Утраченный рай - Марина Серова

Я поинтересовалась, а почему бы коллекционерам не жениться на женщинах-искусствоведах, художницах, ну, словом, принадлежащих к той же среде.

— Некоторые так и делают, — ответил Завадский. — Но я хотел бы иметь жену не особенно эмансипированную и тем более не богемную. Просто славную милую женщину, имеющую вкус к прекрасному, но также и желающую и, главное, умеющую создать домашний уют, не укорять мужа, а принимать и любить его таким, каков он есть. Поверьте, Татьяна, я ведь не тиран и не деспот. Я умею ценить преданность. Умею создать романтическую атмосферу, показать женщине, что она любима, что она неповторима. Но, увы, я, видимо, хотел невозможного: чтобы моя спутница жизни вмещала в себя и Беатриче, и хранительницу очага, создательницу домашнего уюта. И при этом не требовала, чтобы супруг все вечера напролет просиживал с ней у телевизора и выслушивал бесконечные рассказы о том, сколько банок помидоров закрутила в этом году ее мамочка, какая славная шубка у подружки Кати и тому подобное.

— Да уж, Борис Дмитриевич, не успей я вас за эти дни немного узнать, из таких речей я сделала бы вывод, что вы женоненавистник.

— Любопытно, а какой же вывод вы делаете теперь?

— Что вы мечтатель, утопист. Таких женщин не бывает. Или, может быть, встречается одна на миллион. Однако ваши слова запали мне в душу. Если я когда-нибудь соберусь выйти замуж, непременно вспомню их и хорошенько подумаю — а чего же ждет от меня мой суженый и чего жду от него я?

За эти дни Завадский, как и обещал, договорился со своим знакомым специалистом-цветоводом о наших индивидуальных занятиях. Тот согласился без особого энтузиазма. Решил, что это блажь капризной девицы, которой некуда девать деньги. Но из уважения к Борису Дмитриевичу не отказал. Завадский же не унывал:

— Я полагаю, Танечка, вам быстро удастся смягчить сердце старика. Он, как и я, очень чувствителен к красоте. Но главное, помимо красоты, в вас есть еще нечто столь притягательное, что даже трудно описать. Это некий синтез женственности и твердости, недюжинного ума и при этом удивительной легкости в общении, проницательности и непосредственности. С таким редкостным сочетанием качеств вы способны приворожить кого угодно.

— Но, увы, я не героиня вашего романа, — добавила я, смеясь. — Не умею печь сдобных пышек, содержать дом в идеальном порядке и, кроме того, иногда склонна порассуждать о хорошеньких шубках.

Надо сказать, что у меня с моим новым клиентом очень быстро сложились самые теплые приятельские отношения. Он позволил себе даже легкий намек на флирт, но мы оба прекрасно знали, что это лишь приятная для обоих, невинная игра.

До переезда господина Алексеева в особняк оставалось меньше недели. Наши занятия с Завадским завершились, и теперь я должна была на несколько дней с головой окунуться в подготовку к карьере садовницы. А что, дополнительная специальность по нашим временам никогда не лишняя. Мало ли что, вот отменят у нас в стране частный сыск — подамся в садовники. А то пока я больше ничего и не умею, кроме как преступников ловить.

Занятия по садоводству должны были проходить ежедневно, по четыре часа днем и четыре часа вечером, с двухчасовым перерывом.

Как и предполагал Завадский и, собственно говоря, совершенно не сомневалась я, милейший Степан Ильич был покорен мною с первых же минут нашего знакомства. И, несмотря на огромное количество информации и напряженный график занятий, мы оба получали от них большое удовольствие.

Итак, сегодня состоялось последнее наше занятие. И дело чуть было не кончилось объяснением в любви. Кстати, а может, оно именно так и кончилось? Ведь я не удосужилась взглянуть в конспект и прочитать, что же означает сочетание подаренных мне Степаном Ильичом цветов.

Я вновь полюбовалась букетом, состоящим из великолепных, необычной формы, красных тюльпанов, изящнейших белых лилий и аранжированным оригинальными сухоцветами бессмертника (между прочим, неделю назад я в этом букете смогла бы узнать только тюльпаны — прогресс очевиден). Любопытство во мне взыграло, и я полезла искать тетрадку с первыми лекциями. Ну-ка, где это там у нас было. О-о! Ну, конечно же!

Красные тюльпаны говорят о любви… Белые лилии о чистоте помыслов. Они также говорят о неотразимой красоте возлюбленной… Сочетание красного и белого цветов намекает на единство душ… Соцветия бессмертника просят: «Не забывай меня никогда». Боже мой, милейший Степан Ильич! Я даже не знаю, смеяться мне или плакать. В таких растрепанных чувствах я и отправилась спать — надо хорошенько отдохнуть, завтра у меня ответственный день. Мне предстоит встретиться с господином Алексеевым и настолько сильно поразить его воображение, чтобы место садовницы осталось за мной.

Глава 2

Сегодня с самого утра я ощущаю легкий мандраж, как дебютантка перед выходом на сцену. Хотя, в общем-то, опасаться мне нечего — все продумано до мелочей. Тема фанатичной увлеченности делом проработана досконально. Китайская философия освоена настолько, насколько это вообще возможно в течение недели, если еще учесть, что я одновременно изучала живопись и садово-парковое искусство. (Но ведь, как гласит старинная университетская мудрость, опытный студент за одну ночь может выучить китайский язык.) Откровенно говоря, я выучила несколько наиболее известных имен и зазубрила несколько афоризмов. На первое время, думаю, хватит. Будем выезжать за счет общей эрудиции. Зато над образом чудаковатой садовницы пришлось потрудиться на славу. Для этого я привлекла гениального человека и крутого профессионала — мою драгоценную подружку Светочку, стилиста от бога. Она и раньше уже нередко выручала меня. У нее поразительно верный глаз, глаз настоящего мастера. Она схватывает самую суть образа, который необходимо создать, и прорабатывает его до мельчайших деталей. Свою профессию она просто обожает. Но особенно любит, когда я подкидываю ей очередную задачку, — здесь же открывается такой простор для творчества. Из меня ей приходилось делать то тетушку из глухой деревни, то стриптизершу, то безвкусную богатую бабу. Чего мы с ней только не вытворяли. Но нынешний случай будет, возможно, потруднее остальных — тут не существует никаких шаблонов, только интуиция. Поэтому один из дней моей всесторонней подготовки к операции по внедрению (это было еще до окончания занятий со Степаном Ильичом) мне пришлось почти полностью провести в Светланином салоне.

Я заранее договорилась со Светиком о встрече. Что будем делать на этот раз, по телефону объяснять не стала — тут в двух словах не расскажешь. Собрала какие-то шмотки, которые мне показались более или менее подходящими, и отправилась к ней в салон.

Встретились, как всегда, шумно и радостно, похохотали над нашей с ней последней авантюрой, когда она блестяще «смастерила» из меня двадцатилетнюю стриптизершу. Светка уже в который раз заставила меня рассказать, как я танцевала стриптиз на глазах у бедного Папазяна. Отсмеявшись, она наконец предложила перейти к делу.

— Ну-с, кто у нас будет на этот раз? Постой-ка, дай угадаю.

— А вот и не угадаешь! — поддразнивала я ее.

— Да чего от тебя, Иванова, можно ожидать, я ж тебя как облупленную знаю. Я думаю, девочка по вызову, а?

— Ничего подобного!

— Странно. Тогда эскорт-услуги? Нет? Богатая нимфоманка? Опять нет? Неужели трансвестит?

Я свернулась клубочком на уютном диванчике Светулиного кабинета и с ехидной улыбкой отметала все ее предположения.

— Фу, Свет, ну до чего же однобоко ты мыслишь! Почему я не могу раз в жизни изобразить какой-нибудь глубоко положительный персонаж?

— Положительный? Это ты-то? Ой, не смеши! С такой сексапильной внешностью и кошачьими зелеными глазами? Нет, что — правда?

Я скромно молчала, потупив глазки.

— Что, действительно правда? Ну, подруга, ты меня изумляешь с каждым разом все больше!

— Изумляйся не изумляйся, а насчет положительного образа — чистая правда, и нечего иронизировать. Лучше приготовься — тебе придется вовсю напрячь свое извращенное воображение и изо всех сил скрипеть извилинами.

— Да ладно уж, на мозги я не жалуюсь. Давай уж, выкладывай, загадочная ты наша.

— Ну хорошо, Светик, шутки в сторону. Задачка предстоит и правда достаточно сложная. Я сама пока в точности не могу сформулировать, что именно нужно. Я тебе буду называть свои ассоциации и некоторые составляющие нужного образа, а ты должна синтезировать их в нечто целостное, правдоподобное и живое. Начнем?

— Ну, давай попробуем, — несколько озадаченно протянула Светлана.

— Для начала, тебе знакомо такое понятие: «синий чулок»?

— А, ну это такая зануда, мымра, сушеная вобла, с немытой головой и дырками на колготках. Так?

— В целом верно. Но только у тебя получилась уж слишком мрачная картина. Я бы ее смягчила — это интеллектуалка, возможно, где-то даже обаятельная, но настолько погруженная в свой внутренний мир, что о внешнем облике частенько забывает.