Приключения Корзинкиной - Никита Марзан

— А может, зря мы купили ей компьютер? — сказал папа, — играла бы и дальше в куклы. До пенсии. Главное, чтобы она была доброй.

— Если хочешь, чтобы она была добрая, — сказала мама, — съешь печенье из этого блюдечка. Завтра она посмотрит, а блюдечко пустое, значит, злые духи поели. И положит новое печенье.

— Ладно, — сказал папа, хрустя печеньем, — буду злым духом. Я люблю печенье.

Глава 16

— Я все слышал, — проверещал Дрын-Дыр, как только Корзинкина вошла в свою комнату.

— И что ты слышал? — спросила Корзинкина.

У нее было хорошее настроение. Эх, сейчас бы поваляться в кровати. А впереди еще целый вечер.

— Я про компьютер, — сказал Дрын-Дыр, — сама ты ему не научишься.

— Ты шпион, — сказала Корзинкина, — ты подслушивал наш разговор с папой?

— Скажи мне спасибо, — сказал Дрын-Дыр, — что я вовремя услышал.

— Дрын-Дыр, не лезь не в свое дело.

— Как хочешь, могу не лезть, — оскорбился Дрын-Дыр.

— Вот и не лезь, — Корзинкина легла на кровать и посмотрела на потолок.

Вот жила она безо всякого компьютера, горя не знала. А пока ему научишься — сто лет пройдет. У всех ребят компьютеры, а Корзинкина, как белая ворона. Такую ворону Корзинкина видела в музее. Белая ворона сидела рядом с другими воронами, но было видно, что все вороны сидят вместе, а белая ворона сидит одна. Во так и Корзинкина всегда одна. И что с этим поделать?

— А ничего не делать, — сказал Дрын-Дыр, который читал мысли Корзинкиной, которые текли по потолку, как реклама пиццы, — плюнь на всех и люби себя. И меня. А на остальных плюнь. А особенно на Принца.

— А ну брысь отсюда, — подскочила Корзинкина, — Принц — герой.

— Герой должен быть богатым, — сказал Дрын-Дыр и покрутил медным пузом, покрутил так, чтобы был слышен звон монеток, — а Принц нищий. У него кроме тупого меча и кривоногой клячи ничего нет. А я богатый. Я могу купить все, что захочу. И тебе тоже могу купить все, что ты захочешь, но не куплю, потому что я копилка, а не дырявый карман Принца.

— Ты просто жадина, — сказала Корзинкина.

— Если хочешь обзываться — пожалуйста, — сказал Дрын-Дыр, — только кто тебе с компьютером поможет?

— Уж не ты ли?

— Я, — сказал Дрын-Дыр.

— Ты же древний, — сказала Корзинкина, — а древние в компьютерах не понимают.

— Дура ты Корзинкина, — сказал Дрын-Дыр, переходя на шепот, — компьютеры были всегда, даже в древности. Только это тайна.

— Тоже мне тайна, — фыркнула Корзинкина, — сам придумал и тайна. У меня миллион таких тайн, про которые никто не знает. И еще могу миллион придумать.

— Я ничего не придумывал, — сказал Дрын-Дыр, — компьютеры появилась раньше человека. Но об этом никто не знает.

— И даже папа? — спросила Корзинкина.

— И папа Кор, — сказал Дрын-Дыр, — и дедушка Кор, оба не знают. И мама твоя не знает. И Светлана Петровна не знает. И Анциферова Людмила не знает. И Емельянов Виктор не знает. И Захаров Илья не знает. И Ивина Ирина не знает.

— А Принц? — спросила Корзинкина.

— И Принц не знает, — сказал Дрын-Дыр, — и Конь не знает. И свинья не знает.

— Какая свинья? — удивилась Корзинкина.

— Любая, — сказал Дрын-Дыр, — любая свинья, какую ни возьми.

— А причем тут свинья? — не поняла Корзинкина.

— Ну не хочешь свинью, пусть будет таракан, — сказал Дрын-Дыр, — таракан тоже не знает.

— Да ну тебя, — отмахнулась Корзинкина, — болтун.

— Ну как ты? — в комнату вошла мама. Она была в нарядном платье, и от нее пахло духами.

— Я нормально, — сказала Корзинкина, — а чего ты такая нарядная?

— Мы с папой идем в театр. А ты что будешь делать?

— Компьютер осваивать, — сказала Корзинкина.

— Молодец, — мама поцеловала Корзинкину, — я горжусь тобой. Потом меня научишь?

— А ты разве не умеешь? — не поверила Корзинкина.

— Я скажу честно, я печатаю двумя пальцами, — сказала мама, — и никак не могу научиться печатать десятью, а жаль.

— Денежку дайте, — тихо заныл Дрын-Дыр, — я за денежку чему угодно научу. Хоть двадцатью пальцами печатать. Снимайте туфли.

— Я сама маму научу, — Корзинкина отпихнула Дрын-Дыра в сторону, — двадцатью пальцами.

— Спасибо, — мама обняла Корзинкину, и вышла из комнаты.

— Ну, и родители у тебя, — сказал Дрын-Дыр, — бросили ребенка в трудную минуту и в театр поперлись.

Корзинкина схватила Дрын-Дыра и засунула его в самый дальний угол письменного стола.

— Ловко ты с ним, — восхитился Принц с крышки компьютера, — он такой злой.

— Он злой, ты добрый, — сказала Корзинкина, — а я никакая, ни злая, ни добрая. И это ужасно.

Глава 17

Учительница Светлана Петровна стояла перед зеркалом и любовалась своим новым костюмом для аэробики. Какой это был костюм?

Потрясающий:

— черные глянцевые брюки сидели как влитые.

— миленький фиолетовый топик на тонюсеньких бретелечках.

— на топике желтые вставочки и серебряные полосочки.

— на голове ярко-желтая банданка.

— а самое главное это шелковистые перчатки.

— перчатки начинались выше локтя и сбегали по руке, туго обтягивая запястье.

Волосы Светлана Петровна были скручены в тугой хвост, а над банданкой распушилась пшеничная челочка. С нынешнего года в школьную программу включили аэробику. А что такое аэробика? Аэробика — это движение. А без движения первоклашки — как сонные мухи.

У них и:

— память ухудшается,

— работоспособность падает,

— теряется внимание,

— нарушается осанка,

— голова наклоняется.

И вот тогда нужно срочно включить громкую бодрую музыку и подвигаться.

И не просто подвигаться, а попрыгать.

И не просто попрыгать, а потанцевать.

Это и красиво и полезно.

Светлана Петровна просто обожала аэробику и хотела научить аэробике первоклашек, которые кроме компьютерных игр ничего не умеют, траля-ля-ля-ля-ля.

Светлана Петровна запрыгала перед зеркалом, громко напевая:

В нашем классеНет лентяев,Только ВасяНиколаев.

Он приходит на урок,Засыпает, как сурок.

Лодырь,Лодырь,Лежебока,ПроворонилТри урока,На четвертыйОпоздал,ПятыйГде-то пропадал,На шестомМешалУчиться,На седьмомХодилЛечиться,На восьмомИграл в футбол,На девятыйНе пришел.На десятом корчил рожи,На четырнадцатомТоже,На двадцатомВидел сон,На тридцатомВыгнанВон.

Тут в дверь позвонили, и Светлана Петровна перестала прыгать. И вообще захотела испариться из квартиры. У Светланы Петровны были очень строгие соседи. Они не любили когда у них над головой кто-то прыгает. А Светлана Петровна прыгала целый час. И еще бы прыгала, если бы не звонок.

— Допрыгалась, — поругала себя Светлана Петровна, — ох, и скандал сейчас начнется. Светлана Петровна поправила сбившуюся челку и открыла дверь.

На пороге стояла мумия. На ней была старая лисья шуба, лысая голова повязана шарфом, а на ногах были коньки.

— Можно войти, Светлана Петровна? — спросила мумия и постучала коньками, — вернее, въехать?

— Куда въехать? — Светлана Петровна чуть не упала от удивления.

— К тебе, Петровна, — сказала мумия, — я твоя родная прабабка. Пра-пра-пра-пра-прабабка, мне сто миллионов лет в обед.

— Ничего не понимаю, — Светлана Петровна потерла лоб, — какая пра-пра-прабабка? Откуда?

— Из Египта, — сказала мумия.

— У меня не убрано, — сказала Светлана Петровна, — я гостей не ждала.

— А я не гость, я родня. Я тут жить буду.

— Но у меня всего одна комната, — сказала Светлана Петровна, — мне и самой тесно.

— Нам хватит, — сказала мумия.

— Эта не просто комната, — сказала Светлана Петровна, загибая пальцы:

— это моя спальня,

— это мой кабинет,

— это моя гостиная

— и это мой физкультурный зал.

— А теперь это зал для придворных дам, — гордо сказала мумия, — в Египте я была придворной дамой и все мы жили вместе. Вместе ели, вместе мылись, вместе спали и даже играли вместе на бамбуковых дудках. У тебя есть бамбуковая дудка?

— У меня нет дудки, — сказала Светлана Петровна, — и у меня нет пра-пра-пра-прабабки.

— А вот это ты видела? — мумия достала из шубы кусок пожелтевшего пергамента, — тут написано, что я, мумия, была придворной дамой, в долине Великого Нила. Ты читать умеешь?

— Умею, — сказала Светлана Петровна, — я учительница.

На этом желтом куске тростниковой бумаги были нацарапаны древнеегипетские слова. Они были похожи на трещинки на потолке, выстроенные в один ряд.