ЮлиАнна - Зульфия Талыбова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты чего здесь стоишь с кислой рожей?! К гостям иди! Не позорь меня!
– Я хочу переодеться… – робко сказала Юля. – Мне не нравится, как сидит эта кофта…
– И как она, интересно, сидит?! – заметно повысила тон бабушка.
– Слишком облегает. Я стесняюсь…
Анастасия Николаевна шумно вздохнула, запричитала о том, как она устала от внучкиных «выкрутасов», как она ее «достала, одолела и житья спокойного не даёт», словно Юля попросила купить самолёт, а не изъявила желание переодеться!
Но это было не самым страшным. Ведьма наклонилась к ней, стала щипать за живот, поясницу, спину и бока и при этом, истошно повизгивая:
– Где облегает?! Где торчит?! Давай отрежем! Отрежем! Ножом отрежем!
Анастасия Николаевна будто впала в сумасшествие. Она стояла в странной позе, визжала, как поросёнок и все щипала и щипала внучку за живот.
Юля же привычно замерла, терпела нападки и чувствовала вину за то, что вывела бабулю.
Юля не помнила, сколько времени прошло после экзекуции, но вдруг бабушка резко выпрямилась и вышла. Из-за двери послышалось:
– Здравствуйте, гости, дорогие! Проходите, пожалуйста! – привычно любезничала бабуля.
Юля же стояла и не шевелилась. Потом она заметила, как у нее их груди вырвался шар света, направился к зеркалу, и оно поглотило его. Отражение в зеркале хитро подмигнуло ей.
… Уже поздно вечером, когда гости разошлись, а Юля убирала после них стол, тётя Лида сидела с бабушкой на кухне. Они привычно сплетничали. Юля даже не вслушивалась в их беседу, но тут тетя Лида спросила о ней, мол, на золотую медаль идёт, наверное, поступит в лучший вуз. На что Анастасия Николаевна ответила:
– Какой вуз?! Да все это только благодаря мне! А как она без меня в вузе-то учиться будет?! Замуж пойдет! Только на это мозгов и хватит!
Юля уронила грязную вилку на пол.
Интересно, как это бабуля выбирала перед кем похвастать ее заслугами, а перед кем унизить и обесценить? Перед коллегами, наверное, лучше возвыситься за её счёт, а перед давней подругой можно и опустить ниже плинтуса. От подруги ненависть к внучке утаить сложнее: видятся очень часто, а с коллегами можно и слукавить раз в год.
Юля уже улеглась в постель, но неожиданно вздрогнула.
– Лид, а твой сын не женился? – неожиданно спросила Анастасия Николаевна.
Она гремела посудой в раковине и из-за этого так громко разговаривала, что Юля, сама того не желая, стала невольной слушательницей. Нередко за закрытой дверью через тонкие стены панельного дома до нее долетали красноречивые унизительные словечки в адрес какого-нибудь бедолаги, будь то коллега по работе, давняя подруга, «муж-таракан» или «непутёвые девки – дочь и внучка».
– Пока нет… – задумчиво ответила тетя Лида. – А ты чего спрашиваешь?
– Да вот, внучка-то поступать хочет…
– Ты же говорила, что замуж пойдет? Не пойму я тебя, Настасья!
– Так-то оно так… – перекрикивая звон посуды, говорила Анастасия Николаевна. – Но вроде и поступать все же хочет. А как ее отпустить одну?
– Так все же учатся! – пожала плечами тетя Лида.
– Так университет в чужом городе, незнакомом. Она там не знает ничего! Вот я и хотела, чтобы она с колечком уехала! Мамаша ее нашла себе наркомана бесхребетного, а твой Русик парень хороший. Может, мы их сведём, а?
– Русика?! С Юлькой твоей?! Так я ведь совсем не против! Мне ведь Юленька так нравится, и Русик про нее частенько спрашивает, интересуется, как там ее учёба, куда поступать надумала, где жить будет! – лепетала соседка. – Только он ведь ее старше на двенадцать лет!
– Какая разница?! – фыркнула Анастасия Николаевна. – Да разве это помеха?! А не согласится Юлька, дома будет сидеть! И никакого университета!
– Ох, Насть, как хорошо бы было! Какая пара! Послушай, а если он не понравится ей? Не заставишь же! Это такое дело!
– Нет, твой Русик идеальный вариант. Да она от счастья, что приглянулась ему, рыдать будет! Кому она нужна была в этой жизни?! Мамке своей непутевой, которой настолько опротивело материнство, что уже на второй месяц таблеток наглоталась, или папаше-наркоману?! Так он и сдох как собака, когда Юльки еще в помине не было! Дед полжизни по морям ходил, только я и могла ее растить. И ты говоришь, что же делать, если ей не понравится твой Русик?! Да это смешно, если после все того, что я для нее сделала, она осмелится перечить! Да ей за всю жизнь не расплатиться за всю мою доброту!
Юля так и подскочила в кровати. Она сильно-сильно зажмурилась и закрыла ладонями уши.
– Заткнись, заткнись, заткнись! – шептала она.
Ее затошнило. Она вспомнила, что уже испытывала нечто подобное. Например, когда бабуля подходила к ее платяному шкафу, не стесняясь ее присутствия, открывала его и разглядывала ее одежду. Она доставала по одному платья, странно и жутковато улыбалась, словно дурочка, гладила по ткани. И так с каждым. Юля тогда ощущала дикое отвращение к бабушке. Глядя на ее довольную и даже блаженную рожу ей казалось, что бабуля, в самом деле, обернулась уродливой ведьмой, которая крадёт частички жизни у своей пленницы. Бабуля же после поглаживаний Юлиной одежды, зло бросала на нее взгляд и бесконечно нахваливала себя, мол, все внучке, все внучке, а сама в дырявых штанах ходит.
И вообще Юля не любила ходить с бабулей по улице: она действительно ужасно одевалась, да и выглядела для своего возраста совсем уж старухой. Но силы в ней было хоть отбавляй. Юля старалась идти поодаль, чтобы прохожие не думали, что они вместе. А Анастасия Николаевна всегда подчеркивала, что всю зарплату тратит на внучку и ее обучение. Бабуля отрастила седую гриву, чтобы все, наконец, увидели, каков результат бесполезных трат, сил и времени на «неблагодарную девку».
Отвращение! Вот, что чувствовала Юля, когда бабуля лапала ее платья, сегодня щипала за живот и пару минут назад сватала соседскому взрослому дядьке!
Ей казалось, что бабулины грубые пальцы до сих пор касаются ее кожи, а платья она теперь в жизни не наденет! В Юлином воображении она словно их изгадила, пометила.
Тошнота усилилась, Юля перевернулась на другой бок. Но дурнота не проходила. Вот мерзость! Как же избавиться от нее?! Подкатило к горлу, она вскочила и побежала в ванную. Сбросив пижаму, мигом забралась в ванну, включила горячую воду и стала тереть себя мочалкой. Юля уже сидела вся красная, пока на смену тошноте не пришла усталость и изнеможение. У нее не хватило сил добраться до постели. Уютно устроившись в ванне, накрывшись
