Возвращение чудес - Владимир Крышталев

Небрежно бросив свиток в сторону моих конвоиров (Керт радостно поймал «указ» и начал разглядывать, но Бочка дал своему младшему товарищу увесистый подзатыльник, после чего забрал свиток себе), барон легко спрыгнул на землю. Кольчуга под плащом звякнула. Мне подумалось, что она, вероятно, тяжелая, но Этвик двигался так, словно и не чувствовал лишнего веса.

— На мечах? — спросил барон деловито.

— Да! — подтвердил капитан. Впервые я видел его в таком возбуждении: глаза блестят, на губах — улыбка, а руки подрагивают от нетерпения.

— Здесь?

— Здесь!

Этвик неторопливо отвел коня подальше. Люди барона тоже спешились и занялись приготовлениями площадки для боя. Барон же с помощью мальчишки-оруженосца снял кольчугу (под ней оказалась белая полотняная рубаха с длинными рукавами, но Этвик сбросил ее тоже) и чулки. Вероятно, он хотел уравнять себя с противником — у капитана доспехов не было. Но глядя на могучий торс, на плавные, исполненные грации движения, я понял: барон драться умеет и любит. А без кольчуги он сможет двигаться еще быстрее, еще легче. Наверное, наш капитан все-таки погорячился.

— Я готов, — провозгласил наконец Этвик. — Обойдемся без церемоний.

Он шагнул внутрь очерченного круга и на миг застыл, давая окружающим возможность хорошенько оценить диспозицию: все ли по чести?

Высокий по здешним меркам, барон был отлично развит физически. Каждая его мышца прорисовывалась отдельно, в то же время составляя одно целое с соседними. Все это смотрелось гармонично, и я даже немного позавидовал здешнему хозяину.

Меч в его руках словно сам просился в бой. Чуть тоньше и длиннее, чем у капитана, он все же был довольно-таки массивным, однако на вид казался необыкновенно легким, изящным. Наверняка его выковал искусный оружейник. Впрочем, впечатление легкости могло быть обманчивым. (Помню, как-то один товарищ попросил меня подержать сумку, которую сам он нес без особого труда. Я оптимистично взялся за ручки — и от неожиданности едва не уронил порученное мне имущество. Сумка весила килограммов тридцать.)

Что касается капитана, то он напыжился, как мальчишка, которому впервые в жизни поручили что-то важное. Теперь он выглядел моложе, чем обычно, и я подумал: должно быть, парню не больше тридцати. Интересно, откуда у него этот энтузиазм по поводу предстоящего поединка? Он всерьез предполагает выиграть? Или просто никогда раньше не дрался с настоящими баронами?

Почему-то мне его вдруг стало жаль. По сравнению с Этвиком парень не блистал комплекцией, свой меч держал хоть и уверенно, а все же с напряжением. Если он не припас никаких трюков, то барон запросто проткнет его на первой или на второй минуте боя. А ведь капитан, по сути, очень даже неплохой человек.

В данный момент я совсем выпустил из виду, что еще вчера именно этот «неплохой человек» во главе своей шайки бандитов (по крайней мере они так выглядели) ворвался в мой дом и, не желая отвечать ни на какие вопросы, обезоружил и связал меня. А потом потащил неизвестно куда.

— Стойте! — неожиданно вмешался кто-то из свиты барона, подходя вплотную к кругу и подняв руки. Все моментально уставились на него.

Пожилой воин с изрядной сединой на висках, вероятно, пользовался авторитетом даже у самого Этвика. Во всяком случае, начавший было двигаться барон послушно застыл снова.

— По заведенному в этих землях правилу бросивший вызов должен назвать себя, — громко произнес воин. — Иначе поединок не может состояться.

Теперь взгляды обратились на капитана. Почувствовав себя в центре внимания, тот переступил с ноги на ногу (не опуская меча) и с гордостью объявил:

— Бенедикт де Пассо*, член королевской рыцарской гвардии.

Для меня «королевская рыцарская гвардия» звучала солидно, однако Этвик недовольно поморщился:

— Ах, эта армия оруженосцев-недоумков… Я мог бы догадаться.

Капитан засопел и даже перешел на «вы» (вероятно, от негодования):

— Извольте, барон, у меня рыцарское звание!

— Звание — да, — невозмутимо подтвердил Этвик. — Ну, Поль, ты удовлетворен?

Пожилой воин склонил голову в знак согласия:

— Вполне. Начинайте.

Фраза прозвучала настолько властно, что я сперва бухнулся в кресло, а лишь потом осознал свое действие. Но, как ни странно, бунтовать больше не хотелось. Если можно так сказать, я был умиротворен. Не в последнюю очередь, конечно, при помощи холодного душа.

— Готов? — поинтересовался Клод.

В ответ я кивнул.

— Тогда начнем по порядку. Можешь задавать любые вопросы — отвечу на них абсолютно честно. Игра окончена.

— И то хорошо, — выдавил я, хотя все мое существо сопротивлялось произнесению слов.

— Итак, расставляем всё по своим местам, — продолжил мой собеседник, слегка откинувшись назад. Кресло с готовностью качнулось. — Ты снова, как и тогда, на Скале, о многом догадался.

— Например, о том, что вы — мерзавцы, играющие человеческими судьбами? — откровенно говоря, я бы с удовольствием отказался от своих замечаний и просто послушал, но мне мешало врожденное упрямство.

— Нет, эта догадка неверная, — без тени улыбки ответил Клод. — Оценка моральных качеств — дело, конечно, личное, но отложи это до времен, когда узнаешь нас получше.

Скептически хмыкнув, я тоже стал покачиваться взад-вперед. Кресло оказалось очень удобным, а равномерное движение приятно убаюкивало. Какая-то часть меня упорно кричала, что нужно встать и бежать за Марго, которая давно скрылась за пышной растительностью парка, однако я не желал прислушиваться к дурацким воплям. Открывшееся мне перечеркивало слишком многое.

А мой собеседник размеренно продолжал:

— Вернемся к игре. Точнее, к тому, как она выглядела с моей точки зрения и для чего вообще затевалась.

Его рассказ практически сразу поглотил мое внимание. Я словно заново переживал недавнее прошлое и при этом видел себя немного со стороны. Такое положение дел оказало странное действие. Очень скоро обнаружилось, что я мысленно посмеиваюсь над самим собой. А местами мне становилось просто неудобно.

…К сбою в оборудовании Клод не имел ни малейшего отношения, здесь всё произошло само собой. Но вот мне удалось невероятное, я каким-то образом воссоздал полноценного себя в каждом трансмиттерном приемнике, хотя передатчик и отправил меня в никуда. Мой «ход» был вопиющим нарушением законов вселенной, так что «эхо» возмущения тут же покатилось по галактике. Клод его уловил, отыскал источник — и заинтересовался. Да еще как заинтересовался! Он понял, что терять меня из виду попросту недопустимо.