Человеческая оболчка (СИ) - Котаев Алексей

— Рааааааааааааа! — в ответ дрожащим голосом изо всех сил прокричал юноша, и тут же резко бросился в сторону леса.

Он бежал так быстро, как мог, сбросив с себя шарф и маску, что так мешали дышать и ориентироваться. «Дерево, мне нужно самое большое, блядь, дерево! Ну, где же ты?» — крутилось в его голове. Парень несся как угорелый, но каждый раз оборачиваясь он замечал, что зверь сокращает дистанцию. Адреналин в крови затуманивал его мысли и нагонял резкость на взгляд, из-за чего ориентироваться было невероятно тяжело. Широкий обзор моментально сузился от нахлынувшей в голову крови и каждый удар бешеного сердца отдавался в барабанных перепонках звоном молота.

Одно, второе, Айзек осматривал все деревья, на которые он мог взобраться, но на опушке они были мелкими, так как лес, переходящий в открытое поле, был редким и слабым. В поисках того самого спасительного дерева он бежал, пока не наткнулся на нужное.

— Сойдет, — выдохнул он, сняв с себя рюкзак и швырнув его через плечо в зверя, который с удовольствием остановился, придавив его лапой к снегу и начав обнюхивать, — Развлекайся, сволочь. Когда ты закончишь, то уже не сможешь меня достать!

Никогда Айзек не лазил по деревьям так быстро. Он смело подпрыгивал на ветках, хватаясь за те, что сверху, с легкостью подтягивался, отталкиваясь скользящими ногами от ствола и даже цепляясь плащом и штанами, он ни на секунду не замедлялся, отрывая куски ткани от экипировки. Ствол становился тоньше, и парень посмотрел в низ.

Увиденное повергло его в шок, разрушив все ожидания. Это провал. Зверь с легкостью нагонял его, карабкаясь по дереву, словно ему было плевать на то, сколько он весит, и хоть ветки под ним и ломались — он с спокойно компенсировал это острыми и длинными когтями, вгрызаясь ими в ствол дерева.

— Пиздец. Плохой был план.

Глядя в огромную морду зверя, осознавая неминуемую гибель, дрожащими руками он снял варежки, бросив их в чудовищную пасть, и нащупал за спиной на поясе, скрытую плащом и практически никогда недоставаемую приспособу. Он дернул ее так сильно, что, оборвав лямки, крепившие оружие на поясе, сам чуть не полетел вниз с дерева по инерции.

Старик запрещал пользоваться этим предметом при любых обстоятельствах, и никогда не показывал, какой эффект он несет, обосновывая тем, что патроны к этой штуке стоят многолетнего заработка охотника на любую дичь. Благо он учил Айзека, как ей пользоваться, хоть и без патронов. Два коротких толстых железных ствола крепким шарниром соединялись с деревянным прикладом, выструганным на коленке. Два курка, два спусковых крючка. Дед говорил, что это самый примитивный вид огнестрельного оружия, отец всего, что было придумано на основе использования пороха и пороховых газов, и место боеприпасам на такую красотку — в музее. Два патрона в оружии, два в кармане внутри плаща, больше нет и никогда не будет.

Большая злобная пасть приближалась к Айзеку, севшему на корточки на вершине ветки. Из уважения к старику взведен был лишь один курок, и он ожидал цель. Промах равносилен смерти. Как только зверь подобрался на расстояние вытянутой руки, палец нажал на спусковой крючок. Правый ствол пыхнул и задымился. Никакого выстрела не последовало. Если это оружие так и работает, то это конец. Зверь замер на секунду и было уже хотел полоснуть оцепеневшего парня, как сзади раздался грохот.

Бабах! Выстрел в небо издал такой шум, что с нескольких деревьев посыпался снег. Звук ударил зверя, и тот обернулся. У разорванного рюкзака стоял Юрий с вытянутой в небо рукой. Звук ударил и по Айзеку, выведя его из оцепенения.

— Я понял.

Выстрел, отвлекший зверя, дал необходимые секунды. Второй курок взведен и… Бабах!. Мелкая картечь прилетела монстру прямо в морду, всюду разлетались ошметки кожи и капли крови. Передние зубы превратились в мелкую крошку и перемешались с мясом на кровавой морде. Кровавое облако повисло над головой твари, попав всюду. Айзек, успев проморгать красную пелену, оставившую разводы на глазах, смотрел вниз, под себя. Зверь не упал, а лишь взвыл. «Мало. Слишком слабая убойная сила.» — мелькнуло в мыслях Айзека. Бир сдвинул с окровавленного левого глаза рваное внутренне веко и с яростью уставился на парня. Айзек нажал большим пальцем на фиксатор ствола и тот щелкнул, откинувшись вниз, выбрасывая две красных пластиковых гильзы в воздух. Отточенным практикой движением левой руки он достал из внутреннего кармана два красных патрона, явно проигрывая в скорости разъяренному животному. Бабах! Юрий снова отвлек зверя на себя. Звук выстрела в этот раз испугал монстра еще сильнее и к тому моменту, как он повернулся к своей добыче, Айзек был готов.

Оглушающий взрыв сотряс лес, пустошь, небо. В этот раз в ход пошли сразу оба ствола, и морда чудовища была ободрана картечью до самых костей черепа. На ней не осталось ни носа, ни пасти, ни даже глаз. Ужасный рев раздался на всю округу, и окровавленная туша полетела вниз, ломая под собой все ветки, что встречались на его пути. С грохотом приземлившись, и издавая истошный вой, зверь помчался наугад, врезаясь голой, кровавой костью черепа в деревья. Даже этого было мало, чтобы убить его. Айзек сидел на той же ветке, обняв ствол дерева, скинув на землю оружие. Он моргал веками, ожидая, когда слезы выведут остатки прилетевшей в глаза крови. Он просидел так минут десять, собираясь с мыслями. Юрий тоже молчал, сидя под деревом, в красном от крови снегу. Такого на его веку еще не случалось.

Когда Айзек спустился с дерева, небо уже приобретало привычные голубые тона. В полной тишине он перемотал ногу старика, сделав импровизированную шину и отвалившихся веток, собрал свой разорванный рюкзак, бросил его в кровавый снег у дерева и развел небольшой костер, чтобы отогреться и перевести дух. Собрав все разбросанные вещи, он аккуратно вывесил их у костра. Ворочаясь перед огнем, он грел то пах, то задницу, отказываясь признавать, что он слишком сильно испугался и теперь дорога домой будет совсем некомфортной.

— Плохой был план, честно говоря, не находишь? — с полной опустошенностью в голосе разорвал тишину Юрий.

— Кто ж знал, что он так лазить горазд, черт его побери. — устало ответил ему Айзек.

— Сколько патронов ты потратил?

— Четыре, один из них был испорчен.

— И я два. Это все, что у нас были. — старик немного помолчал, после чего раздосадовано добавил, — Походу мы разорены.

— Угу.

Солнце поднялось над горизонтом на два пальца, когда был затушен костер, и, все вещи были нагреты и высушены. Из-за рваного рюкзака некоторое тряпье Айзек переложил в сумку к деду, которую позже накинул на себя, придавив капкан еще сильнее к себе. Сам же старик немного пообвыкся с новой негнущейся ногой и не придавая особого значения, начал двигаться в сторону дома, аккуратно опираясь на импровизированный костыль, который то и дело предательски проваливался слишком глубоко в снег.

— Старик, я, конечно, охренел, но сейчас могу сказать, что это было чертовски круто. Знай я на что способна та маленькая штучка, палил бы из нее без разбору! — немного отойдя от произошедшего весело завел свою шарманку юноша.

— Поэтому я и примотал ее к тебе намертво и настрого запретил ее доставать! Балбес!

Мужчины вновь начали расслабленно перешучиваться. Звонкий смех разносился острыми осколками снега, что гонял по полю ветер, дорога хоть и должна была стать чуть длиннее, но теперь она безопасна, ведь такой грохот и вой отпугнули все живое на очень большом расстоянии.

Глава 3

Идя через обреченных

— Старик, ты сам то не понимаешь, что с ногой нужно что-то делать? Простой вывих так не опухает!

— Да все нормально со мной, хватит уже сопли мне подтирать! Еще пару дней и пройдет.

— Ты неделю лежишь! Таскаешь с собой палку эту долбанную, кряхтишь, стонешь во сне. Ты, неужели, не думаешь, что дальше будет только хуже? Семь дней! Вывих уже бы прошел.

Спор эхом разносился по стенам небольшого углубления в скале, в котором Юрий уже давным-давно обустроил свое жилище. Полумрак, царивший здесь, успокаивал нервы уставших охотников, лишь изредка развеиваясь светом пары искусственных ламп и топкой печи, которую Айзек открывал, чтобы кинуть туда новое полено. Очередной закат перестал мерцать в окне, что висело над дверью тамбура, и в пещере стало немного темнее.