Солдаты звездного фронта - Валерий Большаков

Тавассианин рухнул навзничь. Он скребся, как большой жук, но вставать уже не пытался. Готов.

Лицо в крови возбуждало носолобых – они оживились, задвигались, молча перебрасываясь мнениями. На паре лиц даже улыбочки наметились – это выглядело так же непривычно, как ухмыляющийся чайник.

«Господи, – подумал лейтенант, – до чего же они похожи на нас… Точно такие же! Или это общее свойство всех людей – получать удовольствие от кровопролития?!»

Кепеш сказал деревянным голосом:

– Согласен ли Ант Ломо сойтись со вторым бойцом?

– Согласен, – пожал плечами лейтенант.

– Но только бой пойдет с оружием!

Тавассианин вынес на всеобщее обозрение ритуальные мечи – клинки длиною в полметра.

– Нет, так дело не пойдет! – воспротивился капитан.

– А можно я? – внезапно выступил Максим.

– Ты чего? – вылупился Сулима.

– А чё? – пожал плечами Чернов. – Я со школы в секции занимался. Фехтованием. Даже на первенство России выезжал.

– Ну, смотри… – с сомнением протянул капитан.

– Давай, Макс, – хлопнул сержанта по плечу Ломов, – покажи им мастер-класс!

Кепеш подбежал к Тхан Коху, и тот дал согласие.

– Мах…Черон! – объявил тавассианин. – Против Хее Оа!

На площадку шагнул невысокий, сухощавый риитянин. Морщинки на его бледном лице выдавали возраст, но выглядел Хее как хрупкий юнец.

Особых отличий от гомо сапиенс у выходцев с Рииты не замечалось. Разве что сильно выпиравшие ключицы да заостренные кончики ушей. Но это не настолько бросалось в глаза, чтобы путать риитян с эльфами.

Хее Оа вышел в одной набедренной повязке, Чернов тоже разделся до трусов. Жилистый сержант в «семейниках», да еще с мечом в руке, выглядел забавно, но только не для экипажа «На-лиу» – толпа зароптала, словно обсуждая, кто за кого собрался болеть.

Риитянин напал первым – закружился, кроя воздух мечом, словно изображая вихрь. Максим отскочил, взмахивая клинком.

Хее замер в эффектной позе – в полуприседе, одну ногу изогнув в колене, другую вытянув, меч над головой. Хоть статую из него ваяй.

А Чернов сделал выпад безо всяких изысков – ударил на «длинную руку», то есть вытягивая эту самую конечность. Риитянин со звоном отбил меч, а клинок Максима сверкнул, описывая полукруг, и обрушился по косой сверху.

На этот грубый удар в манере рубаки-викинга у Хее не нашлось ответа в изящном «балетном» стиле. Пришлось суетливо откатываться, блокируя меч сержанта из положения лежа. Получилось весьма неуклюже, но получилось – Оа отделался порезом.

Вот только Максим не отставал и времени на то, чтобы риитянин занял новую академическую позу, не давал – он гонял Хее, нападая то слева, то справа. Меч его так и мелькал, рассекая воздух по диагонали и вертикали. Чудилось, что у Чернова в руках не один, а два меча, а то и все три.

Сержант сбавил свой напор лишь однажды, отшагнув и отводя меч. Хее Оа не сразу понял, что сталь разящая уже не грозит его буйной головушке, и на рефлексе дернул мечом.

Ломов довольно хмыкнул – мелкие ранки покрывали и руки риитянина, и грудь. Струйки крови стекали, впитываясь в штаны.

А сержант был чист и свеж, даже не запыхался.

Хее Оа покрутил головой и бросил свой меч на пол – сдаюсь, мол. Шум разошелся по толпе, как порыв ветра, но все было честно.

Кепеш вышел, поднял руки над головой и резко опустил их – бои окончены. Экипаж, оживленно переговариваясь, стал расходиться.

Даже имперцы, и те выглядели живыми, обычными людьми.

– Ну, что, гладиаторы? – ухмыльнулся Антон. – Айда в застенки! Михалыч, бои будут через день, так что готовься.

– Я вашим рукомашеством и дрыгоножеством не занимаюсь, – с деланой надменностью заявил Сулима.

– Ногами дрыгать я буду, – успокоил капитана Ломов, – а ты в самбо смыслишь, я знаю. Поваляешь здешних борцов, они тебе только спасибо скажут. Заметил, как Раш бился? Он скорее к вольной борьбе привычный, чем к рукопашке.

– Ну, попробовать можно…

Так и прошла неделя полета. Потом другая.

Сулима выступил с таким успехом, что затмил лейтенанта с сержантом – броски и захваты были куда понятней имперцам с сателлитами, чем удары да блоки.

Ломов не слишком-то напрягался и друзей осаживал, чтобы не увлекались особо. Биться всерьез он не собирался и показывать все свои умения… Зачем? Кто ему имперцы? Друзья?

Но своего он добился – его узнали, и Антон между делом перезнакомился со многими. Сдружиться не сдружился, но доброжелательного уважения добился. Разумеется, среди его знакомцев ангиане не числились.

В последний день перед финишем Ломов сидел на узком комингсе у входа в отсек номер четыре. Переборка тут была толстая, а сдвигавшиеся двери – широкими. Сидеть было удобно.

Четвертый отсек, как и шестой, являлся, по сути, ангаром для истребителей, только не космоатмосферных, а пустотных. Истребители были похожи на трубчатые рамы, из которых торчали дюзы и турели всяких там плазменных излучателей, а внутри пряталась шаровидная спасательная капсула – если боевую машину подбивали, пилот спасался в ней. Впрочем, могли так шарахнуть, что истребитель превращался в облачко пара. Или в поток излучения.

Антон сидел и думал. Завтра они прибудут на место, на финиш-планету.

Анг. Центральная планета империи. Метрополия.

И что с ними будет? Чего вообще хотят ангиане? Зачем они посещали Землю? Из чисто научного любопытства?

Как-то не верится. А если готовится вторжение? Весело…

Это у американцев все просто. Наснимают в своем Голливуде разных киноподелок на тему «Как наши побивают пришельцев» и рады. А что выйдет на самом деле, когда на орбиту вокруг Земли выйдет реальный флот империи Анг?

Ракеты земные они собьют на подлете, играючи. А что еще его однопланетники могут противопоставить чужим? Да ничего!

Тем более, что ангиане и не собираются устраивать «войну миров». Вынудят все правительства принять их условия и станут обращать земную расу в еще одного своего сателлита. «Мягкая сила».

И ведь большинство будет только радо такому исходу! А что?

Ангиане живо прекратят все войны на Земле, накормят голодных всякой квазибиотической хренью – и будет нам счастье…

Неожиданно в коридор вышли лхаллы – одинаковые, как бобы в стручке, длиннолицые, будто моаи с острова Рапа-Нуи. Они торжественно поставили на пол большой медный кувшин, окружили его и стали плясать, положив руки друг другу на плечи. Они прыгали, водили диковатый хоровод, ухая и качаясь, а потом расселись вокруг кувшина и пустили его по кругу.

– О чем думаешь, Ломо? – послышался голос.

– О жизни, Раш, – отозвался Антон.

Тавассианин присел рядом.

– А чего о ней думать? – хмыкнул он. – Жить надо, да и все.

– Ты помнишь, как твоя раса стала сателлитом Анга?

– Да ты что! Это было лет за сорок до моего рождения. Один прадед только и помнит то время. Потому, наверно, и ушел в леса. Знаешь, что он нам с братом сказал однажды? Вы, говорит, как дикие сарки, которых загнали в теплый хлев. А вы и рады – хищники вас больше не трогают, кормушка всегда полна. И вы, говорит, предпочитаете не думать о том, что вас доят и снимают шкуру. Вы, говорит, забыли, каково это – скакать по степи, свободно пастись среди росистой травы и пить воду из родника… Не знаю, может, он и прав в чем-то. Как тут рассудишь? Вон мать моя вечно ругалась с прадедом. Что ты, говорит, ноешь? Хорошо тебе было раньше? Ага! Попробуй собери зимой вязанку хвороста, ежели лес принадлежит Большому жрецу! А чем детей кормить, когда последнего длиннонога уводят со двора за долги? Нынче же вся малышня сыта, одета и обута, обучена и пристроена. Чего тебе еще, старый ты пердун?

Когда Ломов отсмеялся, Раш руками развел:

– Во-от… так вот. И кто из них прав? Как тут скажешь?

– Да, сложная задачка…

– Слушай, Ломо, давно хотел спросить. А ты кем был на своей планете?

– Я-то? Воином.

– Это я уже понял. А каким? Вон Хее Оа был всадником. А ты?

– А я – десантником. Воздушный десант, понял? Нас сбрасывали с больших таких летальных аппаратов, реактивных. Мы приземлялись и сразу вступали в бой.

– Ух ты… А корабли у вас были?

– Были, конечно. Атомные, с ракетами, вот с такими вот истребителями, только атмосферными. А-а… Понял. Ты имеешь в виду космические корабли?

– Ну да.

– Как тебе сказать… На орбиту мы летали, а дальше не на чем было.

– Все равно здорово, – вздохнул Раш Ширра. – У нас только телеги были, а по рекам мы на таких больших лодках гребли…

– Так ты рад, что Тавасса – сателлит империи? Или нет?

Раш помолчал.

– Не знаю… – глухо сказал он. – Нет, ну вот кем бы я стал, если бы не имперцы? Да копался бы в огороде, как отец мой, как дед. Пас бы длинноногов, платил бы оброк Большому жрецу и бил поклоны перед образом Его Премудрейшества. Плохо это? Или хорошо? Как тут рассудишь? Да, теперь я летаю на космическом корабле, мне врастили… этот… нейрошунт. И что? Стал я от этого счастливее? Ёш-каш-пхе!