Лабиринты сознания - Оскар Рай

Мысль о том, что я смогу избавиться от этой дотошной компании, мне настолько понравилась, что я решил не упускать момент и дожать, своими здравыми рассуждениями окружающих меня правозащитников.

- Товарищ лейтенант, я ведь ничего противозаконного не сделал, общественный порядок не нарушал. Никому же нет вреда от того, что я в метро в халате прошелся, - умоляющим голосом затянул я свою речь, - я - коренной москвич, живу на Ярцевской, дом 34, корпус 1, квартира 25; проверьте по своей базе и отпустите меня домой. Пожалуйста! Мне так надоело выглядеть клоуном в этом явно не парадно-выходном наряде, и мне совсем не доставляет удовольствия шокировать окружающих.

Я окинул взглядом всех троих находящихся со мной в комнате милиционеров. Они застыли в раздумье. Такое ощущение, что они полностью согласны с тем, что я сказал, но в силу каких-то невидимых причин их мыслительный процесс замедлен, и для обработки свалившейся на них информации необходимо приложить немало умственных усилий, что занимает какое-то время.

Я же безмолвно ждал реакции лейтенанта, понимая, что дальнейшие события будут развиваться в зависимости от того, какое решение относительно меня он примет.

- Да, своим видом ты не несешь угрозы обществу. Разве что рассмешишь кого-нибудь до смерти, - пошутил снова подобревший лейтенант, - но насколько ты чист перед законом мы сейчас проверим.

Он поднял трубку, стоящего на столе телефона, набрал какой-то номер. Пять секунд ожидания.

- Алло, это Жилин, - произнес он, как видимо дождавшись ответа, - тут человека проверить надо.

Немного отвел от уха телефонную трубку и обратился ко мне.

- Фамилия, имя, отчество, год рождения?

- Лукьянов Денис Олегович, тысяча девятьсот шестьдесят восьмой.

- Лукьянов Денис Олегович, тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года рождения, в Москве, - продублировал в трубку лейтенант, - Москва, улица Ярцевская, дом 34, корпус 1, квартира 25, - добавил он мой домашний адрес.

Хорошая память, я назвал свой адрес всего один раз и то бегло.

- Да, жду, хорошо.

Несколько минут царила атмосфера ожидания. Лейтенант, не отрывая от уха телефонную трубку, постукивал пальцами по столу. Старшина, сложив на груди руки, безучастно поглядывал в мою сторону. Молодой сержант стоял у выхода, громко сопя мне в затылок.

Судя по выражению лица лейтенанта, он дождался ответа. Его глаза увеличились в два раза, он посмотрел на меня не то удивленно, не то испуганно. Человек с той стороны провода говорил так громко, что в его голосе можно было расслышать тревогу. Он говорил громко, с такой интонацией, которой обычно дают наставления.

Меня смутил тот факт, что моя личность, которую на сегодняшний день установить не составляет никакого труда, вызвала ажиотаж. И нигде иначе как в правоохранительных органах. Но я терпеливо ждал, чем это все разрешится.

- Да. Я все понял. Есть, - перед тем как положить трубку произнес лейтенант.

Эти жестко выстрелянные фразы каким-то чудовищным образом внесли резонанс в столь мирное и спокойное, до этого момента, общение.

Старшина, видя как изменился настрой у его начальника, тоже напрягся, глаза забегали в растерянности. Он, как бы угадывая направление мысли лейтенанта, избавился от привычного для него беззаботного положения и сделал шаг в мою сторону.

Напряжение передалось и мне, тем более что атмосфера нагнеталась, и я далеко не хозяин нынешнего положения, а наоборот, выгляжу совсем неубедительно, в гостиничном халате и махровых тапочках, на фоне трех доблестных представителей закона во все оружии, да еще при исполнении своих служебных обязанностей.

- Старшина, наденьте на задержанного наручники, - будто репликой из кино приказал лейтенант.

От понимания, что все лучшее уже позади я в очередной раз испытал сильное головокружение, затошнило на столько, что казалось вот-вот блевану.

Старшина, практически одним рывком, приблизился ко мне. Прикосновение метала и характерный щелчок, которые указывали на то, что на моих руках защелкнулись наручники, еще больше вселили страх в мое сознание. Тело стало ватным, колени задрожали. Я напряг ноги, в надежде, что будет менее заметно, как они трясутся. Мне дико захотелось присесть.

- Присаживайтесь, - будто прочитав мои мысли, указал на стул лейтенант.

Сам он сидел с другой стороны стола. Слева от него находился большой сейф, на котором лежала стопка листов формата А4. Он взял один лист и положил его перед собой.

Глядя на меня с каким-то недоумением, он произнес слова, которые окончательно растворили во мне остаток надежды на то, что эта история быстро и благополучно закончится.

- Гражданин Лукьянов, Вы задерживаетесь по подозрению в убийстве.

То, что он снова перешел на «Вы» только добавляло острастки, так как вносило ноту официальности в развернувшуюся историю.

Мне хотелось зарыдать от того, что свалилось на мою голову. Я и близко не представлял, какой промежуток времени прибываю в таком непонятном, точней, совсем непонятном, состоянии.

В моем сознании произошел какой-то бунт. Полный хаос охватил все мои мысли. Я мечтал проснуться, протрезветь, выйти из комы. Что угодно, только бы оказаться в другом месте и с облегчением сказать: Хорошо, что это все неправда! - и продолжать жить нормальной, как и раньше, жизнью.

Я почти произнес: «Я никого не убивал», но сдержался, понимая, что эта фраза уже заезжена в фильмах и на страницах детективов. Да и в них эти слова не имеют никакого веса. Так что, лучше воздержаться от ненужных реплик.

Пожалуй, самое время прибегнуть к словам, которые так же часто используются сценаристами в киноиндустрии и авторами книг, но несут куда больше пользы, применяя их на практике - «я не буду разговаривать без своего адвоката».

Новая волна размышлений принесла с собой очередную порцию адреналина. Мне стало жутко от того, что в моей голове промелькнула мысль, будто я, действительно, мог кого-нибудь убить, сам того не ведая.

Если вдуматься и проанализировать происходящее со мной - нельзя отрицать тот факт, что потеряна грань, связывающая меня с чем-то четким, в чем можно было бы быть абсолютно уверенным. Я не знаю, что со мной творится, не могу с уверенностью определить, где реальность, а где... Не пойми что! Ни то сон, ни то безумие.

Безумие! Эта мысль прострелила от макушки до пят. Сердце замерло. Мозг боялся принять это как вариант, как объяснение тому, что происходит, так как это многое расставило бы на свои места.

Медицина знает много о провалах памяти, раздвоении личности, при которых человек не может вспомнить, что с ним происходило в тот или иной момент. Шизофрения, о которой я ни черта не знаю, но уверен, психиатры многое о ней могут рассказать, от чего станет не по себе. И много других психических заболеваний.

Мозг - самая неизведанная часть человеческого организма! Так почему он не мог проявить по отношению ко мне черный юмор?!

Лейтенант взял со стола гелиевую ручку. Я терпеть не могу эти гелиевые ручки, поэтому мне сразу бросился в глаза заголовок, который он написал на листе - «Протокол».

- Хотите что-нибудь рассказать органам милиции или будете продолжать настаивать на своей нелепой истории про друзей с их необычным чувством юмора? - спросил лейтенант, практически не отрывая глаз от протокола, в который заканчивал вписывать мои данные.

Конечно, мне хочется рассказать многое. Пожаловаться, или даже попросить о помощи, но боюсь своими откровениями я только усугублю свое положение.

В ответ я только закачал головой, давая понять, что ничего не хочу добавить к уже сказанному.

- Хорошо, напишем твою байку. Мне же проще, меньше писанины, а там пусть следствие тобой занимается, - вернулся к фамильярности лейтенант.

Он закончил истязать, этот проклятый клочок бумаги, именуемый «протоколом», поставил внизу дату и свою подпись. Затем пододвинул его мне и развернул так, чтобы я мог прочитать написанное в нем.

- Ознакомьтесь и подпишите, - прокомментировал свои действия лейтенант, протягивая мне гелиевую ручку.

Я быстро прочел содержание протокола. Ничего лишнего лейтенант в него добавлять не стал. Кратко изложил то, что я успел нафантазировать о дне рождения, которое закончилось для меня пробуждением в парке и плавно перетекло, вернее, переехало в вагоне метро в отделение милиции.

Я автоматически взял предлагаемую мне ручку, и хотел было подписаться под этой ахинеей, которую сам и выдумал, но не стал этого делать, понимая, что тем самым запутаю не только следствие, но и себя самого, а мне так хочется, чтобы в моей голове хоть немного упорядочилось.

Я положил ручку на стол, тем самым демонстрируя свой отказ от того, чтобы заверить своей подписью написанное в протоколе.

Лейтенант ехидно улыбнулся.

- Странно, что Вы не хотите подписать. Здесь все записано с Ваших слов, ничего лишнего, - протянул он с издевкой, - ну и ладно, Ваше право. Хотя, как известно, чистосердечное признание не освобождает от уголовной ответственности, но взывает к лояльности со стороны судей.