Матильда - Роальд Дaль

— Иногда папа совершает такие глупые поступки, правда, мамочка? — сказала Матильда.

— Боюсь, мужчины не всегда настолько умны, насколько им самим кажется, — сказала мама, набирая номер. — Ты это поймёшь, когда повзрослеешь, деточка.

Мисс Хани

Матильда довольно поздно пошла в школу. Большинство детей начинают учиться с пяти лет или даже раньше, но родители Матильды не очень-то заботились об образовании своей дочери, поэтому они просто забыли записать её в школу. Ей было пять с половиной лет, когда она впервые перешагнула школьный порог.

Деревенская школа для детей младшего возраста размещалась в мрачном кирпичном здании под названием «Кранчем-холл». В ней училось около двухсот пятидесяти детей в возрасте от пяти до двенадцати лет. Главным учителем, начальником и верховным командующим этого учебного заведения была грозная дама, которую звали мисс Транчбул.

Естественно, Матильду определили в самый младший класс, в котором, кроме неё, оказалось ещё восемнадцать мальчиков и девочек того же возраста. Их учительницу звали мисс Хани, и ей было не больше двадцати трёх — двадцати четырёх лет. У неё было красивое бледное овальное, как у мадонны, лицо, голубые глаза и светлые, цвета мёда, волосы. Она была такая тонкая и хрупкая, что казалось, стоит ей упасть — и она разобьётся на тысячи осколков, точно фарфоровая статуэтка.

Мисс Дженифер Хани была тихим, спокойным человеком, она никогда не повышала голоса, её редко видели улыбающейся, но, без сомнения, она обладала тем редким даром, благодаря которому её обожал буквально каждый ребёнок, вверенный её заботам. Вероятно, она прекрасно понимала все страхи, всё смущение, овладевающее детьми, которых впервые в жизни приводят в класс и которым говорят, что они должны слушаться. Когда мисс Хани обращалась к смущённому новичку, уже успевшему соскучиться по маме, её лицо излучало почти осязаемую теплоту.

Мисс Транчбул, директриса, представляла собой полную противоположность мисс Хани. Это было гигантское, свирепое чудовище, внушавшее священный ужас всем — и ученикам, и учителям. Даже на расстоянии чувствовалась исходившая от неё угроза, а стоило ей подойти ближе — и можно было почти физически ощутить, как она, словно раскалённый докрасна металлический прут, излучает опасный жар.

Когда мисс Транчбул вышагивала — а она никогда не ходила, она маршировала, как солдат на плацу, широким шагом, размахивая руками, — так вот, когда она вышагивала по коридору, было слышно, как она пыхтит, и, если ей на пути попадались дети, она проходила сквозь них, как танк, так что они едва успевали отскакивать от неё в разные стороны.

Слава богу, что такие, как она, редко попадаются нам в жизни, хотя они всё-таки встречаются на свете и всем нам хоть однажды приходилось сталкиваться с подобными субъектами. И если, не дай бог, с вами тоже такое приключится, то следует вести себя так, как будто вы наткнулись на бешеного носорога, — залезайте на первое попавшееся дерево и сидите там, пока он не уберётся прочь.

Нарисовать достойный портрет мисс Транчбул — этого феномена природы — практически невозможно, но я попытаюсь сделать это чуть позже, а пока давайте вернёмся к Матильде и её первому дню в классе мисс Хани.

После обычной переклички, проверив по списку учеников, мисс Хани выдала каждому новенькую рабочую тетрадь.

— Надеюсь, вы все принесли карандаши, — сказала она.

— Да, мисс Хани, — хором ответили дети.

— Хорошо. Сегодня ваш первый день в школе. Это начало пути длиною в одиннадцать лет, который вам придётся преодолеть. Шесть из них вы проведёте здесь, в Кранчем-холле. Директором школы, как вы знаете, является мисс Транчбул. Позвольте мне для вашей же пользы сказать о ней несколько слов. Она требует в школе строжайшей дисциплины, и если вы послушаетесь моего совета, то в её присутствии будете вести себя очень примерно. Никогда не спорьте с ней, не дерзите ей и всегда делайте то, что она велит. А если вы не найдёте с ней общего языка, она сотрёт вас в порошок. И в этом нет ничего смешного, Левиндер, перестань улыбаться. Будьте благоразумными и запомните, что мисс Транчбул обходится очень-очень строго с теми, кто нарушает заведённый в школе порядок. Вы всё поняли?

— Да, мисс Хани, — прилежно ответили восемнадцать тоненьких голосков.

— Я же постараюсь, — продолжала мисс Хани, — помочь вам получить как можно больше знаний, которые, я уверена, пригодятся вам в жизни. Например, мне бы хотелось, чтобы к концу недели вы выучили таблицу умножения на два. А к концу учебного года вы, надеюсь, выучите всю таблицу умножения. Это чрезвычайно поможет вам в будущем. Впрочем, может быть, кто-нибудь из вас уже умеет умножать на два?

Матильда, единственная в классе, подняла руку.

Мисс Хани посмотрела на крошечную девочку с тёмными волосами и круглым серьёзным личиком, сидевшую во втором ряду.

— Замечательно, — сказала она. — Пожалуйста, встань и повтори по памяти, сколько можешь.

Матильда встала и начала отвечать таблицу умножения на два. Добравшись до дважды десять, она не остановилась, а продолжала считать:

— Дважды одиннадцать — двадцать два, дважды двенадцать — двадцать четыре, дважды тринадцать — двадцать шесть, дважды четырнадцать…

— Достаточно, — остановила её мисс Хани. — И как долго ты можешь продолжать?

— Как долго? — переспросила Матильда. — Ну, я не знаю, мисс Хани. Думаю, довольно долго.

Мисс Хани понадобилось несколько секунд, чтобы осознать это неожиданное заявление.

— Значит, — спросила она, — ты можешь сказать мне, сколько будет дважды двадцать восемь?

— Да, мисс Хани.

— И сколько же?

— Пятьдесят шесть, мисс Хани.

— А если взять что-нибудь посложнее, например, четыреста восемьдесят семь умножить на два? Сможешь ответить?

— Думаю, что да, — сказала Матильда.

— Ты уверена?

— Ну да, мисс Хани, совершенно уверена.

— И сколько же будет, если два умножить на четыреста восемьдесят семь?

— Девятьсот семьдесят четыре, — сразу же, не задумываясь, ответила девочка.

Она говорила не рисуясь, спокойно и вежливо.

Мисс Хани смотрела на Матильду в полном изумлении, однако, когда она снова обратилась к ней, голос её был ровным.

— Это, конечно, впечатляет, — сказала она, — но умножать на два гораздо легче, чем перемножать большие числа. Ты знаешь что-нибудь про другие числа?

— Думаю, да, мисс Хани.

— Какие, например?

— Я… я не совсем понимаю, о чём вы говорите, — сказала Матильда.

— Я имею в виду, умеешь ли ты, например, умножать на три?

— Да, мисс Хани.

— А на четыре?

— Да, мисс Хани.

— Скажи, Матильда, может быть, ты знаешь всю таблицу умножения?

— Да, мисс Хани.

— И сколько же будет двенадцатью семь?

— Восемьдесят четыре, — ответила Матильда.

Мисс Хани молча откинулась на спинку стула.

Она была просто потрясена способностями этой маленькой девочки, но старалась не показывать вида. Ей ещё никогда не встречались не то чтобы пятилетние, но даже десятилетние ученики, которым бы так легко давалось умножение.

— Надеюсь, дети, что вы слышали ответы Матильды, — обратилась она к классу. — Матильда очень счастливая девочка. У неё замечательные родители, они научили её умножению. Это мама тебя научила?

— Нет, мисс Хани.

— Тогда, наверное, папа? Он у тебя прирождённый учитель.

— Нет, мисс Хани, — тихо ответила Матильда. — Мой папа не учил меня.

— Ты хочешь сказать, что научилась считать сама?

— Я даже не знаю, — искренне сказала девочка. — Просто мне кажется, что умножать числа совсем не трудно.

Мисс Хани сделала глубокий вдох и потом очень медленно выдохнула. Она снова посмотрела на маленькую девочку с блестящими глазами, такую благоразумную и серьёзную, стоявшую около своей парты.

— Значит, ты считаешь, что умножать одно число на другое несложно, — сказала мисс Хани. — Может быть, ты объяснишь нам поподробнее.

— Пожалуй, я не смогу…

Мисс Хани спокойно ждала. Весь класс молча слушал.

— Вот, например, — нарушила тишину мисс Хани, — если я попрошу тебя умножить четырнадцать на девятнадцать… Нет, это слишком сложно…

— Это будет двести шестьдесят шесть, — тихо произнесла Матильда.

Мисс Хани уставилась на неё, потом схватила карандаш и на бумажке быстро подсчитала ответ.

— Сколько, ты сказала?

— Двести шестьдесят шесть, — повторила девочка.

Мисс Хани положила карандаш, сняла очки и стала протирать их кусочком ткани. Класс по-прежнему тихо сидел, все смотрели на учительницу и ждали, что же будет дальше. Матильда всё ещё стояла рядом с партой.