиента.

А потом крутаны увели с собой Нинель и Элизабет. И осталась одна. Совершенно одна. Одна в этом вертепе!

Впрочем, надо признать, что мои подружки попали под разводилово: мол, если вы не лесбиянки, то едем к нам в общагу. Нинель заорала, что с детства даже в один горшок с лесбиянками писать брезговала, а Элизабет начала что-то лопотать про свою гоячую любовь к мужскому полу.

Оставшись в одиночестве, я стала возмущаться бросившими меня на произвол судьбы подругами. И даже обозвала их «курвами». За дело обозвала. Ибо в таких местах, как «Опупелка», нам, сестрицы, следует вести себя, будто мы — разведгруппа на чужой стороне фронта. Тихо пришли, незаметно сделали свое дело и скрытно ушли, соблюдая правило: сама погибай, а подругу выручай.

Я решила за такую подставу жестоко обидеться на подруг и не разговаривать с ними целых три дня. Блин, ведь договаривались же: вместе приходим — вместе уходим. Так нет же, как только поманили этих вертихвосток, так сразу и свалили. Ну и что, что их развели, как дешевых лахудр. Так ведь надо же и пьяные мозги иногда включать.

Мне это напомнило потрясающий эксперимент моих британских коллег — психологов из Англии. Они по приколу, строя из себя крутых, типа, хакеров, намылили в разные шараги одну хитрую мессагу. Дескать, братва, я ваш сисадмин. Хотите, чтоб у вас все летало и ничего не висло, давайте пароли, зайду с удаленки и завтра ваши жестянки станут работать в сто раз мощнее.

Мессагу ту послала на хрен только четверть адресатов. Остальное стадо послушно сдало пароли от корпоративных компов глумливым экспериментаторам.

Думаете, что эти островитяне просто тупы, как бочка из-под виски? Ни фига! Фишка была в том, что в письме ставился ультиматум, если, мол, вы продвнутые юзеры, отдавайте пароль сразу, если ни фига не копенгагите в компах (иначе говоря, дебилы), то ждите, сосунки, когда усталый сисадмин к вам лично причапает, чтобы сделать такую элементарную штуку.

А кто ж согласится с тем, что он дебил?.. Гм, вообще-то, четверть согласилась. Может, они сделали сие не из-за соблюдения техники безопасности, а просто признавая свою тупорылость? В результате, команда тупых выиграла у команды «гением» в сухую.

Но вернемся в прокуренную «Опупелку» (где, кстати, всюду висят плакаты «Не курить!», «Курение запрещено!» и «За курение штраф — 1500 рублей»).

Оставшись одна, я почувствовала на себе множество нехороших взглядов и решила, что наступил стратегически важный момент любой войсковой операции — передислокация на заранее приготовленные позиции, то есть домой.

Зря ухмыляетесь, сестрицы. Между прочим, в Москве давно уже насчет ночных вояжей одиноких дам неспокойно. Несколько девчонок были похищены прямо на выходе из фитнесс-клубов, торговых центров и таких вот высокопробных вертепов, как эта «Опупелка».

Сценарий охотников за живым товаром прост. Барышня выходит из заведения. К ней подъезжает тачка. Из нее выскакивают мордовороты. Они хватают барышню, суют ее на заднее сиденье тачки и уезжают.

Самое ужасное даже не то, что тех барышень никто больше не видел. А то, что полицаи не рискнули всерьез расследовать ни один такой случай, наводит на определенные мысли о публике, от одного упоминания о которой ссутся в штаны столичные архаровцы даже с генеральскими погонами.

Вот так. А Нинель и Элизабет меня бросили прямо в руки бродящих где-то неподалеку коварных маньяков и честных работорговцев. И теперь, чтобы не попасть в лапы живодеров, мне придется оставаться в ночном клубе до утра, поскольку на такси баблосов не имеется (все ушло на пропой!).

Увы, до утра было еще далеко. И надо было что-то делать.

Самый простой вариант не умереть здесь с тоски — упасть кому-либо на хвост, ужраться на халяву в дребадан и проспать до утра на здешнем диване — мне не нравился. На мой взгляд, сестрицы, такой способ убийства времени унизителен для настоящей леди.

К сожалению, иного выхода из ситуации моя пьяная голова придумать была не в состоянии. Оставалось только тоскливо ждать принца на белом коне, который прискачет сюда и увезет меня в замок, где в освещенном тусклым светом факелов зале, среди манекенов в рыцарских латах и гроздьями развешенного по стенам оружия угрюмые карлики в шутовских колпаках с бубенчиками жарят на вертеле свежеприконченного ударом копья вепря, сочащегося жиром?

И тут ко мне за столик подсел, нет, не подсел, а, словно ангел, сошел с неба (да, именно так!) сквозь пелену стоящего в моих глазах тумана, мой спаситель — русоволосый парень лет двадцати пяти на вид (как потом оказалось — тридцати) в скромном, но стильном прикиде.

Лицо парня я поначалу даже как-то и не разглядела. А вот идущую от него ауру надежности, уверенности и доброты я восприняла сразу, несмотря на довольное мутное состояние мозга. Наверное, уловила оное другими частями тела.

Парня звали Толик, а меня… ну а уж меня-то вы, сестрицы, и так знаете, как облупленную.

Чем мы с ним парили друг другу мозги, когда знакомились, хоть убейте, не помню. В кладовых моего сознания осталось лишь то, что, несколько минут потрепавшись о какой-то мути, мы перешли с грохочущего дискаря в тихий лаунж.

Там в уютном кабачке Толик накормил меня от пуза всякой всячиной, чем снискал мое расположение, которое не смог завоевать даже если бы смог пропеть все куплеты российского гимна.

Глава 3. Отдамся за еду!

Так что, сестрицы, все-таки в дебильных словах: «А я так тебэ люблу, что отдамыся за еду!», — имеется некая сермяжная правда, скрывающая многотысячелетней древности тайну власти женщин-домохозяек над мужчинами-земледельцами и мужчин-кочевников над гаремными женщинами. Кто кому подкладывает хавчик в миску, тот в доме и хозяин, несмотря на «Домострой», «Стоглав» и целых 12 томов поучений «Великих Миней Четьих».

Поскольку я весь день не ела, то, набросившись на еду, испытала прилив вдохновения. А где ж тогда, скажите мне, находится самое лучшее место для проявления у голодного оратора его риторических способностей, если не в пахнущем жрачкой и наполненном звяканьем ложек-вилок кабачке? Правильно, сестрицы, — больше нигде.