Лёд и пламень - Максин Барри

Выпрямившись, судья взглянула на ее мужа, который через несколько минут станет бывшим мужем. Ланс Прескотт Третий в своем тысячедолларовом костюме еще более походил на представителя богатой нью-йоркской элиты; но в данном случае это являлось лишь видимостью. Семейство Прескоттов было достаточно богатым в прошлом, но расцвет его приходился на начало этого века. Финансовый крах Уолл-стрита в один день разорил Прескоттов, оставив им только престижную родословную да кое-какие связи в промышленных кругах. Но семья все еще жила так, словно по-прежнему процветала. Это удавалось им тем самым способом, к которому прибег и их последний представитель, то есть женитьбой на деньгах.

— У вас есть, мистер Вент, документальные подтверждения того, что… — судья Фоултон мельком заглянула в свои записи, и ее надтреснутый голос прозвучал все так же бесстрастно, — того, что мистер Прескотт подвергался «систематическому и преднамеренному давлению» со стороны своего тестя?

Бренда Фоултон взглянула на коротышку-адвоката, принявшегося демонстративно извлекать из портфеля пачку бумаг, а Мэрион нервно оглянулась на своего, который с самоуверенной улыбкой покачал головой.

— Да, Ваша честь. — Вент широким жестом протянул документы. — Как вы сами увидите, мистер Вентура фактически угрожал…

— Я умею читать, мистер Вент, — раздраженно сказала Бренда Фоултон, и адвокат волей-неволей замолк.

Ланс сидел прямо, точно аршин проглотил, и неотрывно смотрел на судью. Настоящее воплощение богатства и респектабельности, подумала Мэрион. Он был так убедителен в своей роли, что не случайно отец увидел в нем идеального кандидата ей в мужья. У него было имя, а у семейства Вентуры деньги. Она вспомнила, как довольны были мать Прескотта и отец Мэрион в тот день, когда объявление о свадьбе появилось в «Нью-Йорк таймс».

— Мне кажется, что этот документ просто обычное трудовое соглашение при приеме на работу. Не так ли, мистер Вент? — Голос судьи вернул Мэрион в настоящее. — И я не могу понять, какое отношение он имеет к разрешению спора между сторонами.

— Но, Ваша честь, Лесли Вентура фактически шантажировал моего клиента при подписании брачного контракта! Его прием на работу в «Вентура фармацевтикал» зависел от этих условий.

Бренда Фоултон сдвинула очки на кончик носа и посмотрела Венту прямо в глаза.

— Ваш клиент, мистер Вент, был совершенно не обязан подписывать этот документ, — властно отчеканила она. — И если он сделал это, то не иначе как по собственной воле. А поскольку это обещало ему высокое руководящее положение и соответственно высокое жалованье, нет ничего удивительного, что он сделал именно такой выбор. По собственной воле он подписал и брачный контракт… Мистер Менц, ваша клиентка готова твердо придерживаться условий, оговоренных в контракте?

— Да, Ваша честь, — с живостью проговорил Менц. — У меня с собой банковский чек на пятьсот тысяч. — Он достал из портфеля чек и протянул судье. — Вместе с правом собственности на автомобиль «дино феррари», также оговоренном в контракте, и документом, подтверждающим право собственности на коттедж в Стоуви, в Вермонте.

Судья взяла бумаги, внимательно просмотрела их и протянула Эрнесту Венту, который принял их с кислой миной, словно отраву. Затем судья Фоултон снова обратила свой взор на супругов. Оба они были бледны, но явно по разным причинам.

— Поскольку не удалось прийти к дружескому, взаимно приемлемому компромиссу, ходатайство о разводе удовлетворено, — провозгласила она. — Что же касается урегулирования спорных вопросов, я решаю их в пользу миссис Мэрион-Маргарет Вентуры-Прескотт. Брачный контракт остается в силе. Я заверяю тот факт, что он был честным и составлен в соответствии с законами штата Нью-Йорк. Вы свободны.

Мэрион продолжала оцепенело сидеть. И лишь когда Бернард Менц мягко толкнул ее локтем и подмигнул ей, она поняла, что кошмар наконец кончился. Дрожа всем телом, она поднялась и двинулась к двери; ноги не повиновались ей. И только оказавшись в прохладном мраморном холле, она в первый раз глубоко вздохнула.

— Ну, мисс Вентура, как вы чувствуете себя в роли свободной женщины? А ведь дешево обошлось, не правда ли? — с кривой улыбкой спросил Бернард.

— Дешево, что касается денег, — мрачно поправила она. — Но в других отношениях вовсе не дешево.

Она вспомнила, как бесчисленные измены и любовные похождения Ланса унижали ее, заставляя чувствовать себя никчемной и непривлекательной женщиной. Она помнила шепотки у себя за спиной о том, как любит Ланс тратить деньги Вентуры, но не на свою жену, а на любовниц. Ей вспомнился мрачный и разгневанный взгляд отца, когда она решилась наконец изменить свою жизнь и сообщила ему, что собирается порвать с мужем. Да, это был долгий, трудный подъем из ямы, которую выкопала себе она сама. И вот наконец-то она свободна.

— Ваш бывший сопротивлялся отчаянно, — сказал Бернард Менц. — И его можно понять. Пятьсот тысяч долларов и «феррари» продержатся у Ланса Прескотта недолго. Тем более что и мать потребует свою долю. Ведь Мойра Прескотт долго и упорно трудилась, чтобы обеспечить сыну брак с Принцессой Вентурой. Я думаю, что мистер Прескотт переживет эту неудачу не так уж легко, — обтекаемой фразой, как это свойственно адвокатам, закончил он.

Мэрион громко рассмеялась. Она ничем не могла помочь мистеру Прескотту. Несмотря на свою благородную внешность, Ланс был сущим дьяволом, от которого она наконец-то избавилась. Но даже он не смог противостоять могуществу ее отца. Мэрион вдруг словно отрезвела, и ее миловидное лицо вновь стало грустным.

— Да, никто не может противостоять отцу, — невольно пробормотала она, но ее адвокат был слишком хорошо воспитан, чтобы показать, что расслышал это.

Взглянув через плечо, Мэрион увидела, как Ланс и его адвокат вышли из зала суда. На миг они встретились глазами — Мэрион вздрогнула и быстро отвела взгляд.

— Пойдемте отсюда, Бернард. Вы так хорошо потрудились, что я великодушно разрешаю вам сегодня пригласить меня на ланч, — добавила она с блеском в глазах.

— С восторгом, мисс Вентура, — ответил Бернард, подмигнув ей.

Из другого конца холла Ланс наблюдал, как они уходят. Его зеленые глаза сузились, зрачки сжались в черную точку. Он выглядел точно ядовитая змея, но когда Эрнест Вент повернулся, чтобы сочувственно пожать ему руку, лицо Ланса уже вновь обрело спокойное выражение с приличествующей случаю меланхолической улыбкой. И глядя на этого красивого светловолосого молодого человека с безукоризненно правильными чертами лица, никто не смог бы и предположить, что он сгорает от ненависти и унижения, от краха несбывшихся надежд. Ненависть буквально застилала ему глаза, так что он даже не мог как следует сосредоточить свой взгляд на хрупкой фигуре Мэрион в белом костюме, покидающей здание суда.

Сука. Сука. Сука!

С легкой улыбкой Мэрион помахала рукой Бернарду и, как только его машина отъехала от тротуара, повернулась, дружески кивнув швейцару, занимавшему свой пост у дверей отеля «Башня Вентуры».

— Добрый день, Чиверс, — с ослепительной улыбкой сказала она.

— Здравствуйте, миссис Прескотт.

— С сегодняшнего дня мисс Вентура, Чиверс, — ласково поправила она и прошла в вестибюль, откуда на персональном лифте поднялась к себе в пентхаус.

Войдя в гостиную, она со вздохом бросила на стул норковое манто и подошла к окну. Бутылочно-зеленые бархатные портьеры сдержанно обрамляли его, а за стеклом открывалась великолепная панорама Нью-Йорка, замыкавшаяся на горизонте полоской Гудзона. Несколько полотен Дали, Пикассо и, разумеется, Кейта Вентуры украшали стены гостиной. Очевидно, эта неделя у нас проходит под знаком оранжевых лилий, рассеянно отметила она, обнаружив две прихотливые композиции из этих цветов в разных углах комнаты. Сбросив туфли, она направилась в ванную, где наполнила ванну и, напустив туда душистой, пахнущей сиренью пены, с наслаждением погрузилась в горячую воду.

Расслабление приходило медленно, очень медленно. Она в самом деле теперь свободна от Ланса и от этого всеобщего посмешища — своего с ним брака. Это было так чудесно, что она едва могла поверить.

Мэрион уселась в ванне — ее маленькие груди с розоватыми сосками показались над поверхностью пены — и постаралась припомнить, как чувствовала себя в день свадьбы. Ей было тогда всего восемнадцать, что все-таки извиняло ее. Она была хорошо защищена. Ни один мужчина не мог приблизиться к папенькиной дочке, за исключением, конечно, таких, как Ланс Прескотт, чьи предки были исконными американцами из первых поселенцев, ступивших на эту землю триста лет назад. Лишь подобным счастливчикам разрешалось приближаться к Принцессе Вентуре, никогда не знавшей никаких забот и тревог. Но вследствие этого она ничего не знала ни о жизни, ни о мужчинах — абсолютно ничего. Что же тут удивительного, если ее буквально ослепил Ланс, который в совершенстве знал искусство обольщения и, когда хотел, мог пустить его в ход.