Иное понятие о вечном. Дайджест авторских работ - Альберт Савин

Но с эгоистической позиции это означало бы собственное приумножение будущих конкурентов – в ущерб самому себе любимому. А потому самое приемлемое – сослаться на сверхъестественные силы, которые, якобы, доступны только ему и только ему дан сверхъестественный талант, которого у других-то как раз и нет.

И точно по той же причине требуется и выдавать для широкой публики – исключительно успешные результаты мистических экспериментов, не показывая ущербных. А таким образом и популярность растёт вместе с количеством клиентов и конкурентоспособность поддерживается монопольной – неразглашением секретов.

Так ведь очень даже вероятно, что растёт и скрытый вред от т.н. шарлатанов, широко подвизающихся на таинственной мистике.

И тогда во имя охраны здоровья и самих жизней, совершенно очевидными становятся элементарная сравнительная статистика всех мистических экспериментов. на предмет оценки, чего больше от них – добра или зла.

Возможно, мировой Разум не учёл именно той особенности, что всеобщее торжество нравственных принципов имело бы место при всеобщем уровне индивидуальных менталитетов, по меньшей мере не ниже того, который у авторов замысла на всеобщее благо от гуманизма.

Но массовому обывателю одинаково интересны как идеалистические сентенции о вечном блаженстве на том свете, так и не менее мудрые философии на этом. С той лишь разницей, что то блаженство ещё только когда-то наступит, а это всегда под боком! К чему и призвали философы от экзистенциализма вкупе с эксгибиционизмом – не менее популярные на планете.

– Какая философия милее

Вот эта массовая привлекательность относительной простотой достижения блаженств, к тому же простимулированных авторитетными выводами З. Фрейда о сексуальном инстинкте в качестве основополагающего – внесло весомый разлад между сознанием и подсознанием. И причина разлада несложна – подсознательным инстинктам присуще не контролируемое возбуждение страстей, прямо тормозящих осознание происходящего.

Но ведь не подсознанием же решалось – продолжать шествовать по жизни «в чём мать родила» или всё же укрыть кожные покровы и интимные места – от проникновений вредного влияния извне. А также пришли к понятиям о личной гигиене, повсеместной санитарии и комплексной профилактике – заведомо упреждающих и сокращающих вредное воздействие на здоровье человека.

А самым непробивным с этой позиции оказался именно сексуальный инстинкт, с его непосредственными проникающими контактами, не терпящими никаких укрытий одеждами и

возбуждающие чувственную страсть до уровня, затмевающего разум с его попытками обезопасить и этот процесс.

И, конечно же, со страстным желанием его повторения и разнообразия.

И, как нетрудно понять – изначальный посыл ко всему сексуальному как раз и заключается в освобождении от каких-либо одежд, к чему с удовольствием потянулись различного рода эксгибиционисты и нудисты, а также все те, кому очень понравилось являться массовой публике со сцен и экранов – в мини-неглиже, с телодвижениями, недвусмысленно намекающими на готовность последовать основному, по Фрейду, инстинкту.

Принялись ссылаться на классиков, тяготевших к увековечению красоты обнажённой женской фигуры, хотя, спрашивается, кто и когда разглядел в этой классике анально-вагинальные подробности, опускающие классическую красоту женской фигуры до любого другого примитивного животного существа?

На классических высокохудожественных произведениях сподобились варганить новые шедевры с современным прочтением классиков, которое только в том и заключалось, чтобы действующие в классическом сюжете персонажи представали перед публикой в новом модерновом виде – с возможным минимумом одежд. Хотя – чего уж тут скромничать не по сверхзадаче? Выпускать бы на сцену сразу же – в чём мать родила, да и заставить поверить в силу искусства заголёнными перипетиями.

О, как по иному убедительно-захватывающе показались бы классические драмы между Ромео и Джульеттой, Отелло и Дездемоной, Карениной и Вронским, Ростовой и Безуховым и целой плеяды никудышних, выходит, классиков прошлого, в сравнении с современными гениями от гениталий! И всё – под знаком решительного раскрепощения от навязываемых условностей. Но от каких условностей?

Очевидно, от таких, которые как раз и способствовали уходу от первобытного, уязвимого со всех сторон, образа инстинктивного существования – к Личности мыслящей и творческой, в полной мере осознавшей пагубность несдержанных инстинктов и освоившей меры превентивного подхода к упреждению различного рода опасностей для жизни.

А, по сути, с полностью зацикленным закрепощением на подсознательном, по Фрейду, основном инстинкте, с его Эдиповыми инцестами и благоприятнейшими условиями для маньяков-насильников – представлять людей в исключительно обнажённом виде сквозь любые толщи одежд – то ли уже готовых предпочесть страстный секс всем иным делам и увлечениям, то ли артистически провоцирующих сексом на прагматическую для себя выгоду.

Между тем, для мыслящей и творческой Личности – уйма способов равноценных экстремальных наслаждений, заставляющих не откидываться каждый раз в изнеможении, а продолжать парить, словно птице в небе. В том числе и над любимой партнёршей, ещё не успевшей раскрепостить себя до такой степени, что женская грудь, предназначенная природой для своего любимого будущего карапузика – должна быть прежде непременно и не раз измята чужими самцами.

Самцами – потому как подобные акты ничем не отличаются от аналогичных актов низших животных, если сподобился ничем больше от них отличаться.

Но коснулось это не только сексуальных отношений, а отношений во всех без исключения сферах общения людей, со сложными поисками взаимного сближения на основе совпадения личных симпатий, которое в конечном счёте либо отрицается (с проявлением антипатий), либо ещё больше укрепляется, рождая чувства взаимного уважения и любви, с кульминацией в полном сексуальном слиянии.

С естественной заботой о чистоте и безопасности, ставшего дорогим тебе, человека, и страстным желанием продлить подобные отношения и для продолжения себя же в потомстве.

Но кто ещё не заметил, как сексуальным инстинктом по Фрейду принялись подменять любовь, которой запросто можно заниматься где, когда и с кем угодно, по обоюдному желанию или с предпочтением брутального насилия, бескорыстно или продаваясь-покупаясь за деньги?

Так ведь это у взрослых.

======

Малыш ещё не ведает – каким примитивным способом добывали родители и его самого, вполне удовлетворённого благозвучными сказками про капусту и аистов. И вдруг случайно это благозвучие обрывается циничной картинкой совокупления взрослых, полных человеческого достоинства и уважения! Ладно бы видел Жучку с Тузиком с их нехитрыми забавами, но м а м а с п а п о й?

Отложит малец картинку в самый потаённый уголок памяти и никто и не узнает, что именно она и явится началом опережающего развития примитивной сущности. Никто и не заподозрит, как начнёт малец пытаться проникать глазами сквозь любые одежды до голой сущности – в поисках нюансов для ответа на картинную загадку. У соседки и училки, на уроках и в толпе прохожих. И, наконец, в дискуссиях со взрослыми о пользе приличия, с одним и тем же неозвученным вопросом к ним от той, из памяти, картинки – а вы сами-то из какого теста слеплены?

А приняв их смущение за знак согласия с картинкой и в полном соответствии со свободной мыслью, примется сам творчески обогащать её на предмет – какую бы позу он предпочел с соседкой и училкой, на уроках и дискуссиях. И так до тех пор, пока не созреет мысль – а почему бы не набраться храбрости, тщательно подстрахованной темнотой, глухоманью и уединением от свидетельств, да не перевести воображаемое – в реальные наслаждения?

И мама будет потом до слёз уверять, что рос он в приличной семье, не пил и не курил и всегда был почитаем в школе и вузе и творческом коллективе. И это будет правдой.

Но в действительно приличной семье, как только увидят первые признаки юношеского либидо – тут же заменят капустные басни на открытый рассказ про двойственную сущность человека, про вечный зов природы к продолжению самих себя в потомстве, подталкивающий к противоположному полу с поисками симпатий, подтверждаемых взаимностью.

И так до полного откровения с растущим желанием раскрыть взаимные объятия и слиться воедино и душой и телом. А всё, случайно подсмотренное в детстве – не что иное, как в е н е ц взаимного доверия, непременно стимулируемый и сопровождаемый резонансным проявлением высшего чувственного удовлетворения.