Непристойно богатый вампир (ЛП) - Ли Женева

В целом ее можно было описать только одним словом — человек.

Она определенно не была результатом сватовства моей матери. Но кровь ее была сильна. Другие почувствуют ее запах. Ей повезет, если она выберется отсюда без нескольких пинт крови и с кратковременной потерей памяти. Обычно вампиры не убивают людей, но во время светского сезона у нас была тенденция к разгулу.

Я потерял счет времени, сколько стоял и думал, что делать с этим хрупким существом. Чем дольше я стоял, тем больше осознавал кое-что еще. Ее талант. В отличие от других, она играла всем своим существом, и все это будет потеряно, если она попадет в руки не тому вампиру сегодня ночью.

Я ненавидел весь свой проклятый род. Ненавидел окружающих. Ненавидел, что меня вытащили из самоизгнания, чтобы присоединиться к ним.

И больше всего я ненавидел ее за то, что она заставила меня остаться на этой вечеринке. Потому что я никак не мог выпустить ее из виду.

Я все еще наблюдал за ней, когда группа объявила о перерыве. Никто в зале, казалось, этого не заметил и не обратил внимания. Остальные три музыканта быстро ушли, а она осталась, словно застряв в своей музыке. Разве люди не должны обладать чувством самосохранения? Как она могла сидеть в комнате с вампирами, без охраны, как закуска? Разве она не чувствовала опасности?

Внезапно ее глаза распахнулись и посмотрели прямо на меня. Ее рот сложился в букву «О», и я услышал вздох, слышимый только моим сверхъестественным слухом. Это был не первый раз, когда человек так реагировал на неожиданную встречу с нашим видом. Я прищурился, решив напугать ее. Ей здесь нечего делать. Я смотрел на нее до тех пор, пока кровь не прилила к ее щекам, заставляя себя оставаться на месте, чтобы не двинуться к ней. Она отвернулась, чтобы собрать свои вещи, и обнажила при этом свою тонкую голую шею.

Мое тело восприняло это движение как приглашение — приглашение, которое я уже принял.

Кем бы она ни была, теперь для нее было слишком поздно.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Джулиан

Я не убивал людей уже сорок лет. Сегодня этот рекорд закончится. Дело не в том, что я хотел убить ее. Дело в том, что знал, что попробовав ее, я не смогу остановиться. Ее кровь манила меня как песнь сирены. Ее пьянящая колыбельная притягивала к себе. Она была молода. Мне было все равно. Она была талантлива. Мне было все равно. Одно мое слово, и я смогу легко заставить ее уйти со мной. Потеря контроля прямо здесь может обернуться неприятностями.

То, что я планировал сделать с ней, обычно происходило на вечеринках после приемов. Они устраивались в частных поместьях и виллах, где ворота были высокими, а список гостей — гораздо более эксклюзивным. Я не думал, что смогу продержаться достаточно долго, чтобы найти такое место. Но в театре было полно тенистых уголков и потайных мест, где я мог бы впиться зубами в эту алебастровую шею.

При моем приближении она поменяла положение, и ее виолончель на время закрыла мне обзор. Это подействовало как талисман, отгородив ее от зла на достаточное время, чтобы остановить меня.

Я отвлекся от нее и вышел из бального зала. С каждым шагом моя голова становилась все яснее. Но освободившееся место заполнило новое, сбивающее с толку желание. Я хотел защитить ее.

Защитить ее? Как?

Понятия не имел, как, черт возьми, я собирался это сделать, когда именно я был тем, от кого ее нужно было защищать.

Необходимо было поддерживать безопасную дистанцию. Я должен был оставаться достаточно близко, чтобы она не стала жертвой кого-либо из моих сородичей, но достаточно далеко, чтобы не сойти с ума от голода. У меня были годы, чтобы взять под контроль свою жажду крови. Я мог это сделать. Так почему же моя уверенность, словно песок, ускользала между пальцами?

Коридор за пределами Зеленой комнаты был, к счастью, пуст. Я не был уверен, что может произойти, если сейчас на моем пути встретится человек. Был один гарантированный способ утолить жажду. Я уже начал снимать перчатку, как в поле зрения появилась миниатюрная фигурка. Следующим меня настиг ее запах. Вот и вся моя стратегия.

Было немного сложнее сохранять дистанцию, когда только одна сторона знала о плане. Я ускорил шаг и свернул в темный угол, чтобы пропустить ее. Она успела сделать всего несколько шагов, как на ее пути возникла внушительная фигура.

― Черт, ― сказал я себе под нос, когда увидел Джованни Валенте. Вампир был всего на сто лет моложе меня, но имел репутацию дамского угодника. Проблема заключалась в том, что он был склонен убивать дам в прямом смысле этого слова.

В этом не было ничего удивительного. В любую эпоху он обладал внешностью, способной обольстить женщину сквозь закрытую дверь. Его черные волосы рассыпались по плечам. В последнюю нашу встречу они были короткими. Мы вместе участвовали в какой-то войне.

После нашего поражения я не видел его и не слышал о нем. Время — коварная штука. Минуты могут длиться вечность, а годы пролетают в мгновение ока. Джованни все еще сохранял телосложение воина. Сшитый на заказ смокинг мало что скрывал.

Девушка отступила на шаг и подняла голову, чтобы посмотреть на него, так как он был выше ее на целый фут. Я прислушался, ожидая какой-нибудь реакции, но она не издала ни звука. Я не знал ее, но она уже раздражала меня.

― Простите меня, ― сказал Джованни, одарив ее очаровательной улыбкой, ― я хотел поблагодарить вас за прекрасную музыку.

Человек мог бы и не заметить, как она сжимает пальцы на грифе виолончели, особенно в тускло освещенном коридоре. Но я заметил это сразу. Это был инстинкт самосохранения, который, похоже, покинул ее в бальном зале. Надеюсь, это означало, что у нее есть мозг. Но она не отошла от него. Вместо этого она нервно рассмеялась.

― Это моя работа, ― пошутила она. ― И скоро мы сыграем еще, но сейчас мне нужно воспользоваться комнатой маленькой девочки.

― Маленькой девочки? ― повторил он, тихонько цокнув языком. ― Ты не должна недооценивать себя. Ты очень красивая женщина.

― Правда? ― В ее голосе слышались смех и раздражение.

― Пойдем прогуляемся, ― предложил он непринужденно.

― Но моя виолончель…

― Возьми ее с собой. Ты можешь сыграть для меня, ― ответил он.

Я услышал музыкальный ритм в его голосе. Вот вам и утверждение, что внушение можно использовать только в крайних случаях.

Джованни повел ее прочь с вечеринки в сторону театра, точно определив свои намерения. Мне оставалось только позволить ему увести ее. Как только она исчезнет из поля моего зрения, это временное очарование пройдет. Я бы смог уйти. А девушка? Может быть, за последние годы его способность сдерживаться улучшилась. Но я быстро двинулся следом за ними. Я все еще не понимал, почему это стало моей гребаной проблемой.

Они скрылись в тени, и я почувствовал, как внутри меня что-то оборвалось. Я бросился к ним и остановился так быстро, что девушка споткнулась, зацепившись каблуком за длинную юбку, и оказалась прямо в моих объятиях. Ее виолончель упала на пол рядом с нами, и она вскрикнула.

― Вот ты где, ― сказал я спокойно. ― Ты исчезла.

Она смущенно залепетала и попыталась вывернуться из моих рук.

― Что…

― Джованни, ― оборвал я ее. ― Извини за это. Моя дама склонна к несчастным случаям.

Я нагнулся и освободил ее туфлю от платья. Затем протянул ей. Она скользнула в нее ногой и тут же повернулась к тому месту, где упала ее виолончель.

― Джулиан. Я не знал, что ты вернулся в Сан-Франциско или что ты заявил права на эту смертную. ― Он сделал шаг в сторону от нас. Он прожил достаточно долго, чтобы знать, как вампиры привязываются к своим питомцам.

― Это что… ― девушка снова попыталась вмешаться в разговор.

Я повернулся и уставился на нее.

― Замолчи, котёнок.

Девушка замерла и, несмотря на то, что внушение подавляло ее волю, уставилась на меня. Это был мой первый взгляд на ее лицо. Кончик ее носа был слегка приподнят, его покрывала россыпь веснушек. В темноте вокруг ее расширенных зрачков оставалось лишь тонкое зеленое кольцо радужки. Человек не смог бы разглядеть его, но для моих вампирских глаз оно было очевидным.