Фантомные боли железных грифонов - Анастасия Орлова

— Стоять! — вновь завопил он. — Стрелять буду! — и побежал следом.

А толку-то? Бегал Хидден отлично, и стрелять в безоружного нельзя.

Он не стал огибать впередистоящие машины, а рванул к байку напрямик, перепрыгивая с капота на капот, и в седло эндуро запрыгнул тоже с капота. Байк сорвался с места моментально, и подоспевший фараон, выскочивший из-за машины, едва не угодил под колёса. Он ухватил Хиддена за локоть, попытался сдёрнуть его с мотоцикла, но тот врезал ему кулаком промеж глаз, вильнул, выравнивая байк, и фараон кубарем покатился по асфальту.

Подоспели остальные, запрыгнули в машину. За спиной Хиддена взревели сирены. Он на ходу надел шлем, опустил визор. Несколько десятков метров по трассе в сторону Творецка для хорошего разгона — и он свернёт в лес в самом неудобном для машины месте, а там — поминай как звали!

Но что-то пошло не так.

Он проскочил нужный участок и продолжал выжимать полную скорость в сторону Творецка. Он понимал, что нужно сворачивать в лес, он хотел это сделать, но тело словно не слушалось его. Фараоны позади не отставали и в громкоговоритель приказывали остановиться, предупреждали об опасности: смертельном силовом поле вокруг Творецка. Но и остановиться Хидден тоже не мог: его тащило прямо на это чёртово поле, словно арканом. Не на шутку испугавшись, он сделал отчаянную попытку вывернуть руль, свернул-таки с трассы, перепрыгнул два поваленных дерева и, заложив петлю, вновь выскочил на дорогу перед фараоновым капотом, хотя делать этого не собирался.

— Да что за дерьмо?! — сквозь зубы выплюнул он, и тут вдруг всё погасло, словно свет выключили.

Очнулся Хидден в камере в участке. Голова трещала, перед глазами плыло, во рту пекло́ — словно с похмелья. «Вот ведь нубий гайд!» — мысленно ругнулся он, оглядевшись. За все годы мошенничества он ни разу не попадался. Ни когда был в команде нейрохакеров, ни когда стал работать один — по мелочи, а не с допрошивками. Ни даже когда они замутили самое рискованное дело — похитили губернатора и добавили ему в черепушку «пять капель совести для бодрости». Убегать от фараонов ему приходилось, но попался он впервые.

Хидден задрал рукав куртки — проверить «Муравья» — и поморщился, словно от резкой боли: приборчик отсутствовал — сняли. «Вот ведь влохался, лузер!»

Где-то дальше по коридору скрипнула невидимая из камеры дверь, по плиточному полу застучали шаги, и перед решёткой появился тот, из «Логова», который в штатском, но уже без плаща; положил локти на поперечную перекладину. Коренастый, коротко стриженный, с пожелтевшими, словно варёный картофель, глазами и коротким грубым шрамом над верхней губой. Ровесник Хиддену, но выглядит гораздо старше.

— Ну что, колобок, — угрюмо хмыкнул следователь, — от дедки ушёл, от бабки ушёл, а от меня не ушёл?

— А ты, что ли, лисичкой будешь? — дёрнув уголком губ, осведомился Хидден, скрестив руки на груди.

— Балагурь, балагурь. Тебе за тридцать лет в камере чувство юмора ой как пригодится!

— Тридцатник за мелкое мошенничество? Да ты гонишь, дядя.

— Тридцатник за похищение губернатора и его насильственную пиратскую допрошивку. А за воровство личных данных с чипов и сопротивление при аресте — ещё года три-четыре. Не волнуйся, доказательств у нас достаточно.

Следователь с наслаждением отметил, как выражение лица Хиддена заметно теряет прежнюю браваду, пусть насмешливая полуулыбка ещё и держится на его губах. Парень всё-таки умный, и он просёк — по уставшим глазам в тонких красных прожилках понял, что следак не блефует.

— Тебя сдали свои же, — доверительным тоном с нотой фальшивого сочувствия сказал он. — Баба фиолетовая… Опять забыл, как её…

— Гейт?

— Она.

Тут уж и полуулыбка растаяла, а во взгляде серых глаз промелькнул отголосок болезненной тоски.

— Мы её взяли с поличным, и она пошла на сделку. Соловьём пела, ты б только слышал! Правда, вместо своих сдала тебя, но ты, с делом того губера, и понаваристей… — Следователь пристально, с прищуром, словно прицеливался, посмотрел на Хиддена через решётку. — Если сдашь мне остальных, делишки твои с угоном чипов вымараю из дела сам, обещаю.

Хидден молчал, исподлобья глядя в глаза следаку.

— Ну? Неплохое ж предложение! — поторопил тот. — Они-то тебя всё равно первые заложили.

— Да некого мне сдавать! — тихо бросил он. — Нас было пятеро. Двое у вас. Ещё один погиб несколько лет назад. А про оставшихся я давным-давно ничего не знаю.

— То есть, теоретически, ты готов с нами разговаривать? — уточнил следователь, одобрительно кивнув.

— Теоретически, — ядовито ответил Хидден, — я готов сигануть с крыши, лишь бы не сидеть взаперти! — Он зло пнул решётку.

На изнанке век, стоило их чуть опустить, мелькнула давнишняя картинка: беззубый, заросший старик в замызганном ватнике, с топором наперевес. Догнал, повалил и держит за лодыжку. Крепко держит, тянет к себе. Рыдания переходят в визг: «Пусти! Пусти, дядя Арась!!! Я выберусь отсюда, честное слово, дядя Арась!» Лягается свободной ногой, но никак не попадает старику в лицо. Пальцы скребут землю, с корнем выдирая траву. «Ты совсем дурак, мальчик! Отсюда не выбраться! Я ж от мучений тебя спасаю! Я свиней резал, больно не будет…»

— Ты поэтому летел сломя голову на силовое поле? Решил поджариться до костного мозга, лишь бы от нас уйти?

— От вас я бы в два счёта ушёл. По лесу, — хмыкнул Хидден.

— Тогда чего ж не ушёл? — спросил следователь, и вкрадчивость его тона намекнула, что ему, в отличие от самого Хиддена, причины известны. — Пойдём, поговорим. — Он достал наручники и жестом велел Хиддену просунуть руки через решётку.

— Мне нечего вам рассказать.

— Значит, меня послушаешь. Мне, как ты понял, рассказать есть что.

Глава 5

Хидден сидел за столом допросной лицом к стеклу — не зеркальному, как показывали в фильмах, а непроницаемо-чёрному, и отчётливо чувствовал на себе чей-то взгляд из темноты этого аквариума. Взгляд был тяжёлый, словно уран, и, по ощущениям, такой же радиоактивный.

— Кто там? — Хидден кивнул на стекло, и по промелькнувшей эмоции в глазах усевшегося напротив следователя понял: кто-то очень серьёзный. — Камера выключена, — заметил Хидден. — Мне стоит беспокоиться?

— Этот разговор не под запись, — спокойно сказал следак, — но он для тебя жизненно важен, так что уж будь любезен, обеспокойся отвечать не ёрничая и слушать не перебивая. Понятно объясняю?

Хидден кивнул, но нахальная ухмылка с его губ никуда не делась.

— Вопрос первый: какого чёрта ты пёр на силовое поле? Почему не ушёл от нас по лесу, как собирался?

— Это два вопроса.

Следователь треснул кулаком о железный стол почти без замаха, но так, что столешница