Канатоходцы (Журнальный вариант) - Сергей Абрамов

Но светской беседы не получилось.

— Отвечу сразу на все предполагающиеся вопросы, — сказала Линнет. — Я и Мак-Брайт связываем вас со сламом, ориентируем и поддерживаем вас. Кроме Мак-Брайта, вас знает еще Первый, единственный из Большой Десятки, поставленный в известность о пилоте Лайке. Если вас не проинструктировали, поясню: Большая Десятка — это руководство слама, а Первый — глава Десятки.

— Вы знакомы с ним?

— Что вы! — Она возмутилась. — Ни с кем из Десятки. Я связана только с Мак-Брайтом и со своими агентами.

— У вас они есть?

— Конечно. Их десять.

Так я и думал. А у этих десяти свои десятки. Старая и верная система — щупальца с единым мозгом-руководством.

— Посмотрите внимательно, — вдруг сказала Линнет, — кто вошел в зал.

Я посмотрел внимательно, потом очень внимательно и все равно ничего особенного не заметил. Вошла, вернее, ввалилась, компания — человек десять — пьяная, орущая, молодая, лохматая, пестрая и еще сто эпитетов, и все подойдут.

— Кто они?

— Высокий в синем свитере, видите, рукой кому-то машет, — Факетти-младший. Вам это имя ничего не говорит?

Мне это имя кое-что говорило. Я бы даже сказал, что оно кричало: внимание, Лайк, действие начинается, скоро твой выход!

И сразу же компания у стойки бара распалась для меня на составные части, как детская пирамида, — цветные кольца на стержне. А стержнем был Факетти-младший — парень-гвоздь, душа общества, рост под два метра, глаза серые, двадцать шесть лет от роду, занимается плаванием, кончил Тринити-колледж, не работает, много пьет, репутация странноватая: кому нравится, кому нет. Откуда сведения? Откуда сведения. Я принес их в клюве и приберегал на всякий случай. Вот он, случай.

— Позвольте вас пригласить…

К столику подходит парень из компании Факетти: медно-красная морда, честно говоря, не урод, волосы длинные, прямые, как пишут в книгах, «цвета воронова крыла», перехвачены черной лентой, нос с горбинкой, черно-белое пончо на широких плечах.

— Спасибо, я не танцую.

— Что так?

— Устала.

— Так идемте к нам — у нас весело, усталость пройдет.

Как будто меня не существует: даже не взглянул в мою сторону. А Линнет волнуется, ждет моей реакции. Пора?

— Послушайте, приятель, как у вас со зрением?

— Что-что? — Полное недоумение.

— Разве вы не заметили, что дама не одна?

Ах, какая улыбка: тридцать два снежных зуба, и все свои!

— Кажется, вы меня прогоняете, так я понял?

— Вы сообразительны…

Наверное, я что-то еще хотел сказать, но не успел: он рванулся вперед, схватил меня за ворот, резко поднял с кресла — ну и силища! — прошипел, не разжимая губ:

— Сейчас ты пожалеешь о сказанном…

— Уймись, силач, — бросил я равнодушно.

Но он не внял голосу разума. Коротко размахнулся, ребром ладони — отработанный жест — ударил меня по шее. То есть ему хотелось по шее, но я увернулся, и удар пришелся в плечо. Мне стало больно, и я озверел. Я всегда зверею, когда мне больно. Он по-прежнему держал меня за пиджак, и я снизу ударил его по руке — под локоть. Он охнул и разжал руку. Я тут же схватил ее, рванул на себя, коленом — в живот, ладонью с размаху — как хотел он сам, он шлепнулся пыльным мешком у стола — отдохни, дружок.

— Что случилось? В чем дело?

Два вопроса прозвучали одновременно. Первый задал Факетти, второй — его приятель. А позади стоял гангстер-метрдотель, но вопросов не задавал: то ли стеснялся Линнет, то ли хотел посмотреть, что будет дальше.

Я вежливо поклонился любознательным молодым людям и столь же вежливо объяснил ситуацию:

— Ваш друг, к моему великому сожалению, сначала оскорбил даму, а потом и меня. Я не люблю, когда меня хватают за пиджак и дергают из-за стола, а он почему-то не захотел поступить иначе.

— Похоже на Дикого, — засмеялся Факетти, и я подумал, что он, вероятно, симпатичный и неглупый парень. — Не обижайтесь на моего друга: он слишком горяч. Давайте согласимся, что инцидент исчерпан.

Что ж, если не считать еще не пришедшего в сознание Дикого, то инцидент был действительно исчерпан: ни у Линнет, ни у меня претензий к Факетти не было. А Дикого, по-видимому, никто не жалел: его взяли под руки и поволокли к выходу.

— Вы этого хотели? — спросила Линнет. Видимо, она не любила драк.

Не знаю, хотел ли я именно этого, но дело, как говорится, сделано: Факетти меня запомнил. Теперь остается еще один шаг — напомнить ему о себе. Только вот как напомнить?

— Слушайте, Линнет, — сказал я. — Пусть ваши ребята последят за сынком: куда он ходит, как передвигается, какая у него программа на каждый день. И второе: я не хочу подвергать вас излишнему риску. Короче говоря, мне еще нужен связной, шустрый и понятливый парнишка.

Линнет ответила не задумываясь:

— Везет вам, Лайк. Есть такой парнишка. И понятливый и шустрый. Зовут его Ли.

— Пусть придет ко мне послезавтра в девять утра. Успеет?

— Успеет.

— Я назову ему место встречи, а вы приготовите сведения о Факетти. Договорились?.. Тогда продолжим веселье.

И весь остаток вечера я доказывал ей словом и делом, что она не зря пошла со мной в этот «семифутовый» кабак.

Глава 5,

в которой действие происходит двумя месяцами раньше, когда Лайка в Городе не было

Утро было пасмурным и тоскливым — низкое серое небо, дождь не дождь, а так, моросня какая-то. Мак-Брайт брился в ванной, разглядывал в зеркале осунувшееся от бессонных ночей лицо — мешки под глазами, впалые щеки, а виски-то совсем седые! — и думал: сдает моторчик, на больших оборотах уже не тянет, скоро на отдых, купить домик где-нибудь на море и забыть обо всем… О ежедневной, ежечасной опасности, о слежке, о конспирации, о делах. Да разве забудешь?

Он говорил Первому об этом, зря, конечно, результат можно было предсказать. «Мне не слаще, Мак. Ты уж потерпи: вместе начинали, вместе и кончим». Начинали и вправду вместе, давно, еще до рождения Системы, и сколько пережили, перемучились вместе — все вместе, в одной связке, по очереди страхуя друг друга. Много сделано, а сколько впереди?

Мак-Брайт закончил бриться, привычно поморщился под струйками гидромассажа и, взяв плащ, пошел к лифту. Электроль со световым сигналом «Заказ» стоял у подъезда. Мак-Брайт назвал шифр вызова, сигнал погас, и дверца открылась.

Уже отъехав от дома, Мак-Брайт сунул руку под сиденье и достал оттуда продолговатый футляр. Раскрыл его, вынул записку, смешно пошевелил губами, расшифровывая текст. Ничего особенного, обычное дело, сколько их было у него.

Ли Джексон, район Фи-Джи, Триста второй квартал, корпус, дом, квартира… Он работал у Бигля младшим оператором и чем-то не угодил ему: в записке об этом подробно не говорится. Зато Первый передал, что в пять за мальчишкой придут. Значит, надо опередить полицию.

Остановив электроль у вокзала, Мак-Брайт, согласно шифровке, прошел на тринадцатый перрон, подошел к расписанию, которое уже изучали мужчина с блокнотом и женщина, кого-то поджидавшая.

— Операция-перехват, — ни к кому не обращаясь, негромко сказал Мак-Брайт и назвал адрес, указанный в шифровке.

Потом оглянулся по сторонам, пошел вдоль перрона, нырнул в вагон поезда, отметив, что мужчина у расписания положил блокнот в карман и не торопись пошел к выходу, а женщина все еще ждала кого-то, поглядывая на двери в зал ожидания.

Он сошел на следующей станции, сел в аэробус, проехал пять остановок, потом долго шел пешком., сворачивая в узкие улочки-ущелья между бесконечными стенами небоскребов. Это был район рабочих кварталов — без сверкающих реклам, роскошных витрин и шикарных баров. Обычные муравейники-дома.

Мак-Брайт свернул в очередное ущелье и, оглядевшись, вошел в подъезд, по замызганной лестнице спустился в подвал, толкнул тяжелую дверь с надписью «Вход воспрещен!» и очутился в длинном коридоре с мокрыми и холодными стенами, по которым тянулись толстые — литой резины — провода. Он торопливо пробежал до следующей двери с такой же грозной надписью и постучал осторожно.

— Кто? — спросили из-за двери.

— Седьмой, — ответил Мак-Брайт.

Дверь открылась, и он оказался в жарком машинном зале с низкими потолками — какая-то районная подстанция, что ли? За машинами следили всего два человека, и обоих Мак-Брайт знал.

Один из них встретил его, проводил молча — трудно говорить в таком шуме — в стеклянную кабину в конце зала, пультовую, закрыл за собой тоже стеклянную дверь. Двое — усатый пятидесятилетний человек и высокий парень лет тридцати, — в серых комбинезонах, в шапочках с козырьком, с нашивками на рукавах, ждали молча, не задавая никаких вопросов, как ждут приказа.

— Устал, — сказал Мак-Брайт. — Есть что выпить?