Бабочка в пивном бокале. Иронический роман на русском языке - Николай Щербаков

– Я в жизни столько машин сразу не видел. Да все новенькие, блестят, фарами светят. И диковинные все, импортные, скорее всего. Если бы не знакомая площадь, я бы подумал, что за границей оказался. Сел это, на скамейку. Ничего не понимаю. Страшно. Ну, прикиньте, мужики. Минуту назад ничего этого не было. Не просто страшно – жутко. Постепенно начинаю соображать, что это мне не мерещится, всё на самом деле вокруг меня на яву происходит. То есть, получается, что меня действительно куда-то занесло. Но, если место то же самое, где я и находился несколько минут назад, то, что же это получается? А? А получается, что я в другом времени. Фантастика!

– Фентези! – подняв указательный палец, значительно произнёс Степан и икнул.

– Чего? – удивился рассказчик.

Степан махнул на него рукой, мол, не обращай внимания.

– Это по нашему сейчас, дорогой, «фентези» называется, – пояснил уставившемуся на него Борису.

– У нас теперь всё по-американски называется. Понял? – добавил Санёк, – как что новое, так по-американски. Сникерсы-памперсы. Вот и фантастику теперь «фентези» называем. Так что с тобой, брат, фентези приключилось.

Новые приятели помолчали, размышляя над сказанным, и приложились, не сговариваясь к кружкам.

– Так они что, вас… или нас, – Борис помотал головой, – завоевали, что ли?

– Кто?

– Ну, американцы.

– Американцы? Да ты чё, дорогой? Воевалка у них ещё не выросла! Понял? Завоева-али. И не говори так больше при мне.

Степан снова икнул и расстроился, как будто ему личную обиду нанесли. Санёк примирительно соединил на столе их руки.

– Стёпа, ну откуда он может знать, что было за эти годы. Не кипешись. Ты, я смотрю, захмелел быстро. Бухал вчера, что ли?

– Это ты бухал, старый алкоголик. Ты что, думаешь я не знаю, что к тебе сваты вчера приезжали?

– Ну, так со мной понятно, а ты чего?

– Да я на голодный желудок. Не завтракал ещё сегодня. Дочка что-то в пакет положила. Как раз хотел закусить, а тут ты. Вот надо было с собой взять, как раз, кстати было бы.

Борис внимательно слушал новых приятелей, переводя тяжёлый взгляд с одного на другого. И тут вмешался.

– Вы что, мужики, голодные? А что же сразу не сказали? То-то я смотрю весь закусон уже подмели. Так я это быстро.

И он, пошатываясь, пошёл к стойке.

– Неловко получается, – пробурчал Санёк.

– Слушай, Санёк, а откуда тогда у него деньги? Он же сейчас на наши, – Степан защёлкал пальцами и загримасничал, пытаясь подобрать слова, – ну, на современные деньги ведь покупает, так ведь?

Приятели нахмурились, пытаясь разобраться в возникшей неясности. Что-то не складывалось.

– А может он всё-таки брешет? – предположил Степан и сам же отогнал сомнение, – нет, не мог он так сохранится. Ведь тридцать лет. Да? А он такой же, каким я его запомнил. Ничуть не изменился. Мы вот с тобой, ара, седые, старые, а он…? А?

– А ты его действительно помнишь?

– Сто процентов! Провалиться мне на месте.

– Ты, это, осторожнее. Провалиться. После сегодняшнего… что угодно может…

– Да-а.

– Стёп, а ты спроси у него, где он деньги взял.

– Да неудобно как-то. Слушай, дарагой, а чего сам не спросишь? Ты же с ним ещё до моего прихода закорешевал, вот ты и спроси.

– Да причём здесь закорешевал? Хотя, ты знаешь, мне кажется, что я тоже его где то раньше видел.

– А может быть. Может быть. Он видишь какой? Фигура! Художник! – Степан изобразил уважительный жест, – и на улице мог встречать, и в очереди за пивом мог с ним рядом стоять. Во!

Да, вариант с очередью за пивом оказался убедительным. А где же ещё? Теперь уже Саньку даже показалось, что он вспоминает его, Бориса. И именно в очереди за пивом. Да, вот так он, Александр Иванович стоит, а вот так Борис. Точно! И дождик моросит. Или снежок? Нет, дождик. Точно! Я его вспомнил, Стёпа! Слушай, а действительно, он совсем не изменился, а?

За разговорами они потеряли из вида Бориса. И что происходило у стойки, они сначала не видели. А там, с грустью следует констатировать, произошло кое-что неприятное. У Бориса Ивановича то, привычки те ещё. С тех лет. Он взял с собой пустые кружки, и у него твердая уверенность, что он теперь у стойки первый. А надо вам доложить, дорогой читатель, что была в те времена такая «практика». Во времена очередей у пивных ларьков неписанное правило – если ты взял хоть одну кружку пива, то можешь возвращаться к окошку ларька с пустой тарой сколько хочешь раз за «повтором». Уже без очереди. Ты подходишь к окошку, и какая бы там не была очередь, гордо заявляешь магическое слово «повторяю!» – и все расступаются, завистливыми взглядами провожая тебя, вооруженного пропуском в виде пустой кружки или нескольких кружек, к заветному крану. Ну, и кто же мог сказать нашему «пришельцу», что давно забыто это правило вместе с очередями за пивом. Оба наших современника уже изрядно захмелели. Да им бы и в голову не пришло предупреждать его о том, о чём сами давно забыли. И произошла первая каверза, связанная с нестыковкой времен. Глупейшая, надо признать, ситуация. Событие, не повлиявшее на дальнейший ход мировой истории, но изрядно попортившее настроение её участникам.

Борис Иванович, не стеснявшийся своего нетрезвого состояния, позвякивая взятыми в две руки четырьмя кружками, отодвинул довольно не вежливо плечом стоящих у стойки двух девушек и молодого человека. Молодые люди ничего, разумеется, не знали о законном праве чудака с кружками быть первым в очереди. Тем более, что и очереди ведь никакой не было. Они одни стояли перед стойкой, и собирались было уже отойти к столику. Им оставалось только расплатиться и вот…, здравствуйте! Ну, прикиньте, среди бела дня, пьяный, толкается, несёт какую-то ахинею насчёт того, что он повторяет. Чего он повторяет? А когда ему сделали замечание – начал материться. Буквально! Обозвал их «ё…и буржуями»! Наконец, когда продавщица из-за стойки строго предупредила его, что если он не извинится перед молодыми людьми, она вызовет милицию, странного мужчину понесло в разнос. «Что? Что ты там вякаешь в свою мыльницу? Радистка Кэт, „мать перемать“! Обзавелись „бл… и“, персональными рациями? Или что это у тебя? Кричи громче, кто там тебя через твою мыльницу услышит! Люди в очередях за картошкой с утра стоят, а они „мать, перемать“ не знают какое им сегодня пиво выбрать!». В общем, дурдом на колёсах.

И когда это «дурдом» заметили два наших приятеля, он произвёл на них неприятное впечатление. Они, не сговариваясь, сгребли со стульев свои пожитки, Стёпа палку, а Санёк не забыл пакет, и трусцой, молча, поспешили на выход.

Благо, что их отступления не видел Борис. Учитывая его боевое настроение, можно предположить, что он не оставил бы этот неблаговидный поступок своих новых знакомых, как минимум, без комментарий. А друзья, сбежав со ступенек «Беседки», затормозили только за густыми кустами сирени. Здесь, так же молча, они заняли наблюдательную позицию, какой позавидовал бы любой «агент», любой разведки. Отсюда вся сцена разворачивающихся событий была видна им, как на ладони.

А что события ещё не развернулись до своего логического завершения, друзья, умудренные опытом, знали наверняка. И что вы думаете? Как по сценарию боевика, милиция прореагировала молниеносно. Видимо дежурный наряд проезжал где-то рядом. По тому, что из-за угла, не спеша, как будто она ожидали этого вызова, выехала патрульная машина и мягко остановилась у ступенек заведения, перегородив выход. Так же, не спеша, разминая затекшие члены, вышли два молодых, хорошо экипированных крепыша, без малого двухметрового роста и, похлопывая по свободной ладони резиновыми дубинками, поднялись в «Беседку». Шли они спокойно и уверенно в нужном направлении, потому, что это направление было очевидно.

Борис Иванович уже наделал достаточно шума и беспорядка, чтобы все присутствующие забросили свои «неотложные» дела и наблюдали за происходящим у прилавка. То есть центр событий обозначался ясно и недвусмысленно. Троица молодых людей уже отступила к столикам и с нескрываемой неприязнью наблюдала за разбушевавшимся странным посетителем. А посетитель, или пришелец, как стало ясно из всего происходящего, почувствовав непривычное для него внимание к своей личности, притом, что никто не кидался с ним драться или, хотя бы за грудки взять, занялся ораторским мастерством. Сугубо социальной направленности. Весь этот социальный гнев, вспыхнувший в пришельце из недавних лет, обратился на присутствовавших в баре посетителей.

Возмущало его то, что в рабочее время, в самый, скажем так, разгар производственных процессов в стране эти буржуйские ублюдки праздно просиживали в баре, пропивая не честным трудом заработанные деньги. Поскольку стоять на ногах ровно и твёрдо, как выяснилось, было сложно, он спиной и локтями оперся о стойку прилавка. При этом, что-то загремело, сдвинутое внутрь павильона и девица энергично замахала руками приближающимся милиционерам.