Конь бледный - Андрей Чернецов

— Знаю уж, — огрызнулась красавица.

Он любил этот город. Хотя и жил здесь всего пять с хвостиком лет, с тех пор, как Кордон приметил его и пригласил на работу в свою газету, но уже всеми корнями сросся с Киевом. И готов был накостылять любому, кто дерзнул бы в его присутствии неуважительно отозваться о столице.

Вот и сейчас, рассекая по ещё по-субботнему полупустым утренним улицам на своём «мондео», Степан в который раз отметил, что лето городу к лицу. Как ни одна другая пора года.

Конечно, оно и в остальные времена неплохо. Особенно зимой и весной, когда цветут знаменитые каштаны на не менее знаменитом Крещатике. Однако сезон летних киевских ночей — это песня особая.

«Тиха украинская ночь, прозрачно небо, звёзды блещут», — как сказал о ней Пушкин.

Вот в родном Харькове. Тоже вроде Украина, и ночи должны быть такими же. Так ведь нет. Наверное, это воздух с Днепра придаёт здешним летним ночам такое очарование.

«Чуден Днепр при тихой погоде», — писал другой классик русской литературы.

Ехать с Русановки, где он квартировал, до улицы Веденской, где находился офис газеты «Авеню», было далековато. Слава богу, что пробок нет. А то добирался бы пару часов, не меньше.

Когда на горизонте замаячило здание, арендуемое их конторой, Чадов притормозил. Без проблем припарковавшись, что было бы мудрено сделать в будний день, вошёл в подъезд.

Цербер на проходной потребовал предъявить удостоверение. Степан взглядом профессионала, привыкшего видеть потенциального противника в любом, кто становится на его пути, оценил подготовку парня. Ничего. Нормальная подготовка. Неплохо подбирает штат их охранное ведомство.

Раскрыл корочку. Охранник внимательно изучил записи, сличил фотографию с оригиналом, сделал пометки в журнале и милостиво кивнул, разрешая следовать дальше.

Поднявшись на второй этаж, начальник Восточного отдела прошествовал к кабинету шефа.

В приёмной было пусто.

Значит, не аврал. И Ильич не свистнул всех наверх. Уже легче.

Толкнул дверь и заглянул вовнутрь.

— Проходи! — рявкнули из глубины кабинета. — Чего жмёшься, как первокурсник возле деканата?

Степан зашёл.

Глава еженедельника «Авеню» Дмитрий Ильич Кордон с хмурым видом восседал за массивным столом, крытым зелёным сукном. Стол был старый и остался здесь, вероятно, ещё со сталинских времён, когда в доме размещалась какая-то писательско-журналистская организация.

Без церемоний плюхнувшись в гостевое кресло, Чадов выжидающе уставился на Ильича.

Шеф был старше его лет на пятнадцать, но благодаря усиленным занятиям спортом сумел сохранить почти юношескую фигуру. Только «гусиные лапки» у раскосых, будто у азиата, глаз да огромная, во всю голову, лысина выдавали его реальный возраст.

— Завтракал? — буркнул Ильич вместо приветствия.

— Ты что, меня перекусить пригласил? — удивился Степан.

По старой журналистской привычке они общались на «ты».

— Разговор будет долгим, — мрачно пообещал шеф.

Достав из пиджачного кармана пухлый бумажник, выудил оттуда сине-зелёную купюру и протянул Чадову.

— Сгоняй вниз! Купи пузырь коньячку и пожевать чего-нибудь.

Пить с утра пораньше? Полный моветон. Но дело, конечно, хозяйское.

— Я за рулём, — предупредил на всякий случай.

— Так и я тоже не пешком сюда притопал, — огрызнулось начальство. — Мы к кофею. По чуть-чуть.

— Да у меня есть, — оттолкнул было тысячную Степан, однако Кордон настойчиво затолкнул бумажку ему в руку.

— Я тебе выходной испортил, мне и проставляться.

Тоже верно.

Гастроном располагался в соседнем здании. Не супермаркет, но достаточно крупный, и ассортимент вполне достойный. Да и цены не кусались.

Степана здесь знали, как и большую часть сотрудников «Авеню», отоваривавшихся у соседей в дни выплат.

— Ирусь, — обратился парень к хорошенькой чернявой продавщице, встретившей его появление в магазине ослепительной улыбкой. — Мне бы полкило «Хеннесси», чуток маслица, баночку икорки красненькой, батон, ну и нарезки всякой. Сделаешь?

— Какие вопросы, Стёп? — в тон ему ответила девушка.

Быстро справившись с заказом, протянула Чадову пластиковый пакет со снедью и выпивкой.

— С тебя девятьсот восемьдесят гривен, — сообщила.

Молодой человек бросил на прилавок купюру с портретом писателя Владимира Винниченко.

— Сдачи не надо!

И, развернувшись, зашагал к выходу.

За его спиной послышался испуганный писк.

— Ром!

— Я же сказал, оставь сдачу себе, — не сбавляя шаг, бросил через плечо журналист.

— Но, Стёпа, подожди! — каким-то нехорошим голосом сказала Ирина.

— Да в чём дело? — повернулся лицом к прилавку парень.

— Тут это, — замялась продавщица. — Она того… Фальшивая.

— Что?! — У Чадова полезли на лоб брови. — Ты уверена?

— Ага, — кивнула брюнетка. — Я детектором проверила.

Краем глаза Степан заметил, что к нему из дальнего угла рванулся здешний шкаф-охранник.

— Всё нормально! — поспешил успокоить мордоворота. — Всё нормально!

И полез за собственным лопатником.

Бугай, видно, не понимал человеческой речи. Настроившись на сигнал опасности, поданный продавцом, он отключил все остальные органы восприятия.

— Постой, Олег! — попыталась угомонить его и Ирина.

Однако охранник уже взрыл копытом. Наверное, ему тоже было неохота работать в выходной. Да и скучно. А тут представлялась недурная возможность поразмяться. Упускать такой случай бугаю явно не хотелось.

Всё это Степан прочитал в его взгляде.

И вздохнул.

Весело начинается уик-энд, нечего сказать.

— Подержи, — сунул пакет в руки мордовороту.

Тот от неожиданности застыл на месте и механически принял пас.

Через пару мгновений до него таки дошло, что он делает что-то не так, но уже было поздно.

Чадов сделал быстрый шаг вперёд, проскользнув за спину охранника. Молниеносно нанёс ребром ладони удар по сонной артерии.

Это хитрый и очень действенный приём в шиванате. Расположенный на развилке артерии синус даёт импульс в мозг, и тот моментально понижает давление. Человек отключается, как холодильник, который выдернули из розетки. Сэнсей пояснял, что люди потом плохо помнят, что с ними произошло. К примеру, один вьетнамец с Барабашовского рынка, которого Голдин так ударил за излишнюю непочтительность, говорил, что «на него упало небо».

Шкаф продержался чуть больше, чем полагалось. Верно, жировые отложения оказались слишком уж мощными.

Одной рукой подхватив оброненные боевитым Олежкой продукты, второй Чадов придержал самого мордоворота. Он не хотел членовредительства. Не было особого резона причинять вред человеку, который просто исполнял свой долг.

Поэтому журналист бережно опустил парня на пол, а затем, быстро оглянувшись на оторопевшую продавщицу, ткнул охранника пальцем за левое ухо. Небольшой провал в памяти шкафу гарантирован.

Подошёл к прилавку и взял у Иры фальшивку, обменяв её на две собственные пятисотки. С удовлетворением отметил, что девчонки из соседних отделов никак не отреагировали на инцидент. Ну, споткнулся Олег, и споткнулся. Да и покупателей не было в такую рань.

Хорошо. Чем меньше свидетелей, тем лучше.

— Ты уж извини, — улыбнулся девушке. — Ошибочка вышла.

Та часто закивала, переводя испуганный взгляд со стоящего на четвереньках охранника на Степана и обратно.

— Всё в порядке? — поинтересовался на всякий случай.

— Да!

— Вот и славно. Спасибо за прекрасный сервис.

— Дерьмо! — выругался Олег, поднимаясь с пола и отряхиваясь. — Захламили торговый зал ящиками, пройти нельзя, чтоб не споткнуться!

Ну, теперь точно всё о'кей.

— Я не понял, шеф! — Чадов небрежно шмякнул на стол перед носом Ильича пакет с продуктами и тысячную. — Что это за шманцы?!

Кордон расплылся в довольной ухмылке.

— Ты там никого не покалечил? — ответил вопросом на вопрос.

— Нет, — огрызнулся Степан, падая в кресло. — Так что это за финт ушами? Откуда дровишки?

Брезгливо указал на сине-зелёную обманку. Пока шёл обратно, успел рассмотреть фальшивую купюру. Сработана была на совесть. Больше половины признаков подлинности на банкноте имелось. И только с помощью хитрой техники можно было определить, что это подделка.

— Из лесу, вестимо. А точнее, как говорят сведущие люди, из твоей разлюбезной Зоны. Наводнили фальшивыми тысячными всю столицу и полгосударства, понимаешь. Потому собирайся-ка, брат, в командировку. Послезавтра получишь суточные, представительские — и вперёд. Там люди из Большого Дома, что на Владимирке, уже понемногу шуруют. Постарайся, особенно с ними не пересекаясь, накопать что-нибудь интересненькое. Без фанатизма. С кем надо я уже переговорил. Особых возражений у них… — редактор многозначительно поднял глаза к потолку, — нет. Они о тебе хорошего мнения по предыдущим контактам. Лишь бы не вертелся под ногами. Разрешение на въезд в Зону я тебе достал.