Чокнутая будущая - Тата Алатова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он хмыкнул и уселся на стол, небрежно бросив цветы на документы.
– Удивительно, но ты первая из Лехиных жен, кто заговорил о стыде. Прежние все больше напирали на то, сколько я ему должен.
– А ты должен? Я бы тоже напирала, но не знаю, о чем именно мы сейчас говорим.
В кабинет вошел грузный мужик в синем рабочем комбинезоне и грохнул на стол огромные кружки с кофе.
Некоторое время мы все завороженно смотрели, как раскачивается кипяток, гадая, выплеснется он наружу или обойдется.
Обошлось.
Мужик вздохнул с явным сожалением и так же молча вышел.
– Кто это? – спросила я ошарашенно. – Он же не копает могилы, в перерывах исполняя обязанности твоей секретарши?
Антон перегнулся через стол, открыл верхний ящик, достал оттуда наполовину съеденную шоколадку и протянул мне.
– Конфет нет, прости, – сказал с улыбкой. – А Мишка… он просто сотрудник, не думай слишком много.
Я вздохнула.
Вот зачем этот человек улыбается, когда прекрасно видно, что ему вовсе не хочется этого делать?
– Не думать я могу, – согласилась, – это гораздо приятнее, чем думать.
– Какое счастливое умение, – иронично заметил Антон.
Шоколад был пористым, горьким, безо всяких приятных добавок вроде орехов или хотя бы изюма.
Люди, которые покупают такой шоколад, вряд ли умеют по-настоящему радоваться жизни, я давно это заметила. Зато твердо стоят на ногах и точно знают, чего хотят.
И нет, я не гадаю по шоколадкам, хотя могла бы.
– Значит, Леха перестал рассказывать всем девицам подряд, что был мне вместо родителей, что всю свою юность потратил на такого сложного подростка, как я? – задумчиво спросил Антон. – Недоедал, недосыпал, но поставил младшего брата на ноги?
– Серьезно?
Это было неожиданно. Алеша не казался человеком, который способен недоедать и недосыпать.
– Это он последние пятнадцать лет такой… сибаритствующий, – проницательно объяснил Антон, не спуская с меня глаз. – А до того был вполне себе и матерью мне, и отцом… Так сколько хочет Лиза?
Я сомнамбулически протянула ему записку с аргументами.
Шоколад был горьким, а кофе – сладким. Неправильное сочетание наоборот.
Антон тоже был неправильным наоборот: пока все люди пытались казаться лучше, чем они были, он пытался казаться хуже.
Зачем?
– Все понятно, – деловито проговорил Антон и сунул записку в карман. – Теперь поговорим о тебе, Мирослава. Какой у тебя доход? Ты планируешь детей? Сколько?
– Пятерых, – ответила без промедления. – Трех девочек и двух мальчиков. Правда, не от Алеши, от другого мужа.
– Какого другого? – не понял он.
– Второго другого, – объяснила я. – Алеша мой тестовый муж, я вышла за него замуж для опыта. По любви я собираюсь выскочить потом за нового мужчину, может, даже за тебя, жизнь ведь такая вся внезапная.
Он закашлялся и кашлял так долго, что я успела выдуть добрую половину огромнейшей кружки кофе.
– Любопытно, – наконец обронил Антон. – А Леха знает о твоих планах?
– Я ему наверняка что-то такое говорила. Почти уверена, но это не точно. В любом случае я вряд ли приду к тебе за алиментами на моих пятерых детей, так что смело вычеркивай меня из списка людей, на которых надо настраивать автоплатежи. Мой бизнес в последнее время процветает.
– И что же это за бизнес? – спросил Антон, почти вернувшийся к первоначальной невозмутимости.
– Потомственная гадалка Мирослава Видящая, – представилась я скороговоркой, – расклады на судьбу, любовь и деньги. Онлайн и офлайн. Скидка десять процентов на каждый пятый расклад. Составление натальных карт и астрологические прогнозы.
Выдохшись, я снова сделала глоток кофе.
– Что? – после долгой, какой-то звенящей паузы спросил Антон. – Это вообще законно?
– В приложении «Мой налог» мой вид деятельности указан как «прочее».
Он снова надолго замолчал, переваривая услышанное.
Возможно, на полном серьезе прикидывал, что указано в моей медицинской справке.
– Карты, – осенило Антона внезапно, – скамейка, загс!
– Бинго, шайба, бито, гол! – в тон ему воскликнула я и, кажется, снова пошатнула душевное равновесие собеседника. Требовалось как-то компенсировать нанесенный ущерб.
– Хочешь шаурмы? – предложила голосом человека, способного достать звезду с неба.
– А у тебя что, с собой? – осторожно спросил он, вроде бы готовый почти ко всему.
Да, огорченно подумала я, принести с собой еду было бы куда практичнее крокусов.
– С собой ничего нет, – преувеличенно бодро прощебетала, – зато я знаю место, где подают отличную шаурму, и совсем рядом.
– Совсем рядом здесь только блошиный рынок, кладбище и горстка старых развалюх, которые давно пора снести.
– Точно, – закивала я, – и отличная шаурма.
Некоторое время Антон задумчиво пил кофе, словно решая про себя какую-то мегасложную задачу.
Терпеть не могу, когда люди так поступают.
Ты говоришь о самой простой вещи в мире – о еде, а они в ответ хмурят брови с таким видом, будто собираются запускать ракету в космос и никак не могут решить, с какой стороны присобачить для нее стартер.
Я неодобрительно таращилась на него всю эту длинную неловкую паузу.
Вот бы роста ему повыше, брови погуще, подбородок порешительнее. Тут, конечно, придется допиливать напильником: первым делом изменить прическу, сделать ее покороче. Слишком много волос для слишком ранней седины.
– Не нравлюсь? – вдруг спросил он. – Ты смотришь на меня, как придирчивая буфетчица на осетрину второй свежести.
– Какой у тебя рост? – уточнила озабоченно.
– Я ниже брата на восемь сантиметров, – огрызнулся Антон с нежданной свирепостью. – Моложе на пятнадцать лет. И уж точно не награжден никакими талантами. Еще какие-то вопросы?
– Полно, – охотно откликнулась я.
Меня так восхитила его резкость, что и словами не передать.
Наконец-то хоть что-то настоящее, правдивое, искреннее.
– Я так тебя понимаю, – воскликнула и, повинуясь порыву, схватила его за руку. – Алеша так ярко сияет, что порой я дышать забываю, когда на него смотрю.
– Что, – отрывисто спросил Антон, – по-твоему, ты сейчас делаешь?
Должно быть, на моем лице отразилось непонимание, потому что он выразительно опустил взгляд, указывая на наши руки.
Это ведь очень социально, правда? Человек вываливает на тебя свои детские комплексы, а ты – ангельская душа – демонстрируешь, что разделяешь его чувства.
– Приходишь с цветами и кудряшками, зовешь на обед, распиваешь тут кофе, хлопаешь ресницами… Мирослава, ты хочешь поссорить меня с братом?
Взревели тромбоны, и мальчики-пажи, сбиваясь с ног, выкатили к моим хрустальным туфелькам алые ковровые дорожки.
На правую ступить – правду сказать. Про карты и наше грядущее прелюбодеяние.
На левую ступить – промолчать и выставить себя бестолковой кокеткой.
Что, Мирослава, выберешь ты?
Глава 5
– Мирослава, ты хочешь поссорить меня с братом?
Я несколько
