Козлы - Яна Дубинянская

Мы с Твердолобым поднялись за кулисы, где уже собралась порядочная толпень: в том числе и старушки, и мамаши с маленькими детьми, и даже один дяденька в инвалидной коляске. Я прикинула: если колдун тратит на прием каждого по десять минут, нам здесь кантоваться часа три. Сразу как-то расхотелось на него смотреть…

Но оказалось, что очередь не живая, а вроде как по записи: барышня в черном выглядывала из-за двери и называла фамилии. И Твердолобого она вызвала уже минут через пять. Никого пропускать вперед он, понятно, не стал.

В комнате, куда мы вошли, ничего колдовского и в помине не было. Обычная подсобка, какие есть в любой конторе. В кинотеатре она, правда, оказалась не совсем такая, как везде. На обшарпанных дощатых полках лежали круглые коробки от фильмов, затянутые паутиной. Одна стена залеплена выцветшими фотками, — наверное, актеров, — но я никого не узнала. Еще был шкаф со старыми толстенными скоросшивателями, а больше ничего.

Колдун сидел на низкой потертой кушетке, расставив колени, — вышитый подол рубахи провисал между ними наподобие гамака. Из-под подола торчали голые волосатые икры, а на ногах у святого были домашние тапочки, один из которых просил каши. Я всегда сначала смотрю мужикам на ноги, а потом уже на все остальное. Но тут вообще было не на что смотреть. Тощий, мелкий, заросший, и мыться можно бы почаще!..

— С чем пришел, раб Василий? — спросил колдун, сводя на переносице лохматые брови. — Головная болезнь одолела?

Я взглянула на Твердолобого: он пялился на святого с таким восхищением, словно тот без шпаргалки оттарабанил все формулы по прикладной математике. Что правда, то правда: препод у нас явно больной на голову.

— Одолела, Кузьмич, — запричитал он совершенно не своим, тонким голоском. — И мне кажется, это не просто боль. Только что окончилась сессия… Студенты неспособны выучить простейшие вещи, а вместо этого объединяют против преподователя, то есть меня, свои астралы, и… Как ты считаешь, Кузьмич, такое возможно?

— Все возможно под луной, — с готовностью отозвался Кузьмич. — В происках темных сущностей корень болезни твоей.

На твердолобовской физиономии обожание смешалось с детской обидой и неуверенностью.

— Но что мне делать? — робко проговорил он. — Уходить из университета? Их ведь все больше с каждым годом. Плюс контрактники, а они вообще… Я пытаюсь устанавливать духовную защиту, как ты учил, но сил не хватает… так много драгоценной энергии уходит на бессмысленную борьбу… Кузьмич?!!

Я старалась запомнить каждое слово из их базара и заранее представляла себе, как буду пересказывать его в лицах вечером в общаге. «Объединяют астралы… драгоценная энергия»… Супер!

— Не бойся их, — примирительно прогудел колдун. — Что их слабые темные потуги? Просветленный человеческий разум сильнее. Я дам тебе святой оберег, — он совершенно развратно стрельнул сальными глазками в мою сторону. И даже подмигнул.

А я как раз начала задумываться о своей роли в этом балагане. Действительно, чего ради Твердолобому понадобилось меня сюда приводить?

И вдруг почувствовала чьи-то холодные руки на шее — и чуть было не заорала. Но оказалось, это всего лишь барышня в черном — ну вот, похоже, ей колдун и подмигивал. Она повесила мне на шею какой-то кулончик на цепочке. Я тут же взяла его в руки — не стоять же столбом, как последняя идиотка! и рассмотрела: ничего, красиво. Изогнутая черная змейка в янтаре.

— Оберег оградит тебя от чужих астралов, увеличит троекратно духовную защиту твою, исцелит болезнь головную… Ежели переутомляться не будешь и вина пить неумеренно, — скороговоркой подстраховался хитрый Кузьмич. Я усмехнулась.

А вообще, не поняла юмора: обращался он к Твердолобому, так какого черта было вешать цацку на меня?

— Не буду, — серьезно пообещал Вась-Ильич. — Я в отпуску с сегодняшнего дня. Завтра еду к матери, в Крым. Там свежий воздух, море, подводная охота, это очень успокаивает… Вот только энергия, накопленная сегодня… как бы она не иссякла за месяц… А, Кузьмич?

— Оберег не даст, — заверил колдун. — Отроковицу, чай, с собой берешь?

Он снова подмигнул — на этот раз точно мне.

— Как зовут тебя, раба?

— Лиза, — не стала скрывать я, хотя насчет «рабы» стоило бы высказаться. Глазки колдуна заблестели сильнее, и я даже пожалела, что не стерла помаду. Назло этому козлу.

— Да, кстати, — заторопился Твердолобый, — мне нужен твой совет, Кузьмич. Я действительно хочу взять с собой эту… Лизу, чтобы она помогала моей матери по хозяйству…

По ухмылке в бороде Кузьмича было видно, что он не верит ни единому слову.

— … но я не уверен, насколько эта девушка подходит… Пожалуйста, посмотри её карму, ауру, астральные тела…

Колдун вздохнул и поднялся со скрипнувшей кушетки. Он глядел прямо мне в глаза, вскинув бороденку. И как именно, спрашивается, он собирается проверять… тела?

Мое единственное тело под колдуновским взглядом начало покрываться пупырышками. Конечно, если этот недомерок вздумает меня щупать, я сумею с ним справиться, заеду как следует в одно место под хламидой… А вдруг черная барышня ему поможет?.. и сам Твердолобый?!.. Все втроем — как-то слишком. К тому же у него есть какая-то гадость вроде драпа… Какого черта я впуталась во все это?!!!

— Карма чистая, — раздался резкий женский голос за спиной, и я вздрогнула, как идиотка. — Аура светлая, средней амплитуды, астральные тела отчетливы, но пассивны. Ваше время подходит к концу, Василий Ильич.

— Да? — Твердолобый, видимо, не доверяя барышне, умоляюще смотрел на Кузьмича. — Можно брать её с собой?

И тут колдун ухмыльнулся как следует, показав почти все свои желтые подпорченные зубы. И плюхнулся, слава богу, назад на кушетку. Перед этим, конечно, нырнул взглядом за мою верхнюю расстегнутую пуговку, — но за такое под хламиду ещё не бьют.

— Нужно, раб Василий, — весело заявил он, затем спохватился и грозно свел брови. — Отроковица носит твой оберег, так и держи её подле себя. Все, счастливого отпуска. Разберись с рабой Аллой.

Твердолобый кивнул, вынул кошелек и, тщательно отсчитав, протянул барышне в черном три зеленые бумажки. Я близко стояла и разглядела как следует. Десять, ещё десять и пять баксов!..

За такие бабки мог бы купить себе новые тапочки, гад! — ни с того ни с сего разозлилась я на Кузьмича. А потом сообразила, что злюсь не на него, а на Твердолобого, жлоба, чтоб его…

Мне — тридцать гривень. За месяц!!!

— И пятьдесят долларов — оберег, — бесцветно сказала Алла.

Твердолобый смутился.

— У меня нет с собой, — забормотал он. — Где вас найти завтра, только, пожалуйста, в первой половине дня, вечером поезд…