Тим Ясный - Тим Ясенев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А почему только пару раз? Она уехала?
– Да. Очень далеко вместе со своей семьей. Я больше ее никогда не увижу, но я представил, если бы она не уехала, и написал вот это, – заявил Марк.
– Молодец, Марк. Занимаешься хорошим интересным делом. А я раньше любила рисовать. Когда еще совсем маленькая была. Рисовала плохо, помню, вся в краске была, – Ангелина улыбнулась, – но рисовала. Я помню, как старалась показать действия и движения, но у меня плохо выходило. Вернее только я могла понять, что там нарисовано. Но родители мое дело не одобрили и решили занять меня литературой. С тех пор я люблю стихи, да и прозу люблю. Но больше всего в книгах я люблю картинки, если они бывают. А еще я очень люблю, когда автор дает такое полное описание картины, что ты полностью погружаешься в нее.
– Да. Это безусловно очень эффектно и интересно, но я не люблю много лирических отступлений и приукрашиваний. Я стараюсь писать по сути. Чтобы больше действий было, я не художник, чтобы показывать момент, а писатель, я показываю действия, – сказал Березин.
– У каждого свое мнение о литературе. Твой стиль, быть может тоже понравится народу. Желаю тебе творческих успехов. Правда, от чистого сердца, – заявила Ангелина.
– Спасибо. Я верю в искренность твоих слов, – улыбнулся Марк.
***
Жизнь в семье Березиных нормализовалась. Мать Марка нашла работу в магазине тканей. Работа была несложной, (хоть и немного пыльной), но главное, что не грязной.
Марк продолжал обучение и делал успехи в литературном деле. Декан однажды пообещал отнести его рукописи в редакцию к знакомому издателю, но это не дало никаких результатов. Повесть была слишком большой, чтобы печатать ее где-нибудь в журнале. А стихи о новых взглядах на жизнь пока никого из старых издательств не интересовали.
“Когда же выйдет уже какой-нибудь новый советский журнал или хотя бы газета, где мои стихи будут только кстати, и где мои мысли смогут прочитать все?” – думал с нетерпением юноша.
Глава 7 Начало карьеры
Мечта Марка сбылась лишь в 1920 году. Он однажды увидел в газетной лавке новое издание – газета “Страна атеизма”. Юноша приобрел свежий, уже второй выпуск еженедельной газеты, и принялся читать. Он занялся этим, как пришел в институт. Его не интересовали занятия, а только газета.
Это был хоть и второй, но все же пилотный выпуск издания, поэтому там пока не было постоянных рубрик. В этом номере рассказывалось о пороках священнослужителей из рассказов простого люда.
Так, например, один житель села N заявил, что во время великого поста поп из сельской церкви не стеснялся есть мясо и птицу. В другом селе поп был жутким пьяницей и однажды случайно чуть не прибил кадилом мальчика, попавшемуся ему на пути во время службы.
Далее в газете упоминалось о мудрых цитатах великих людей относительно веры. В том числе и знаменитое: “Религия – опиум для народа”.
В конце газеты было объявление: “Приглашаем авторов, принимаем заявки. Подавать по адресу … с 9:00 до 12:00 понедельник-пятница.”
Березин понял, что это его шанс. Он посмотрел на часы и понял, что уже поздно. Он решил завтра опоздать на занятия и прийти в редакцию со своими лучшими стихами.
Родителям об этом он ничего не сказал, вернее и не собирался с ними разговаривать. Он не шел к ним вечером в тот день.
В сердце теплилась надежда на начало творческой карьеры писателя. В газете, тем более такого пропагандистского формата, его мысли будут как нельзя кстати, и их смогут прочитать все без исключения. Ведь газеты – привычный для народа жанр светской прессы.
***
Наутро юноша собрался, взял свой кожаный планшет с рукописями, надел любимую желтую рубашку и красный галстук, любимый серый пиджак и шляпу.
Герой направился в другую сторону от университета, к редакции “Страны атеизма”.
Марк подошел к обычному трехэтажному зданию середины ХIХ века и с волнением постучал в дверь. На ней не было никаких обозначений редакции. Казалось, будто Березин ошибся адресом. Но через пару секунд дверь приоткрылась, и оттуда высунулся невысокий мужчина лет сорока, в очках, висящих на краю его длинного горбатого носа. Его немногочисленные волосы были приглажены по макушке. Он был гладко выбрит и выглядел солидно, но не гордо. Скорее просто прилично.
– Вы по объявлению? – спросил незнакомец.
– Да. Я бы хотел отдать вам свои стихи, – произнес с легкой запинкой герой.
– Хорошо. Проходите, – мужчина открыл дверь нараспашку и впустил юношу.
Березин попал в просторный кабинет, заполненный стеллажами с бумагами и книгами.
Посредине стоял дубовый лакированный стол и два стула. Тот, что гостевой – попроще, а другой – с подлокотниками и мягкой обивкой.
– Присаживайтесь, – пригласил гостя редактор.
Они сели за стол, и мужчина сказал:
– Ну, показывайте, что вы мне принесли.
– Вот, – герой протянул стопку стихов.
Редактор взял первый стих. Он был самым любимым, и на взгляд Марка, самым информативным. Он отражал все мнение героя о религии.
Пока мужчина читал, Березин качал ногой под столом и ждал ту секунду, когда проверявший стихи эксперт наконец вынесет свой вердикт.
– Что я вам скажу, смело. Рифма тяжелая, строчки необычные, но все понятно. Думаю, это можно напечатать в новом номере.
– Что касается строчек, – начал герой, – это моя авторская черта. Согласитесь, это будет выглядеть и звучать как-то по-новому. А насчет ясности, это главная цель моих высказываний в стихах.
– Это хорошо. А то помните, как у Пушкина: “У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том…” ну бред какой-то. А у Толстого что: три листа про дорогу, три листа про березу, – редактор рассмеялся каким-то сиплым смехом похожим на крик чайки, – время наше тянет. А в газете все должно быть четко и понятно без всякой лишней писанины.
– Значит, по рукам? – спросил герой.
– По рукам. Как вас подписать?
– Тим Ясный. Это псевдоним.
– Это хорошо, что псевдоним, как еще раз? Тим Ясный? – редактор взял авторучку и начал записывать.
– Да, – ответил парень.
– Мы вот пока решили не вешать табличку редакции. Сами понимаете, сейчас времена непростые, и лучше пока открыто не заявлять о своем мнении. Народу еще надо привыкнуть к новой идеологии.
– Ясно. А я подумал, что ошибся адресом, – заявил герой.
– Нет. Просто мы пока маскируемся. Вам я советую пока не светить свое настоящее имя. Будьте скромнее.
– Простите, вы не представились. Как вас зовут? – спросил Марк.
– Виктор Корнеевич. А вас?
– Я для вас пока что Тим.
– Я оставлю у себя ваши стихи? – спросил редактор.
– Конечно. У меня дома есть вторые экземпляры.
– Пока что я приму только одно стихотворение. Вы получите за него… – Виктор Корнеевич полез в портмоне, – вот столько, –
