Tobeus - Илья Тауров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У вас есть какие-нибудь документы? — обратился Бастиан как бы ко всем, но в большей мере, наверное, к отцу, — они будут совсем не лишними, когда нам понадобится попасть в Россию.
— Ты будто не знаешь, что с документами мы бы не доехали даже до границы, — обрывисто бросил отец, — я не рассчитываю на легальный переезд.
— Ну это смотря какие документы, мои, например, не отслеживаются, ты что не знаешь, как это делать?
— Зачем? Если бы мы всё втроем резко пропали из систем слежения, то полицейские через десять минут были бы у нас, не знаю, когда ты там ломал свой паспорт, у меня на это времени не было точно, — отец вздохнул, — куда мы отправимся после отдыха?
В одной из деревень к нам присоединилась женщина, у нее были видны только глаза, от которых расходились морщины, она не говорила ничего, но по глазам, казалось, что была довольно рада нам. Позже выяснилось, что это была жена Бастиана, примерно такого же возраста, что и он — около пятидесяти. Мама и отец кивнули ей тоже.
— До раннего утра пробудем там, а потом пойдем до одного городка, там будет машина, должна быть, мне ее подготовил друг, надеюсь он уже тоже в России, — Бастиан сделал паузу, — в принципе нам нужно попасть в Беларусь, дальше границы нет, в России всех принимают как беженцев, главное не быть связанным с армией.
Мама немного насторожилась, проявив настороженность тем, что резко глянула на отца, а отец старался не подавать виду, будто бы даже значения слова «армия» не знает.
— Каким образом связанным? — спросил отец.
— Да никаким, был в армии хоть уборщиком — можешь ехать обратно. А что?
— Я подписывал документы о явке в какой-то центр, я даже не особенно читал, но ясно, что это было для армии.
— Ну молись, чтобы тебя занесли в другие списки, может как дезертира… а может вообще про армию не правда, — после паузы, пожимая плечами сказал Бастиан, — я не знаю, но так говорят.
— Откуда вообще у русских какие-то списки? — усмехнувшись отец задал риторический вопрос.
Действительно, весьма странно отправлять списки своим будущим врагам, где по именам перечислена вся армия, вплоть до наёмных гражданских, или уволенных со службы. Бред, но по мере того как я взрослел оказалось, что люди не будут верить в самое логичное и очевидное, а в 99 % случаев отдавать предпочтение какой-то бредятине.
— Может и нет ничего, можешь пока вернуться в Германию, если хочешь, можем добраться до города и полететь в Америку, в Австралию может, ты же вроде молодой, не глупый.
— На Австралию нет денег.
— Тогда, я тебе могу предложить только одно — начинай молиться, — чуть ли не с юмором произнес Бастиан.
Когда я уже не имел сил на то чтобы утешать себя тем, что скоро мы придем, скоро поедим, а моя обувь натерла, кажется, самые больные мозоли в мире, в очередном лесу перед нами появилось маленькое деревянное строение, я такие видел только в своих детских книжках со сказками.
Когда мы подошли к домику, Бастиан неуклюже засунул руку за балку на которой держится небольшой козырёк и вытянул ключ. Пару раз ему не удалось попасть в замочную скважину, в семь лет я называл её просто дыркой, но затем металл внутри двери стал издавать удивительные для меня звуки, и дверь открылась. Жестами Бастиан позвал нас входить. Кажется, температура не сильно отличалась от уличной, но радовало хотя бы то, что здесь не было ветра. Дом — это громко сказано. Обычная деревянная будка, в которой было всего два очень маленьких окна, одно возле двери и одно окно на противоположной стене, посередине комнаты, это строение и состояло из одной комнаты, стояла какая-то ржавая металлическая бочка, ещё рядом аккуратно были сложены дрова.
— Это печь, — ответил на мой не заданный вопрос Бастиан, — сейчас растопим.
И его жена стала брать дрова, укладывать в печи, а затем поджигать их. Сначала наш сегодняшний дом заполнился едким дымом, из-за него у меня даже немного засвербело в глазах, и будто кто-то до боли осушил горло, от этого я невольно кашлянул. Бастиану это показалось смешным. Но вот его жена, всё так же закутанная, была сконцентрирована на своем занятии. Спичка за спичкой, и дерево начало загораться и трещать, жещина, как её звать я ещё не знал, стала активнее подбрасывать дрова, дыма становилось меньше, а тепла больше. Не знаю от чего было оторваться труднее, от настоящего огня, которого я никогда не видел раньше, или теплоты, исходящей от железной бочки, особенно приятной сегодня, практически заглушавшей голод. Я рухнул на пол, на задницу, и всматривался в дырки в металле, свозь которые можно было видеть, как внутри танцует огонь, заставляя дрова щелкать. Из носа покатились сопли.
Первым сбросил верхнюю одежду Бастиан, на улице был ещё день поэтому не сложно было рассмотреть его лицо: оно так и осталось красным, почти бордовым, этот цвет сильно выделял его белые зубы и голубые глаза, его волосы и правда оказались почти белыми, точно не седыми, но очень светлыми. Без куртки он выглядел очень худощавым. Как и его жена, имевшая волосы каштанового цвета, они коротко пострижены, лицо было красивым, оно понравилось мне гораздо больше лица Бастиана, хотя может и он не так плох, но раз насторожился мой отец, то нужно и мне.
— Ой, наконец, — сказала жена Бастиана, разматывая шерстяной шарф, — хоть вздохнуть нормально можно. Не знаю сказал ли вам мое имя этот дядя, меня зовут Грета.
Родители поздоровались с ней, отец стал разбирать наши вещи, достав бутылку воды, он показал её всем, это был кусок льда в пластике.
Тем времен тепло стало брать надо мной верх, а глаза слипаться, но тут Грета подсунула мне кусок еды, что-то красно-коричневое, ломоть сушеного мяса. Раньше я этого даже не видел, а не то чтобы ел.
— Наверное ты здесь самый голодный, — с улыбкой сказала она, — ты только не торопись, чем медленней ешь, тем быстрее наешься.
В этом доме не было не то чтобы интернета, не было даже электричества,
