Яблоня греха - Дебора Мей

— Боже мой, — воскликнула Марциана. — Похоже, он был настоящим тираном!

— Совершенно верно, — подтвердил Генрих. — И в этом мой брат очень походил на него. Именно поэтому мальчишке при жизни Вольдемара все позволялось. Вот он теперь и считает, что даже солнце всходит и заходит по его воле. До сих пор я старался быть не слишком жестоким с племянником, поскольку после смерти его отца прошло не очень много времени. Однако теперь, когда Николас, подобно своим предшественникам, уехал… — он взглянул на дядю. — Что произошло на этот раз?

— То же самое, что и всегда. Николас устал от оскорблений. И не удивительно: мальчишка швырял в него книги.

— Какой ужас! — возмутилась Марциана и тут же замолчала, подумав, что не должна вмешиваться в разговор мужчин.

Она прикусила губу и виновато посмотрела на супруга.

— Вот видишь, — спокойно произнес барон Генрих. — Моя жена удивлена такому дурному поведению. Вас, моя дорогая, полагаю, воспитывали в строгости?

— Да. Мне не позволяли так себя вести, — призналась она и даже вздрогнула, представив реакцию отца на подобные выходки детей.

— Ваша гувернантка была очень суровой? — спросил барон Теодор.

— Нет, не очень. Но каждую неделю мы были обязаны докладывать отцу, что произошло за это время. И если фрау Кмит наказывала нас, он повторял наказание. Поэтому мы с сестрами всегда старались слушаться ее. А мои братья учились в Берлине в закрытом колледже.

— Вот видишь, дядя. Если мы не хотим, чтобы Людвиг стал совершенно неуправляемым, нам следует кое-что предпринять, и как можно быстрее. Какие еще новости?

Барон Теодор с минуту молчал, а затем неспешно проговорил:

— У меня закончились мои препараты. И неплохо было бы приобрести более сильные стекла.

Генрих недовольно хмыкнул:

— У моего дяди все мысли лишь о том, как добыть философский камень и достать рукой звезды.

Марциана не успела удивиться подобному заявлению, потому что в столовой послышался новый голос:

— Как интересно! С каких это пор время ужина переносят, не поставив в известность меня?

В дверях стоял молоденький юноша и возмущенно взирал на сидевших за столом. Темные волосы влажными прядями свисали на широкий лоб, а гневные серые глаза требовали ответа. Марциана, догадавшись, что видит перед собой наследника покойного герцога Вольдемара, стала внимательно его разглядывать, пытаясь сообразить, какой тон следует выбрать для общения с этим строптивым юнцом.

— Веди себя прилично, Людвиг. Тебе следует, прежде всего, поздороваться с моей женой, баронессой Грифенталь, — с раздражением в голосе произнес Генрих.

— Сначала вы должны представить ее, — заявил упрямый мальчик.

Марциана, заметив сердитый всплеск в глазах мужа, решила слегка разрядить накаленную обстановку. Встав из-за стола, она сделала пару шагов по направлению к Людвигу и склонилась перед ним в глубоком реверансе:

— Мне жаль, ваша светлость, что вы не смогли присутствовать на нашей свадьбе.

Заметно смутившись, мальчик неловко поцеловал баронессе руку и подвел обратно к столу.

— Поскольку я нахожусь в трауре, было решено, что мне неприлично присутствовать на каких-либо увеселениях, — объяснил он и тут же поинтересовался у дворецкого: — Леопольд, сегодня есть запеченная свинина?

— Да, конечно, ваша светлость.

Мальчик занял место напротив барона Генриха и незамедлительно приступил к еде. Марциана осторожно взглянула на мужа, чтобы узнать — одобряет ли он ее поступок.

Лицо Грифенталя было совершенно невозмутимым, только в уголках темных глаз мерцали странные искры. Во всяком случае, неудовольствия в них Марциана не обнаружила. Ободренная спокойствием мужа, она решила продолжить прерванный разговор:

— Надеюсь, вы объясните мне, причем здесь философский камень и звезды?

Людвиг поднял взгляд от тарелки с мясом:

— Неужели вам неизвестно, что мой двоюродный дедушка Теодор увлекается химическими опытами, а по ночам разглядывает небо?

При этих словах Генрих недовольно хмыкнул:

— В старые времена нашего милого дядюшку ожидал бы костер. Все эти ваши увлечения попахивают серой. Право, можно подумать, что мы ведем наш род от всем известной Екатерины Медичи.

— Ты заблуждаешься, Генрих, — миролюбиво заметил барон Теодор. — Мои занятия направлены только на благо. Кстати, разве не изобретения твоего старого дядюшки облегчили труд кухарок, и поэтому мы смогли теперь сократить количество слуг?

В ответ Грифенталь лишь пренебрежительно пожал плечами, а барон Манштейн повернулся к Марциане:

— Что вам известно о химии, милая баронесса?

— Практически ничего, — откровенно призналась Марциана. — Мои братья, правда, мне кое-что рассказывали о каких-то странных опытах, которые они проводили в колледже, но мне это показалось весьма опасным занятием.

— Вот и я пытаюсь убедить барона, что это настоящая глупость, — объяснил ее супруг.

— Ты не должен так говорить, мой мальчик. Я пытаюсь понять сущность различных лекарств и препаратов.

— В том числе и ядов! — фыркнул Генрих.

— Да, и ядов! Одно и то же снадобье способно и убить, и вылечить. Кстати, мои занятия химией также могут сослужить неплохую службу во время боевых действий. Ты только послушай, что я недавно выяснил! Оказывается, можно распылить дурманящий газ на огромное расстояние. Представляешь — ядовитый газ сможет вывести из строя целую армию. Подумай, какую пользу это может принести во время войны?

— Вы абсолютно правы, дедушка! — вмешался в разговор Людвиг. — Вот тогда эти негодяи — французы нам за все заплатят! Я бы никогда не отказал вам в поддержке ваших опытов, дедушка Теодор, если мог бы распоряжаться своим состоянием, — и юноша бросил выразительный взгляд на Генриха.

— Но это ведь ужасно! — не выдержала Марциана, потрясенная тем, что мужчины так легко рассуждают о войне. — Погубить одним махом огромное количество людей — это же просто в голове не укладывается!

— Вы абсолютно правы, моя дорогая. Надеюсь, что когда-нибудь наши правители поймут, как ужасна война, — неожиданно поддержал ее Грифенталь.

— И это говорит военный человек! — с усмешкой произнес барон Манштейн.

— Бывший военный. В течение пятнадцати лет я честно выполнял свой долг, но теперь еще больше уверен в том, что межгосударственные конфликты должны решаться мирным путем.

— Нам бы в своей стране разобраться. Объединение немецких земель — вот наша цель, только тогда мы сможем противостоять остальному миру, — задумчиво проговорил барон Теодор.