Чужое сердце или проклятуха поневоле (СИ) - Дмитриева Виктория

Витя и его недружелюбно настроенный пакет с пирожками, от которых просто чудовищно вкусно пахло свежей сдобой, допинали меня до купе. Идёт ли Хан следом за моим наставником, я видеть не могла, но это и не было важно. Если пёс не глюк и по каким-то причинам здесь, значит, меня ожидает очередной головняк, и я ещё успею в него погрузиться соответствующим местом.

Хан ненавидел меня с первого дня знакомства. Причина? Если верить в проницательность собак, то, вероятно, потому, что я «отобрала» сердце его хозяина. Собаке же не объяснишь суть дела и что там, да как. С другой стороны, Витя с ним ладил как родной, даже жить к себе забрал после смерти Бородина. Пёс в присутствии нового хозяина вёл себя вполне сносно. Иногда меня посещала мысль, что Хан просто женоненавистник. С Владой отношения у них тоже как-то не сложились, а она судя по рассказам была девушкой Бородина.

Пёс — женоненавистник, почему бы и нет? Ну, бывают же такие коты, которые гадят в тапки бойфрендам своих хозяек. Правда, это чудище кучи не оставляет, но с упоением жуёт мою обувь, если представляется такая возможность. Симптомы однозначно из оной песочницы, правда же?

— Собирайся, мы сходим с поезда, — подал голос коллега, прерывая мои размышления.

— В каком смысле? — не успевала я за ходом событий.

— Бери вещи, документы, и — на улицу, дальше не едем, — не сказал, а рявкнул Витя.

— А, что случи…- начала было я.

— Быстро! — дал команду наставник, втолкнув меня в купе.

Под колёсами вагона пшикнул тот самый пшик, который принято считать сигналом скорого отправления. Что и где у меня лежит, я понятия не имела, так как предположительно тело в купе заносили в бессознательном состоянии. Какие вещи у меня были с собой кроме рюкзака, я не помнила. Что там сказал Витя? Документы и деньги? Они в рюкзаке, а вроде в купе ничего больше и нет. Я бы ещё поразмышляла о вещах, но дверь в купе снова рывком открыли.

Я думала, что это Витя пришёл поторопить меня, но как бы не так! Сюрпризы бородиновским хаски со злыми глазами на сегодня не кончились. В проёме стояла фигура в чёрном. Что-то среднее между альпинистом, сноубордистом и шахматным офицером-слоном. Классический облик плохого человека в спортивках и балаклаве завершало направленное на меня дуло пистолета.

Серьёзно? Он решил меня этим напугать? Пистолетом? Да за последний год я уже пережила столько, что если он меня пристрелит, то только окажет услугу, избавив от мучений. Нет, всерьёз я этот вариант, конечно, не рассматривала, как и вариант испугаться. По телу разливался гнев. Накипело, достало, сколько можно! Накатила такая сильная злоба, на Бородина, на его братца, на его пса, на его НИИ, на его проклятое сердце!

— Как же вы меня все достали! А знаешь что? Засунь себе этот пистолет в *опу, — начала орать я, — и проверни! — зачем-то добавила последнее, вспомнив выражение из фильма, который недавно крутили по телеку.

Ой, что было, что было… Через секунду мой неизвестный нападавший, повинуюсь словам проклятухи, сделал именно то, что я ему велела. Вопль боли разнёсся по вагону, а мне наконец-то стало страшно. Что же это тут творится? От страха я забилась в самый угол купе и зажмурилась, инстинктивно сжавшись в попытке спрятать голову в подмышку на манер спящего гуся.

Глава 7: если кирпич можно размочить в чае, то это — пряник

Прошло мгновение, прежде чем я почувствовала движение вблизи меня. Накатил ужас, паника, страх насилия и смерти. Ну вот и допрыгалась. Я старалась не вслушиваться, как кто-то входит в купе.

Больше всего хотелось, чтобы всё происходящее оказалось сном. Размечталась. Я уже чувствовала, что кто-то навис надо мной, но не осмеливалась посмотреть смерти в глаза. Достаточно того, что от старухи с косой довольно сильно пахло свежим мужским потом.

— Кто кричал? — услышала я ровный, но чуть более холодный, чем обычно голос Вити.

Я открыла глаза и увидела спину своего коллеги. Он стоял лицом к двери, закрывая меня собой настолько, насколько это позволяли его габариты. Наставник повторил вопрос. Его голос был спокоен, но воздух в купе чуть ли не звенел. Пришлось рассказать ему о том, что случилось как можно подробней. Оказалось, что ничего полезного я и не запомнила. Витя не помчался разыскивать нападавшего, как делают это герои в приключенческих фильмах. И хорошо! Не знаю что я делала бы сейчас одна. Наставник всё так же спокойно взял мой рюкзак и велел мне идти вперёд.

Долго уговаривать меня не пришлось. Желание задавать вопросы и уточнять, почему мы сходим именно на этой станции, сошло на нет. Выйдя из купе, я заметила на ковровой дорожке следы крови. Немного, но они там были и их тщательно обнюхивал Хан. Пёс в отличие от нападавшего никуда не делся. Или на этот раз мне снова будут втирать, что мужчина в чёрном — это плод буйной женской фантазии? Я отвернулась, чтобы не смотреть, но в глаза бросилось несколько смазанных кровавых следов в виде параллельных косых полос уже рядом с дверью. Почему-то стало жалко человека, который пытался угрожать мне пистолетом. С другой стороны, ему повезло, что я не попросила нажать на курок, тогда всё закончилось бы ещё трагичней. В запале я могла ляпнуть что угодно.

Мне было не по себе из-за того, что я не видела, куда пропал человек в чёрном. Может и плохо, что Витя не стал бросаться на его поиски, как это обычно бывает в кино. Вдруг наставнику удалось бы задержать нападавшего. А с другой стороны, у мужчины в чёрном мог быть сообщник, а во второй раз подряд я бы не смогла так легко выпутаться из этой истории. Только сейчас пришло осознание, что со мной творится какая-то дичь. Командировка, змей, события в поезде — многовато за двое суток для одной меня.

Нам повезло, крик не вызвал ажиотажа в вагоне. Может, потому что многие ещё были на перроне, может, потому что в жизни в отличие от кино люди не спешат на помощь кричащему неизвестному, а наоборот стараются не вляпаться в чужие разборки. Лихие девяностые выкосили всех сердобольных из старого поколения, а новых что-то не народилось в нужном количестве. Однако мне казалось странным, как незаметно для пассажиров прошли события последних минут. Слишком незаметно.

Витя помог мне спуститься с подножки, дал в руки рюкзак и под охраной Хана отвёл от вагона на пару метров. Только сейчас я заметила, что время было каким-то резиновым. По моим ощущениям поезд стоял уже гораздо дольше, чем должен был. Сколько там было в расписании? Пять или шесть минут! Да не может быть, чтобы всё случилось так быстро. Ход моих размышлений нарушила проводница, которая спустилась по лесенке, чтобы напомнить пассажирам, что поезд вот-вот возобновит движение.

Витя осмотревшись, оставил меня на мгновение, чтобы вернуться к вагону. Он пошептался о чём-то с миловидной работницей железной дороги, которая постоянно улыбалась и кивала. Напоследок она даже тронула Витю за рукав, потянулась к нему всем телом и что-то прошептала на ухо. Я видела, как в процессе она ещё успела положить ему что-то в нагрудный карман. Вот же звезда кордебалета, клеится прямо на перроне, а у самой, наверное, дома ипотека, муж, трое детей, хомячок и рыбки…

Витя вернулся и молча забрал у меня рюкзак. Мужской поступок, конечно, но я не его школьная подружка, чтобы он за мной ранец носил. И всё же возразить побоялась, очень уж мой начальник был хмур. По перрону мы двигались молча. Впереди бежал Хан, сзади шёл Витя. Конвоировали они меня в сторону здания вокзала.

Сумерки уже сильно сгустились, а фонари ещё не зажглись. Несмотря на плохую видимость, я всё же разобрала, что с поезда мы сошли на станции «Приозёровск». Интересно, а что будет теперь? Может, мне повезёт, и мы с Витей и Ханом вернёмся в ИЧ? В самом деле, какая может быть командировка, если такое творится.

А что, собственно, случилось? Пока кроме слов и пары кровавых следов на стене, которые я на всякий случай сфоткала на смартфон, мне нечего предъявить. Да и кому? Как и в истории со змеем никто ничего не видел кроме меня, хотя кое-какие следы в обоих случаях остались. Но, с другой стороны, может у Гены в комнате всегда бардак и мебель разбросана, а в поезде кто-то неосторожно нёс в купе сырое мясо и закапал дорожку. А у меня просто глюки. Хорошие такие, со стереоэффектами. Осталось объяснить себе слишком настораживающее поведение Вити, и тогда вообще можно будет перевести ягодицы из гипертонуса в их нормальный тонус.