Кукла на качелях - Яна Дубинянская

* * *

От свежего воздуха и яркого солнца у меня закружилась голова, и, чтобы не упасть, я прислонилась виском к тяжелым резным дверям библиотеки. Потом я медленно спустилась по ступенькам и, почувствовав под неуверенной ногой твердую землю, устремилась к ближайшей телефонной кабине. Иначе я не могла. - Алло! Лорейн? Привет, как там моя маленькая?.. Дай ей трубку, пожалуйста... Роми?! Ну как тебе у тети Лорейн?.. Рыбок покормила?.. и ходили гулять?.. Умничка моя, красавица... Веди себя хорошо, я вечером за тобой приеду... Спасибо, Лорейн... Как это не стоит, ты меня очень выручила... Счастливо, до вечера. Стало немного легче. Голосок Роми, заливистый, как птичье щебетание, с ее только мне одной понятными словечками, звучал радостно и звонко, он был таким живым, до непостижимого живым... Роми жила, она только что разговаривала со мной, и теперь я должна была как-то увязать это с тем, что точно, неопровержимо узнала десять минут назад. Что мою Роми убили. Когда мне утром сказала об этом начальница пансиона - "как, разве вы не знаете? Случилась трагедия, ужасное, ужасное несчастье", - я ответила, не забывая изменять голос, что этого не может быть. В конце концов, они тоже могли заблуждаться, связав известие о смерти какой-то Роми с отсутствием в пансионе моей дочери... Я понимала, что такое объяснение высосано из пальца, но поверить в него было несравнимо легче, чем... Но потом я пошла в библиотеку и долго сидела над толстыми подшивками газет, выискивая, одну за другой, все публикации, относившиеся к этому страшному убийству, потрясшему всю страну - хотя уже в первой заметке имя и фамилия моей девочки были названы полностью, а центральная газета напечатала фотографию Роми с закрытыми глазками и жутким шрамом на шее - мертвую... Я пошла по улице, вдоль липовой аллеи с ее медовым, одуряющим запахом медленно, медленно. Надо было снова прокрутить в памяти все этапы фантасмагории, этого жуткого, темного провала в моей жизни. Теперь я знаю: Роми убили. Это сделал маньяк - вернее, как установила полиция, их было двое. Ее повесили на верхней перекладине качелей на детской площадке пансиона, во время тихого часа... Дежурную воспитательницу подозревали в сговоре, но потом оказалось, что она просто бегала на свидание, кажется, ее уволили... Но это неважно, это не вызывало у меня никаких ассоциаций. Что-то другое... качели. Качели присутствовали в моей фантасмагории, в той ее части, которую я безоговорочно считала сном и продолжала считать, даже убедившись в реальности всего остального. Но теперь... теперь я не была так в этом уверена. Кукла, которую я катала на качелях. Черный, жуткий раскачивающийся силуэт на фоне голубого неба... теперь я вспомнила, та кукла была похожа на Роми. Но ведь все это было раньше, чем мне позвонили из пансиона, а подробности убийства я узнала еще позже... Настолько вещих снов не бывает. Кроме меня, там присутствовал человек в плаще, лица которого я так и не смогла рассмотреть. Это он надел на шейку Роми... куклы ту петлю, но ведь потом он ушел, а я осталась раскачивать качели, до тех пор, пока кукла не соскользнула с них. Да, нас было двое, как и написали потом в газетах, и, если предположить, что все это непостижимым образом было реальностью... Мои шаги все убыстрялись, я уже почти бежала, давно свернув с широкой липовой аллеи, срезая резкие повороты петляющих улиц, глядя вперед и ничего не замечая перед собой... Если так, если я действительно раскачивала все выше и выше детские качели... Это я убила Роми! "Кто это сделал?" - спрашивала Лорейн, и моя дочь в упор показывала розовым пальчиком - на меня! А я, я боялась, панически боялась ее - живую... Я резко остановилась и пошла медленнее, опустив голову, внимательно глядя себе под ноги. Я еще не разобралась во всем, и я не отдамся снова во власть фантасмагории. Не могла же я признать безусловной реальностью тот ее фрагмент, в котором я сама сидела на тех качелях. Пожалуй, именно он был самым необъяснимым, а с другой стороны, именно он давал ключ к тому, что Роми осталась жива. Ведь и я тогда не умерла... А потом я проснулась, и мою шею сдавливал чужой разноцветный шарфик, его повязали мне на телевидении... Телевидение. Я опять ускорила шаг в такт с новой силой заработавшей мысли. У фантасмагории были свои четко очерченные границы. Она кончилась с моим вчерашним пробуждением, распахнутыми ставнями и майским ветром. А началась - два месяца назад, на телестудии, когда я пробовалась на роль ведущей какой-то программы. Разбился бокал... Я смотрела вниз, а теперь почему-то вскинула голову, и вдруг... Наши взгляды не встретились, они лишь черкнули друг о друга, словно высекли искру. Я должна была что-то сказать, крикнуть, а он... он должен был хотя бы оглянуться... Но он сделал вид, что не заметил меня, а я сделала вид, что поверила в это - и Дэн д'Аржантайль прошел мимо, мимо, мимо... Нет, не сметь! Сосредоточиться, мне есть о чем думать - только о важном, о необходимом, ни в коем случае не позволять себе - о нем... Итак, разбился бокал. Что было со мной потом? Там, на телевидении, должны знать хоть что-нибудь. Я пойду туда прямо сейчас, пока нет риска столкнуться там с Дэном. Только надо придумать легенду, к кому и как обратиться... Я шла, ориентируясь на самый высокий в городе небоскреб с огромной тарелкой на крыше, когда вдруг поняла, кто мне поможет. Просто неожиданно вспомнился высокий бородатый парень и его компьютер, который знает все.

* * *

Стеклянные двери вращались без перерыва, выпуская небольшими партиями все новых людей. Для большинства служащих телевидения рабочий день закончился, хотя вообще-то эта махина работала круглосуточно. Я в нерешительности остановилась около аккуратно подстриженного кустика недалеко от выхода. А ведь меня могут и не пустить на территорию, во всяком случае сегодня. Что я им скажу, кто я такая? Девушка, которая еще в марте участвовала в каком-то конкурсе, а потом потеряла память и сорвалась в пропасть фантасмагории? Или бывшая возлюбленная Дэнни д'Аржантайля - "Шоу с Дэнни", вы же знаете - да, знаем мы таких, как вы, его нет, приходите завтра... Дверь снова повернулась, из огромного здания вышла группа молодых людей, они смеялись и шутили, в их жизни никогда не было фантасмагории, и громче всех смеялся тот, что был на голову выше остальных, худощавый и нескладный, с бородой, в просторном клетчатом свитере... как хорошо, что я запомнила тогда его имя. - Ник! Он обернулся, и я издалека увидела, как взъехали вверх его черные брови. Он тут же что-то сказал своим друзьям, и через несколько секунд уже оказался возле меня. - Здравствуйте, - заговорил он просто и естественно, словно мы расстались сегодня утром. - Что-то вы не заходите - болели, наверное? Вы похудели немножко. Я посмотрела на него, потом опустила глаза и произнесла заранее заготовленную фразу: - Мне нужно с вами поговорить. - Хорошо, - компьютерщик мельком взглянул на часы. - К девяти мне опять на студию... а, черт с ним, не обращайте внимания. Идемте, посидим в кафе. С этим человеком я виделась один раз в жизни, в течение десяти минут, два месяца назад. Я боялась, что он вообще меня не узнает... Мы прошли буквально два шага и тут же свернули в маленький карманный погребок в полуподвале за деревянной дверью. Тут было довольно темно, не очень накурено и, в общем-то, уютно. Ник провел меня за крайний круглый столик, сам сбегал за двумя чашечками кофе и уселся рядом, сдвинув набок длинные ноги. - Я все время забегаю сюда после работы, - сказал он. - Очень удобно, ведь я часто просиживаю ночи за компьютером, ночью можно полазить по сети... Потом отсыпаюсь днем. Он подул в чашку, вызвав волны на поверхности кофе, и отпил большой глоток. - А та передача, на которую вы пробовались... хотя вы, наверное, в курсе... нет? Проект прикрыли. Не знаю, почему - ведь в конкурс, наверное, вогнали кучу денег. Вам была очень нужна эта работа? Я мог бы прокрутить каталог, может, что-то для вас подвернется... - Спасибо, работа у меня есть. Была два месяца назад. Скорее всего, меня давно уволили... странно, мне даже не пришло в голову позвонить туда, все заслонили более важные вещи... - А я читал вашу книжку, - сказал Ник. - То есть роман в журнале. Это здорово, честно. Вы сделаете себя и без этого чертова телевидения. Оно только кажется цветным и привлекательным, а на деле - очень неприятная штука. Мой компьютер фиксирует все, что происходит в компании, и иногда попадаются такие вещи... - Ник, - сказала я, чашка кофе вздрогнула в моих руках, и несколько капель пролились на стол. - Ник... И я разом рассказала ему все, сбивчиво, бессвязно, путаясь в жутком лабиринте фантасмагории, рассказала о качелях и ярком солнце, о пестром шарфике и телефонном звонке, о сером мире и траурной рамке для фотографии, о потусторонних глазах моей дочери и ее поцелуе... Ник смотрел на меня, его глаза были серьезны, его большая, с длинными пальцами рука накрыла и слегка сжала мою на деревянном столе. Я верила, верила ему, как никому в жизни... но про Дэна д'Аржантайля я ему не рассказала. Я замолчала, перевела дыхание и выпила глоток холодного кофе. Ник встал. - Пойдемте, - сказал он. - Мой компьютер поможет... я помогу вам.