Сегодня - позавчера - В Храмов

- Что предлагаешь?

- Наблюдать. Объект всё одно - не сбежит. Не помер бы. Прошу разрешения залегендироваться в больнице для наблюдения.

В трубке некоторое время было только сопение.

- Ты знаешь, какая в тебе потребность?

В ответ усмешка:

- Знаю, но у меня такое чувство, что это самое необычное и интересное дело в моей жизни.

В трубке опять некоторое время было только сопение.

- Чуешь, говоришь?

- Моё чутьё сколько раз наши задницы спасало?

- Ладно! Так и быть! Посмотрим, что ты там нароешь. Что нужно тебе от нас?

Дальше пошёл деловой разговор по деталям.

Телячья отбивная.

Что-то же надо делать?

А зрение ко мне вернулось. И слух. Меня перестали пеленать, как мумию. Только повязка на голове - затылок разбит на одиннадцать швов. Аароныч говорит на перевязках, что я просто везунчик. Такие травмы, "просто не совместимые с жизнью", по его словам, и "такая положительная динамика восстановления". Аароныч, типичный русский еврей, просто светился от радости, как будто не я поправлялся, а он.

Ещё сюрприз - я теперь - Виктор Кузьмин, старшина какой-то там части. Новая идентификация, новое тело, новое лицо. Хотя очень похож на себя прежнего. И рост примерно такой же, хотя не мерил, где-то между 180 и 190 см. На вид и размер ноги совпадает, только плоскостопие пропало.

В палате со мной лежали раненные в той бомбёжке. Один сослуживец моего тела. У него оторвало ступню, располосовало осколком косые мышцы спины. Он и посвятил меня, беспамятного, в "легенду". Мне двадцать семь. Не женат, детей нет. Как призвался, так и служу по контракту, а не, у них это называется "сверхсрочная". Родом с Урала, служил под Байкалом, в мае началась переброска нашей армии на запад (не догадывался Сталин о готовящемся нападении, говорите? Ох, и крут дедушка Ёся!). Попали под бомбёжку. Я, как самый еб...тый, т.е. герой, шмалял из ручного пулемёта по бомбардировщикам. В наш вагон-теплушку как раз угодила бомба. Пять человек погибли - не успели убежать от состава. Сослуживцу оторвало ногу, меня взрывам перекинуло через платформу с орудиями и приложило о штабель шпал. Удар был такой силы, что штабель рассыпался, как поленница дров. Посчитали меня мертвым, даже в рядок с убитыми положили. Только когда в машину грузить трупы стали, заметили - представившиеся остыли, а моё тело было ещё теплым. Так я оказался в узловой станционной больнице.

Как я понял из контекста потоков сознания свежеиспеченного дембеля-инвалида, обладатель моего теперешнего тела был абсолютным отморозком: бесстрашным до безбашенности, немногословным до угрюмости, уставщиком до нудности, неспешномыслящим до скудоумия, сильным физически, выносливым, как конь, жестким до жестокости, нелюдимым до замкнутости, нелюбопытным и безграмотным, стеснительным с бабами до женоненавистничества, почитатель начальников до подхалимничества. Букет ещё тот. Зато как в "легенду" ложилось! Класс! Я тоже должен помалкивать, чтобы не взболтнуть чего иновременного, из-за этого же должен быть нелюдим. Стоит и дальше придерживаться легенды.

Но полностью соответствовать не получается. Зрение восстановилось настолько, что я, сидя в койке, подтянул газету, помучившись одной рукой, расстелил на коленях, стал читать.

- Товарищ старшина, а вы читать умеете?

Я посмотрел на сослуживца, постаравшись сделать взгляд максимально "тяжёлым". При этом лихорадочно придумывая, как выкрутится.

- Я не понял, боец. Ты меня тупым назвал? - ответил я, призвав на помощь все пёрлы "армейского" "юмора", какие смогли отложиться в голове.

Глаза бойца округлились.

- Я... Я просто никогда не видел вас читающим, - залепетал тот. Да, всё-таки авторитет отморозка классная штука. На "Вас" обращается.

- Это говорит лишь о твоей недальновидности, невнимательности и общей несообразительности, - боец офигел ещё больше. Слышал ли он от старшины подобные слова, да ещё три подряд?

- Или ты оскорбил не меня, а Красную Армию?

- Армию-то как? - взвизгнул дембель.

- Ты, правда, считаешь, что в самой просвещённой армии мира - Красной Армии - старшиной может быть настолько тупой тип, неспособный освоить грамоту?

Боец вообще "поплыл".

- Если от моего гнева ты ещё можешь спастись извинением прилюдно, то за клевету на Красную Армию и критику её командования, в части комплектования Армии младшим комсоставом, да ещё в условиях военного времени... Это саботаж. Подрыв дисциплины и веры трудового народа командованию. Трибунала тебе не избежать.

На бойца больно было смотреть. Он икнул и откинулся на подушку.

- Сестра! - рявкнул я, - Тут бойцу поплохело.

В палате повисла напряженная тишина. Видимо, потерявший сознание до этого развлекал их байками о приколах над тупым старшиной. И вдруг - такое!

- Да, ребята, - улыбнулся я, - Сильно меня головой приложило. Так что будьте внимательнее на поворотах.

После этого я почувствовал себя Наркомом Обороны. От моего взгляда люди скукоживались, бегом выполняли просьбы, слушали, открыв рот. Не скажу, что мне это было приятно, но зато удобно. Дешево, надёжно и практично. Это было круто! Я просто изображал из себя генерала Булдакова из фильмов "Особенностей национальных "всяких там", а они, бойцы, путейцы, медперсонал принимали это за чистую монету. Вот так как-то.

Я уверенно шел на поправку. Ну, а что нет-то? Кормили нормально, покой, лечение, да с Божьей помощью. Стал вставать. Сначала с помощью ходячих соседей по палате, потом сам. Одна нога была в лангетке, обе в швах и бинтах, но, потихоньку, полегоньку. Больно. От боли чуть штаны не марал, но надо. Война. Там люди гибнут, а я тут прохлаждаюсь, с медсестричками зубоскалю. Надо, Федя, надо!

Вот и швы через один сняли. Смог самостоятельно выбираться во двор. Теперь большую часть времени проводил там, на лавочке, под деревьями. Тут, на улице, меня ждало ещё одно открытие - я стал очень хорошо видеть. Прошлое моё тело было всегда близоруким, а тут вдруг мир стал огромным, объемным и бескрайним.

Доброходцы постоянно снабжали меня свежей прессой и книгами. Читать я всегда любил, а сейчас и делать больше было нечего. Поэтому читал всё подряд. Кроме интересного времяпрепровождения, была в этом и цель - как мне ещё объяснить столь широкие (для старшины Кузьмина) познания, тем более после амнезии? А тут и отмаза - прочитал я. И отвали, Вася!

На этой теме ещё ближе скарефанились с врачом Натаном Аароновичем. Он оказался обладателем прекрасной библиотеки. А я - первым подписчиком. Стали много общаться, в том числе и по пресловутому еврейскому вопросу. Кто мог знать, что типичный еврей, правда не картавый и без акцентов (ещё его родители родились в этом городе, разговор, даже дома, только по-русски), да ещё и Натан, да и Ааронович, окажется таким антисемитом! Не ожидал.