Вспоминалки - Владимир Рыскулов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Уральске я познакомился с одним товарищем, который приехал туда из Германии, где жил уже много лет. Он оказался таким же хулиганом, как тот афганский журналист, о котором я рассказывал в одноимённой вспоминалке. Конечно, когда он говорил про друга Достоевского по Семипалатинску и Петербургу — Чокана Валиханова, было смешно. Этот блестящий офицер Российского Генштаба, казахский просветитель, ученый и путешественник был с восторгом принят в петербургском обществе. Но через некоторое время в семьях князей и графов стали рождаться очень похожие на него дети. «Такие маленькие чоканчики», — сказал он и, наклонившись, изобразил рукой несколько голов этих малышей.
После конференции мы отправились в Оренбург, там на следующий день должен был состояться круглый стол. На границе мы вышли из автобуса, ожидая проверки документов, и хулиган стал развлекать нашего пограничника антироссийскими разговорами, на которые тот никак не реагировал, проявляя удивительные спокойствие и выдержку. Другие пограничники — молодые женщины — вышли на нас посмотреть: целый автобус историков, в том числе японец — для них это было невиданное зрелище. Когда я подошел с паспортом к будке, было уже совсем темно. Пограничница высунулась в окошечко и спросила меня: «А какая у вас была тема конференции?» Я объяснил. Когда все прошли, мы вернулись в автобус. Под конец, на въезде в Россию, к нам заглянула одна из пограничниц, чтобы пересчитать нас. В этот момент хулиган пропищал тонким голоском: «Ой, какая красивая девушка!» и вдруг заблеял: «Бе-е-е». Она покачала головой и пожурила нас: «Ну вот, такие солидные люди». Не знаю, как другие, но я испытал при этом чувство стыда перед нею. Оказалось, ещё раньше он вслух рассуждал о том, что будет, если он так сделает.
Вечером в Оренбурге все пошли в гостиничный ресторан. Женщины устроились отдельно, а мы, семеро мужчин, одетые по-домашнему, в тренировочные костюмы, уселись за большой стол. Подошла симпатичная официантка, приняла от нас заказ и спросила:
— Ребята, вы что, спортсмены?
— Ага, — пошутил я, — семь стариков и одна девушка.
Никто не засмеялся.
Утром мы разделились — все поехали на круглый стол, а нам двоим вызвали такси. Причём этот необычный товарищ вдруг взял мои вещи и понёс к машине. Через пару часов мы вылетели в Москву.
Военное искусство Сунь-цзы на практике
Где-то после 9-го класса у меня возникла идея пойти на кафедру структурной и прикладной лингвистики филологического факультета МГУ. Однако в 10-м классе я пропустил по болезни много занятий, в результате в моем аттестате стояли в одиночестве четвёрки по алгебре и геометрии (средний школьный балл, который тогда суммировался с оценками, полученными на вступительных экзаменах, у меня всё равно округлялся до пяти). Что касается Института стран Азии и Африки (ИСАА), то это был единственный гуманитарный факультет МГУ, где вступительные экзамены проводились в июле. Значит, чтобы меня не забрали в армию, сохранялась ещё одна попытка сдавать вступительные экзамены в августе, например, в пединститут. Чтобы войти в тему, я даже прочитал несколько сборников арабских новелл, романы «Гóра» и «Крушение» Рабиндраната Тагора и двухтомную эпопею «Троецарствие» Ло Гуаньчжуна.
В конце учебного года классная руководительница выдала мне написанную на нескольких тетрадных листах характеристику. В райкоме ВЛКСМ мне сказали, что на её обсуждении меня должен представлять член комсомольского бюро школы. Помочь мне вызвался мой друг. Мы пришли, сели рядом за стол, где уже собрались члены бюро. Секретарь райкома протянул моему другу характеристику, перепечатанную на машинке, и сказал, чтобы он зачитал её. Хотя она была положительной, одна фраза, вкравшаяся в неё, могла привести к совершенно непредсказуемым последствиям. В нужный момент я под столом слегка надавил ногой на ботинок друга, и он эту фразу пропустил.
Когда я сдавал документы в приемной комиссии института, случилось происшествие, которое могло изменить мою судьбу. Очень строгая женщина повертела в руках форму 286 и сказала:
— Здесь написано про зрение, что у вас левый глаз минус 3,5 диоптрии, правый — минус 5. А у нас ограничение после минус 3,5. Поэтому я не могу принять Ваши документы. Здоровье — главнее (через семь лет с таким зрением, плоскостопием и сколиозом меня без проблем взяли в армию, сказав, правда, устами военкома: «Бывают же такие больные люди!»).
Расстроенный, я отправился в школу и, случайно зайдя в кабинет химии, рассказал о своей неудаче учительнице. Она взяла в руки мою справку и сказала:
— Сейчас мы что-нибудь придумаем.
Взяв какую-то склянку, она капнула на верхушку пятерки, растворила её, а потом исправила ручкой на тройку. Забегая вперед, скажу, что нашёл дома в книге «Глазные болезни» проверочную таблицу для зрения, выучил наизусть восьмую и девятую строки (я помню их до сегодняшнего дня — КНШМЫБИ, БКШМИЫН) и успешно прошел дополнительную медкомиссию в поликлинике МГУ.
Во время второй попытки сдачи документов я постарался сесть за столик подальше от той очень строгой женщины. Их начала изучать симпатичная девушка. За её спиной стояли три других, которые, как потом выяснилось, были студентками.
— А что это тут у Вас написано…, — сказала первая из них и зачитала упомянутую выше нелицеприятную фразу из моей характеристики.
Я что-то невпопад ответил, но она не стала углубляться в эту тему.
— А кем Вас записать, историком или филологом?
Я за десять секунд решил, что я больше люблю, историю или литературу, и сказал:
— Филологом.
— А какой язык Вам написать? — спросила она.
— Не знаю (к этому вопросу я тоже был не готов).
— Возьмите арабский. Мы его изучаем, и нам нравится, — сказала одна из девушек, стоявших у неё за спиной.
— Хорошо, — ответил я.
Так в течение нескольких минут решилась моя судьба.
Перед вступительными экзаменами мы проходили собеседование, на котором часть абитуриентов была отсеяна. Мы стояли в коридоре и обсуждали возможные вопросы — вспоминали столицы многочисленных арабских государств, говорили и о недавнем (25 марта 1975 г.) убийстве короля Саудовской Аравии Фейсала собственным племянником. На собеседовании я рассказал о своих многочисленных увлечениях, всё был хорошо, пока речь не зашла о Саудовской Аравии. Недаром школьники и студенты говорят в таких случаях, что «перед смертью не надышишься». В голове у меня была пустота, и я промямлил:
— Саудовская Аравия? Ну, нефть там.
— Если не знаете, лучше молчите, — сказал мне с укором мужчина, но собеседование я прошёл.
На
