Медовый месяц взаперти - Мелисса Джеймс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ч-что? Какое значение?
Харун пожал плечами, но искра огня мелькнула в его всегда спокойном взоре, и это почему-то восхитило Амбер. Она не сводила с него глаз.
– Он добровольно стал заложником, чтобы вызволить из плена женщину, которая спасла ему жизнь. Сестру милосердия, работающую в благотворительной клинике. Это отважный поступок с его стороны, но разве можно ожидать иного от шейха-автогонщика! Скоро Алим станет правителем Аббас-аль-Дина, приняв титул шейха согласно закону о наследовании престола, а я вновь буду братом номер три.
Амбер испугалась, не покраснела ли она. Странно, но девушка завидовала этой незнакомой женщине. Ей всегда хотелось любить мужчину, готового ради нее пожертвовать собой. А теперь выясняется, что Алим, сбежавший от нее, рисковал своей жизнью из-за другой женщины…
Но последние слова Харуна врезались в ее сознание, будто холодный нож. Нахмурившись, Амбер вскинула голову:
– Что ты хочешь этим сказать – брат номер три?
– Это было давно, и ты, наверное, уже забыла… Думаешь об Алиме? – Харун иронично приподнял бровь, и Амбер, будто ее застали за чем-то неприличным, густо покраснела. Он кивнул. – Я так и знал.
Голова у нее пошла кругом.
– Ты только что сообщил мне, что он жив и взят в заложники. О ком еще мне думать? – Харун пожал плечами, и Амбер захотелось стукнуть его. – Может, объяснишь, за что ты критикуешь меня?
Секунду он помолчал, затем уклончиво ответил:
– Ты вспомнишь… а может, нет… Для тебя это, скорее всего, было не важно.
– Я не понимаю, – сказала Амбер.
Прежде чем она успела продолжить, Харун перебил ее:
– Кстати, сегодня тебе придется выступить на телевидении, моя дорогая: «Да, мы очень рады, что Алим жив. Конечно, мы заплатим за него выкуп». И так далее.
– Разумеется, – насмешливо бросила Амбер. – Ведь я прекрасно изображаю идеальную жену перед камерами! Хоть в чем-то я могу быть полезной.
Губы Харуна твердо сжались, но он ответил вполне спокойно:
– Да, моя дорогая, перед камерами ты – идеальная жена.
Харун ушел, и яд, заключенный в его словах, стал медленно действовать на нее.
Брат номер три…
О нет! Неужели это он стоял за дверью, когда она обсуждала с отцом своего нежеланного жениха?
Амбер силилась вспомнить, что она тогда сказала.
«Брат номер три… Разве я могу лечь в постель с совершенно незнакомым мужчиной?..»
На память пришли слова отца: «Он потерял всю свою семью… он в глубоком горе…»
Харун все слышал.
Он слышал, как отец говорит о ее чувствах к Алиму.
Амбер закрыла глаза. Теперь понятно, почему за три года муж ни разу не прикоснулся к ней, не попытался заняться с ней любовью – даже тогда, когда она сама попросила его об этом!
Но разве она просила? «Дай мне ребенка, не позорь меня перед людьми!» – холодно потребовала Амбер.
Тихо застонав, она закрыла лицо руками.
Что надо сделать, чтобы Харун простил ее, если еще не слишком поздно?
На следующий день, поднимаясь по трапу самолета, Харун услышал женский голос, зовущий его. От этого голоса у него до сих пор все переворачивалось внутри. Это было все то же желание, все та же дурацкая потребность. Он хотел эту женщину – и ненавидел себя за эту слабость.
Через секунду, справившись с собой, Харун повернулся к Амбер. Боясь выдать себя, он не сказал ни слова, только поднял бровь.
Она шла танцующей походкой по ковру следом за ним, направляясь к трапу. Глаза ее были огромными, и в них светилось нечто, чего он никогда не видел.
– Харун, я хочу лететь вместе с тобой.
Сердце его похолодело. Амбер боялась летать на самолетах, неужели она решилась на это ради Алима?
– Нет.
– Черт возьми, Харун, ведь это все, о чем я тебя прошу! – Вскинув голову, Амбер в упор взглянула на него, и глаза ее ярко вспыхнули.
Ему было больно смотреть на нее. Впервые в жизни он видел жену такой импульсивной и страстной. И это все – из-за Алима.
– Ты до сих пор переживаешь за него? – поинтересовался Харун.
Голос его был тихим и срывающимся. Ощущение, что его предали, не покидало мужчину.
Амбер тяжело вздохнула:
– Мне уже не девятнадцать лет. Я твоя жена. Пожалуйста, дай мне шанс.
Харун увидел ее сумки, поставленные возле трапа. Он обреченно махнул рукой:
– Поступай, как знаешь. Лети. Я уверен, Алим оценит твою заботу.
Амбер прошла мимо него в салон. Взгляд ее был холодным, как всегда, голова высоко поднята.
Черт с ней! Черт с ними обоими!
Легкий ветерок донес до Харуна ее аромат, и сердце его дрогнуло. Может быть?.. Нет, у них ничего не получится. Уже слишком поздно.
Амбер села в кресло, выпрямив спину и вцепившись в подлокотники. Харун посмотрел на нее. Она действительно боялась.
Рука его невольно придвинулась к ее руке, чтобы успокоить, но вовремя остановилась. В утешении мужа Амбер нуждалась меньше всего.
Они сидели рядом молча, и тишина становилась все более напряженной. Им не о чем было говорить. Харун был способен думать лишь о том, что ему хочется прикоснуться к ней, и ненавидел себя за это, а Амбер, скорее всего, желала как можно дальше отодвинуться от него.
Должно быть, его жена ненавидела эту жизнь, где ей приходилось подчиняться мужчине, которого она презирала.
– Ты не брат номер три.
Вздрогнув, Харун повернулся, пораженный тоном, столь несвойственным его гордой жене.
– Я жалею, что сказала тогда глупость, и еще больше жалею о том, что ты услышал мои слова. Я произнесла их в минуту горя и отчаяния. Я унизила тебя в глазах моего отца и прошу простить меня за это, Харун.
Удивление, горечь, сожаление, память о былом унижении, тоска о несбыточном – десятки эмоций охватили его. Однако Харун привычно подавил их и ответил холодно и дипломатично:
– Ничего страшного, все в порядке.
– Нет, не все. Между нами не все в порядке, и я не понимаю почему. Мы женаты три года, но ты ни разу не поговорил со мной. – Прикоснувшись к его щеке, Амбер заставила Харуна посмотреть на нее. – Я всегда хотела знать, почему ты ненавидишь меня. Оказывается, именно ты стоял тогда за дверью.
Он опешил, но ответил честно:
– Я не ненавижу тебя.
В глазах ее мелькнуло сомнение.
– Правда? Нет?
– Нет, – подтвердил Харун.
Амбер вздохнула.
– Но ты не доверяешь мне. Ты не видишь во мне даже друга, не то что жену. – Она покачала головой. – Я решила, что кто-то из слуг подслушивает нас, когда услышала шаги за дверью. – На лице ее отразились боль и раскаяние. – И ты… ты слышал, что говорил мой отец о чувствах… – Щеки ее вспыхнули, но Амбер не склонила голову. – О чувствах, которые я тогда испытывала к Алиму.
– Да, – тихо сказал Харун без всякого выражения.
