Главные преступления советской эпохи. От перевала Дятлова до палача из Мосгаза - Демченко Владимир Евгеньевич

Однажды он попался – вытащил первый кирпич из стены магазина, когда его схватил участковый. Милиционер знал мать Николая и не стал давать делу ход. Но предупредил: еще раз – пеняй на себя. Мама в ужасе отправила его в Армению, в Гюмри, к родственникам. Николаю тогда было 16 лет.

Долго в Гюмри он не прожил. Повздорил с мужем родственницы, тот был значительно старше, но Коля избил его до полусмерти. Родня отправила его назад к матери, но та поездка определила его судьбу. Именно в Гюмри Коля познакомился с Феликсом Калачяном.

Феликс и Николай были троюродными братьями – родными братьями были их деды. Феликс, казалось, был полной Колиной противоположностью. Худощавый, скромный и спокойный. От природы был жилистым, сильным и гибким. Мог завязаться узлом и подтянуться несколько раз на одной руке. Занимался гимнастикой, мог, наверное, выбиться в чемпионы… Но не искал славы и наград. Не блистал он и в учебе и не стремился сделать карьеру. Закончив школу, Феликс стал дворником и женился на уборщице по имени Маруш. Супругу любил, а еще больше любил двух дочек, которые родились у супругов в начале 70-х одна за другой.

Правда, нищенская жизнь скоро стала терзать Феликса. Один с женой он мог прожить и на зарплату, но вот для детей хотел совсем другой жизни. Пытаясь вырваться из круга бедности, Феликс стал неразлучен с Николаем, который вернулся в Армению, как только достиг совершеннолетия.

В солнечном Ереване Николай устроил себе жизнь, к которой стремился. Он не работал, но у него всегда были деньги. Он снимал комнату, подворовывал, кутил с друзьями и крутил романы с ереванскими красавицами. Женщины обожают таких мужчин: крепкие мускулы, широкие плечи, волевое лицо с чувственными губами…

Но Николай всегда мечтал о настоящем богатстве, куше, который позволит не задумываться о деньгах до глубокой старости.

Когда Феликс в один из приездов в Ереван пожаловался на судьбу, Николай положил ему руку на плечо.

– Оставайся со мной, – сказал он. – Точно говорю, уж пару зарплат дворника мы тебе организуем.

Так и порешили. Жене Феликс сказал: уехал «шабашить» – работать на частных стройках дач и загородных домов. Неудавшийся дворник, правда, поначалу чувствовал себя не в своей тарелке. Ведь с детства ему внушали, что воровство – это зло. Но когда после одной из краж Феликс отправил домой 300 рублей (а дворник получал 50–60 рублей), то успокоились и жена, и Феликсова совесть.

Движущей силой всех краж был Николай. Он разрабатывал схемы с удивительной тщательностью и в то же время с дерзостью и остроумием. Проход через стены был его коньком, он всегда выбирал объекты в кирпичных или каменных строениях. Однажды он решил поживиться в магазине, торгующем электроникой. Николай несколько раз ходил туда, размышляя, как проникнуть внутрь и унести как можно больше магнитофонов. Потом он приказал Феликсу достать тележку и набрать на помойке два мешка пищевых отходов. Феликс выполнил все в точности не задумываясь.

Глубокой ночью братья пришли к стене магазина. Николай встал «на шухере», а Феликс принялся работать зубилом. Когда отверстие было достаточным, худощавый отец двоих детей пролез внутрь. Добычей стали 20 магнитофонов, которые друзья упаковали в мешки – такие же, как и другие, с отходами. На тележку уложили сначала магнитофоны, а потом уже начавшие вонять объедки, и на рассвете покатили телегу домой.

Неудивительно, что ими заинтересовался милицейский патруль.

– Что везете? – спросил сержант.

– Комитет комсомола поручил отходы для свинофермы собирать, – ответил Николай. – Вот всю ночь работали, отвезти осталось. Может, поможете? Давайте мы тележку к машине прицепим.

Сержант приоткрыл верхний мешок.

– Фу, вонь какая, – скривился он. – Нет уж, парни, давайте сами как-нибудь.

Так и довезли богатство до дома. Немного поспав, Николай послал Феликса к обворованному магазину – посмотреть, что да как. И тот увидел на месте дыры свежие кирпичи. Никто не вызывал милицию, магазин работал как обычно.

Оказалось, что магнитофоны не были учтены. Директор магазина торговал ими на свой страх и риск, а выручку клал в карман. Кража для него была меньшим из зол, если бы о ней узнали и начали расследование, не миновать директору тюрьмы.

За магнитофоны братья выручили 15 тысяч рублей. На радостях отправились в Москву и кутили больше месяца. А потом вернулись в Ереван – почти без копейки.

Примерно так же они обокрали одну из сберкасс в Армавире. Разобрали стену по кирпичикам и вынесли 6 тысяч рублей. В тот раз кражу, конечно, никто скрывать не стал. Но воров поймать так и не смогли. Эти деньги тоже быстро утекли сквозь пальцы. Не беда, найдется новое дело, еще жирнее.

Но следующий поход за богатством обернулся неудачей. Братья решили обокрасть ювелирную фабрику. Знакомый работал там, знал, где лежат золотые слитки. Конечно, там была охрана. Но и кирпичная стена. Братья перемахнули через забор, разобрали кирпичи и начали набивать слитками рюкзак. Тяжесть жуткая, но делать-то нечего. И тут их через окно цеха увидел охранник и дунул в свисток, вызывая подмогу. Пришлось бросить золото и дать деру.

Нужно было искать новое дело. Николаю уже надоело брать помаленьку. Вот тогда-то он и вспомнил о предложении, которое сам же успел отвергнуть.

Весна, вечеринка… Компания собралась в доме приятеля Калачянов. Среди гуляк был Завен Багдасян, сотрудник проверяющей банки организации. Изрядно подвыпив, он вдруг заявил:

– А давайте ограбим Госбанк.

Парня подняли на смех.

– Да какой идиот на такое решится, – Николай потрепал приятеля по плечу. – Это ж «вышак» с ходу. К этим деньгам подобраться нереально. Да и выбраться с ними невозможно.

– А я знаю и как попасть, и как выбраться, – не унимался Завен Багдасян.

Выпив еще рюмку, он рассказал про комнату отдыха сотрудников и про хранилище под ней. Он не работал в банке, но по долгу службы часто бывал в нем, заходил в разные кабинеты и хорошо знал их расположение. Мысль об ограблении пришла к нему давно. Но своими руками проворачивать дело он не хотел. А вот долю с добычи как наводчик получить был не прочь.

Для претворения плана в жизнь братья Калачян подходили идеально. Но затеяв разговор и видя, что к его словам относятся несерьезно, Багдасян распалялся и говорил все больше. Он сказал гораздо больше того, чем собирался. Рассказал, например, что потолок – единственное место, не оборудованное сигнализацией, что в выходные в помещении людей нет ни на одном этаже. «Наводчик» даже встал и, сопровождаемый хохотом, нетвердо прошел к двери.

– Я вычислил, где надо сверлить, – сказал Багдасян и поднял палец. – Заходишь, делаешь два шага прямо, потом один шаг налево. Тогда будешь точно над хранилищем.

– Дружище, заканчивай уже, – сказал Николай и повел рукой, будто отмахивается от чего-то. – Сам посуди, зачем нам это. Нам и сейчас удается добыть копеечку без особого риска. А тут можно и жизни лишиться. Давай лучше наслаждаться ею, пить и веселиться. Держи рюмку.

Николай был искренен. Он на самом деле решил тогда не ввязываться в это рискованное предприятие. Но его мысли нет-нет да и возвращались к нему. Деньги из банковского хранилища могли обеспечить его на всю жизнь. После неудачи на ювелирной фабрике эти мысли не отступали. Хватит рисковать по мелочи, пора взять куш – и на покой. Делиться с Багдасяном совсем не обязательно. Он уже рассказал все, что мог. Но его рассказ нужно было хорошенько проверить. Николай поговорил с Феликсом. Тот после недолгого колебания согласился. Он настолько уверовал в способности брата, что не сомневался: он поведет на дело только в том случае, если риск будет минимальным.

Следующие несколько дней братья провели у фонтана что напротив Госбанка. Конец июня, в Ереване стояла страшная жара. Николай и Феликс, сменяя друг друга, чтобы не привлекать внимания, следили, как открываются ворота, как в банк заезжают машины. Смотрели, как ровно в шесть вечера из недр этого грозного учреждения высыпала толпа служащих, а милиционеры запирали массивные двери. Братья отметили, что после наступления темноты в окнах банка нет ни огонька и что милиционеры смотрят телевизор в своей сторожке, лишь изредка выходя покурить.