Небесные очи - Татьяна Тронина

– Удалось?

– Да. Девчонки... то есть коллеги – на обед свалили, а я не обедаю...

– Почему?

– Не знаю... Могу только завтракать и ужинать. Организм такой. Ну, вот и пришлось мне одной огонь тушить...

– Молодчина! – совершенно искренне произнес Бородин. Снова пробежал кончиками пальцев по ее лицу. – Так, и чего нас теперь смущает?

– Что шрам от ожога останется, вот что, – улыбнулась Саша. Она теперь была просто пациенткой, а этот человек – доктором. – Мы сразу после пожара поехали в травмпункт (но там такая очередь!), а потом в одну клинику, и там мне сказали... – Саша пустилась в подробное повествование о своих злоключениях.

– Ерунду тебе сказали. Денег слупить хотели, – Бородин, недослушав, снова сел за стол, стал писать что-то в карту.

– Да? Я почему-то так и подумала...

– Ожог пустяковый, почти зажил, еще чуть-чуть – и вообще следа не останется.

– И шрама не будет?

– И шрама не будет, – доброжелательно кивнул Бородин. – Можно было вообще повязку не накладывать – быстрее бы зажило, а так ранка подмокла чуть... Чем тебе твоя заведующая ожог мазала? – Саша назвала мазь. – В общем не совсем то, ну да ладно... Поверти-ка головой!

Сидя в кресле напротив доктора, Саша добросовестно стала поворачивать голову в разные стороны. Виктор Викторович внимательно, очень цепко смотрел на нее.

Смотрел и смотрел. Смотрел и смотрел... Скоро у Саши даже голова закружилась.

– Еще? – засмеялась она.

– Все, хватит... – кивнул он. Потом потер лоб и снова сунулся в карту. – А тебе, Александра, уже столько лет! Я бы не подумал... Выглядишь гораздо моложе. А врача моей специальности, поверь, сложно обмануть.

Он принялся что-то писать в карте.

– Все говорят! – обрадовалась Саша. – Но это потому, что я не сильно крашусь и одеваюсь по-молодежному. А на самом деле я дама бальзаковского возраста и уже два раза замужем была. Сходила бы и в третий, но не за кого...

Она болтала, не думая – как болтала бы с Лизой Акуловой, например.

– Ну-ну, до бальзаковского тебе еще далеко!

– А сколько я вам должна? – с простодушным любопытством спросила она.

– Нисколько.

– Что, правда? – поразилась она.

– Правда, Александра Филипповна... э-э... – он вгляделся в записи. – Севостьянова ты, да?

– Нет, Силантьева. Там неразборчиво написано. Я – Силантьева.

– Фамилия мужа?

– Нет. Почему-то все спрашивают... Я никогда не меняла фамилии. Как родилась Силантьевой, так ей осталась.

– Понятно... – Бородин устало потер лицо ладонями. Замер на мгновение, потом опустил руки вниз, и снова пристально посмотрел на Сашу.

– Что? – испугалась она. «Сейчас скажет, что ошибся, и шрам теперь у меня на всю жизнь останется!»

– Ты, Саша Силантьева, очень симпатичная девушка. Очень симпатичная молодая женщина, – медленно произнес Бородин. – Я таких не встречал. Вернее, как-то встретил один раз, но больше не удалось...

– То есть? – растерялась она.

– Так, не слушай старого дурака...

– Вы не старый, – тихо произнесла Саша. – И совсем не дурак.

Что-то неуловимо поменялось в его лице, отчего Саше вновь стало не по себе – как в первые мгновения их встречи. Он вновь был мужчиной, она – женщиной.

– Откуда ты знаешь, Саша Силантьева?

– Знаю, и все.

– Много ты знаешь...

Этот разговор уже решительно не напоминал беседу доктора и пациентки. Но в нем не было и той будоражащей интриги, той игры, того отважного кокетства – которые возникают в первые минуты знакомства... Как-то странно все было!

Сердце у Саши забилось – почти как тогда, во время пожара.

– Ты говоришь, не замужем? И нет никого?

– Никого. А почему вы спрашиваете? Решили этику нарушить, врачебную? – нахально спросила она.

Она имела в виду известное всем правило – никаких личных отношений, никаких романов между доктором и пациенткой. Бородин сразу понял, о чем говорит Саша.

– Может быть. А ты – против?

Он спрашивал напрямую. Он спрашивал прямо в лоб. И Саше надо было ответить только «да» или только «нет». Но она выбрала третий путь:

– Не знаю.

– Тебя что-то смущает?

– Да.

– Что? Только честно...

– Я всегда говорю честно.

– Ну и говори.

– Я не верю, что такой мужчина как вы, мог заинтересоваться такой серой мышкой, как я.

– Во-первых, ты не серая мышка. Во-вторых, такой мужчина, как я, если и мог кем-то заинтересоваться, то только такой женщиной, как ты. – Он сделал небольшую паузу. – Объясняю, тоже честно – я уже давно не видел нормальных – и в физическом, и в психическом отношении – женщин. И пусть меня разорвут на части мои пациентки!

Саша улыбнулась.

– Что скажешь, Саша Силантьева?

Секунду Саша колебалась. Роман между ней и этим прекрасным мужчиной... Об этом можно было только мечтать!

– Нет, – сказала она, вставая. И ругая себя почем зря. Но почему-то не могла, не могла она сказать «да»! – До свидания, Виктор Викторович, спасибо...

Саша вышла из кабинета.

Только что она отвергла мужчину, который ей понравился. Настоящего мужчину – ведь именно о таком она мечтала, не так ли?..

От волнения Саша запуталась в лабиринте переходов, направилась совсем в другую сторону. Натолкнулась на стайку красоток, которые сидели вокруг кабинета с табличкой «Флеболог» и страстно обсуждали венозные «звездочки», а равно и те способы, которые помогли бы им от этих «звездочек» избавиться.

Машинально Саша посмотрела на обнаженные ноги красоток – стройные, очень длинные, абсолютно гладкие. «Это у них-то – вены не в порядке?!»

Далее мимо Саши продефилировала невероятной, фантастической красоты женщина, от которой пахло какими-то дивными духами... То, как была одета эта женщина, с каким вкусом были уложены ее волосы, как лежали тени на веках и прочая – Саша, как стилист, смогла полностью оценить. Беллиссима...

«Неужели и эта решила в себе что-то изменить? А может, уже поменяла, как и певица Шер, например...»

Были еще мужчины и женщины – не менее успешные и дорогие. Но был и какой-то несчастный с забинтованным лицом, и девочка, у которой одна нога была короче другой...

Найдя, наконец, коридор, который вел к выходу, Саша поняла, почему Виктор Викторович Бородин положил на нее глаз.

Она не была его пациенткой (шрам – ерунда, кроме шрама Сашу и не волновало ничего!). Она была такой, как есть. Без прикрас и ухищрений. В ней не было никаких физических изъянов, которые действительно следовало бы устранить. А если и были, то они составляли индивидуальность Саши.

«Он, наверное, всех насквозь видит... Без косметики и одежды. Видит все складки и неровности. Видит, как все сделано или недоделано...»

Саша остановилась перед большим зеркалом у выхода и посмотрела на себя новыми глазами. «И чего я себя серой мышкой назвала... Красивая же!»