Занавес упал - Дмитрий Видинеев

Вдалеке полыхнула зарница. Откуда-то доносился тоскливый собачий вой. Тощая женщина, сильно ссутулившись, по-прежнему стояла возле открытых ворот. Она что-то бормотала себе под нос, рассеянно глядя на летающих вокруг фонаря мотыльков.

Артур занял место на заднем сиденье «Нивы» рядом с Виктором и ощутил злость и жгучую ненависть к этим двоим типам, к вонючему старику, к чертовой деревне. Внезапно вернулось высокомерие, которое породило смелую мысль о возмездии – не завтра и не через месяц, а, возможно, через год, когда страсти улягутся и жизнь войдет в привычную колею. Возмездие за унижение. Это деревенское быдло, возомнившее себя крутыми гангстерами, должно за все ответить. Не составит труда нанять крепких ребят, которые проклятую деревушку на уши поставят, а этот вонючий дом превратят в кучу головешек. Прекрасная мысль, Артур решил не задвигать ее на задний план.

Машина покинула двор. Виктор закурил. Он с жадностью делал затяжки и с грудным хрипом выдыхал дым в открытое окно. Когда докурил, посмотрел мрачно на Артура.

– Тебе небось любопытно, кто был тот старик? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я его считаю святым. У нашей со Свином мамаши не все было в порядке с головой. Черт возьми, да она была настоящей психованной сучкой! До сих пор не понимаю, как ее родительских прав не лишили. Мы тогда совсем пацанами были… Она подсыпала нам в чай снотворное и, когда мы вырубились, взяла да подожгла дом, а потом пошла в сарай и повесилась.

– Мне жаль, – вставил Артур.

– Серьезно?

– Конечно.

Виктор рассмеялся и хлестко, ребром ладони, ударил Артура по губам.

– Жаль тебе? Да ты, богатый мальчик, никогда и никого не жалел, кроме себя. В следующий раз сначала думай, а потом свой поганый рот открывай. Ну-ка, Свин, выдай нам подходящую пословицу?

Свин, не задумываясь, отчеканил:

– Слово не воробей, вылетит – не поймаешь, – и тут же добавил: – Помолчи, за умного сойдешь.

– Молодец. А теперь прибавь газу, а то ползем, как черепахи.

Артур вжался в сиденье, из лопнувшей губы текла кровь. Поднявшее было голову высокомерие трусливо ретировалось, уступив место обиде и страху.

– Ну, так я продолжу, – заявил Виктор, вглядываясь в ночь за окном. – Пастух нас тогда спас. Единственный, кто бросился в горящий дом. Вытащил сначала Свина, затем меня. И просто чудо, что ни мы, ни он не получили ни единого ожога. Я думаю, все это было каким-то умыслом свыше. Мать удавилась – царство ей, суке, небесное, дом сгорел, но Пастух не оставил нас на произвол судьбы, оставил жить у себя. Уму-разуму учил, сделал из нас людей.

– Не было бы счастья, да несчастье помогло, – весело сказал Свин, бросив взгляд в зеркало заднего вида над лобовым стеклом.

Виктор кивнул:

– Верно, брат. Верно. – Он уставился на Артура: – Тебе все это интересно, мажор? Не думай, я ведь не от скуки тут языком чешу… Мне важно, чтобы ты увидел всю картину в целом. Та девчонка, которую вы с журналюгой убили… Ты хоть помнишь ее имя, а?

Артур не помнил и не был уверен, знал ли его когда-нибудь вообще. Глядя с опаской на Виктора, он изобразил на лице виноватое выражение.

– Ее звали Тамара! – с гневом выкрикнул Виктор. – Простое имя, нетрудно запомнить, верно? Ей тоже не повезло с родаками. Алкаши конченые. Она на вокзале побиралась. Пастух ее к себе забрал, а с родаками мы со Свином разобрались. – Он сплюнул в открытое окно, вздохнул. – Тамарка… Если честно, терпеть ее не мог. Она из тех, у кого дурость в крови, и это ничем уже не исправить. Пастух хороший воспитатель, но и у него не вышло сделать из нее человека. Выросла шалавой, чтоб ее… Но он Тамарку и такую любил.

– И мне она нравилась, – заявил Свин. – Веселая была и пела хорошо. Помню, как запоет «Подмосковные вечера»…

– На дорогу смотри! – грубо осек его Виктор. – Впрочем, ты прав, о покойниках или хорошо, или ничего. – Он зыркнул на Артура: – Теперь понимаешь, зачем мы возили тебя к Пастуху? Он хотел посмотреть в глаза убийце своей приемной дочери. А крест нарисовал, потому что не увидел в твоих тупых глазенках раскаяния. Хотя… думаю, крест он нарисовал бы в любом случае. Око за око, маменькин сынок. Око за око.

У Артура задрожали руки, к горлу подкатил горький комок.

– Не трясись, – с презрением сказал Виктор. – Убивать мы тебя не собираемся. – Он хлопнул Артура ладонью по колену. – Поживешь еще, богатенький Буратино.

Свин пискляво рассмеялся.

– Как волка ни корми, он все в лес смотрит.

– Это ты к чему? – поморщился Виктор. – Не по теме ляпнул, братишка. Не по теме. Гляди, поворот не пропусти.

– Вы обещали отвезти меня домой, – осмелился произнести Артур. – Вы слово дали.

Сказал и отпрянул к дверце, опасаясь снова получить по губам.

– Опять та же песня. Да отвезем мы тебя домой. – Виктор посмотрел на него, как на вонючего клопа. – Достал уже. – Он покачал головой. – Тебе, кстати, не интересно, как выжила вторая девчонка? Вот такое, значит, раскаяние, да? Эх, мажор, мажор… Если бы тебя действительно мучила совесть, ты первым делом поинтересовался бы тем, что стало с Ритой. Но тебе ведь по фигу, верно я говорю? Хотя нет, ты предпочел бы, чтобы она тогда погибла, как Тамарка. Нет человека, нет проблем. Когда вы с журналюгой бросили девчонок в реку с моста, то думали, что они обе мертвы. Не в себе вы были, понимаю. Но Ритка была жива. Без сознания, но жива. Ее нашли цыганята из нашей деревни, на берегу, в километре от моста. И это я считаю тоже умыслом свыше. Кто-то наверху точно хотел, чтобы она выжила, и никто меня в этом не переубедит. Есть, есть, мать твою, все-таки на свете справедливость… В больнице девчонка ни слова не произнесла. Просто не могла, в голове что-то замкнуло. Говорить начала дома, и знаешь, богатый мальчик, она запомнила и ваши рожи, и номер твоего «Мерседеса». Девчонка-то оказалась не промах, молодчинка. Пастух убедил Ритку и ее близких не обращаться в полицию. Верное решение, такие твари, как ты, всегда отвертятся.

– Проза жизни, – тяжело вздохнул Свин, сворачивая с проселочной дороги. – Деньги решают все.

– Лучше и не скажешь, брат.

Виктор раскашлялся, уткнувшись головой в переднее сиденье.

Дальше ехали молча. Артур вглядывался в окно, но не мог определить местность. В одном он был уверен: везли его явно не домой. Машина подпрыгивала на ухабах, Свин то и дело выворачивал руль, объезжая заросли кустарника и молодую поросль. Через какое-то время, показавшееся Артуру вечностью, фары высветили развалины здания из красного кирпича. Машина остановилась.

– Приехали, – сообщил Виктор.

Свин скорчил комичную рожу и жестяным голосом произнес:

– Станция конечная. Очистные. Всех пассажиров просим покинуть вагоны. – Он захохотал, вскинув голову.

Артур распахнул дверцу, собираясь сбежать, но Виктор метнулся на сиденье и успел схватить его за шкирку и хорошенько встряхнуть.

– Не так быстро, мажор! Не суетись, усек?

Свин взял из бардачка ручной фонарик, сунул его в карман ветровки, вышел, обогнул машину и, не церемонясь, выволок Артура наружу. Покинул «Ниву» и Виктор. Он вскинул руки, сделал глубокий вдох.

– Знаешь, что это за место, богатый мальчик? По запаху застарелого дерьма можно догадаться… Это очистные сооружения, лет десять как заброшенные. Столько времени прошло, а все равно воняет. Говно, оно такое… – Он ухмыльнулся. – Но ничего, привыкнешь. Люди ко всему привыкают. Мрачновато тут, но мне это местечко почему-то нравится. Не знаю почему.

– Вы обещали! – истерично выкрикнул Артур.

– Да, обещали, – спокойно сказал Виктор. – Добро пожаловать домой. Здесь теперь твой дом.

Свин снова захохотал, задрав голову. Он крепко держал Артура за шкирку и за предплечье. Виктор подошел к ним, после чего они последовали в сторону разрушенного здания. Миновали круглые, заваленные мусором отстойники. Остановились возле открытого канализационного люка, рядом с которым, в окружении битого кирпича и чахлых зарослей ежевики, стояла корявая береза.

У Артура затряслись поджилки. Перед внутренним взором возник образ из сна: дыра в земле, темная, как этот люк.

– Прошу вас… – пролепетал он. – Вы обещали…

Виктор деловито запустил руку во внутренний карман его пиджака, вытащил сотовый и сунул телефон в свой карман, а затем сурово приказал:

– Прыгай. – Его запавшие глаза блестели в свете фар.

– Нет, пожалуйста…

– Прыгай! Будет хуже, если мы тебя туда скинем. Свернешь шею, как журналюга. Тебе оно надо? Прыгай!

Свин, злорадно улыбаясь, ударил Артура кулаком в плечо, подтолкнув к люку.

– Давай прыгай. Представь, что ты парашютист. Ну же, удача любит смелых.

– Нет, братишка, к нему это не относится. – Виктор пнул ржавую консервную банку. – Это существо трусливое. Оно и на встречу с нами приехало из-за трусости.

Он схватил Артура за шею и прошипел:

– Если сейчас же не прыгнешь, мы тебе переломаем руки, ноги, а потом все равно скинем в чертов люк. Свин, не желаешь ему руки переломать?