Двое для трагедии - Анна Морион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А мы при чем? – раздался недовольный голос с галерки.
Студенты захихикали.
– Нас это не касается! – послышался еще один голос.
Опять поднялся смех.
– Вас это касается больше всего. Знаете, в современном мире существуют миллионы учебных программ, которые мы могли бы взять на вооружение, но… Я вдруг подумал: почему бы Карлову университету не ввести свою? Такой себе эксперимент, так сказать. Старшие студенты, светила нашей alma mater, должны помочь своим младшим товарищам подготовиться к зимней сессии….
Предложение ректора явно не понравилось аудитории: послышались свист, недовольное мычание и даже тихая ругань.
Я не смог сдержать саркастической усмешки: люди совсем обезумели!
– Суть эксперимента довольно проста: каждый из вас до зимней сессии будет заниматься с одним из студентов младших курсов: одним, двумя, а может, и всеми предметами, с которыми он не в ладу… – продолжил свою речь ректор.
– А можно от этого отказаться? Программа добровольная? Почему нас не спросили? – послышалось со всех сторон.
– Не понимаю, отчего столько шума и недовольных кислых лиц? Экспериментальная программа недобровольная, но обязательна для каждого из вас! Участвуют все. Однако от нее можно отказаться. – Ректор выждал, пока по залу пронесется вздох облегчения, и продолжил, разрушив мои надежды всего тремя словами. – Но не вам. Привилегию отказа от этой великолепной программы имеют лишь те, с кем вы будете заниматься. Но я должен лично увидеть объективную причину для отказа. Вопросы исчерпаны?
В зале наступила тишина.
– Что за цирк! – тихо сказал я, поняв, в какое болото увяз.
– После собрания всем зайти в мой кабинет: там вам будут выданы имена ваших новых друзей. – Ректор внимательно осмотрел зал. – Все, кто не станет выполнять пункты экспериментальной программы, имеют полное основание, скажу прямо, на вылет из университета.
– Но мы платим за учебу! Почему мы должны выполнять обязанности преподавателей? Это нечестно! – недовольным тоном крикнул кто-то из задних рядов. Его тут же поддержал гул голосов.
– Эта экспериментальная программа продлиться лишь несколько месяцев. Но, конечно, если вы считаете, что ваши деньги дают вам право не подчиняться программе Карлового университета, то всегда можете перевестись, – ответил на это ректор и выключил микрофон.
Эти слова произвели оглушающий эффект: в зале воцарилось гробовое молчание.
Ректор, наверняка, довольный результатом своего выступления, покинул зал. Едва он скрылся в коридоре, зал будто взорвался: студенты громко возмущались и жаловались друг другу на вопиющую несправедливость. Все были недовольны. Но я молчал, скрывая свое недовольство глубоко в душе.
К кабинету ректора я шел с ужасным настроением. Теперь придется носиться с каким-то глупым дитем. В этот момент мысль об отчислении не пугала меня. Наоборот, даже привлекала.
Честно стоя в длинной очереди и слушая нытье и жалобы студентов на горькую судьбу, я едва заметно усмехался от этой человеческой глупости: в жалобах нет никакого смысла. Жалобы ничего не изменят. Все студенты старших курсов, включая меня, стояли с кислыми лицами в очереди за ненавистным именем.
Наконец, я вошел в кабинет.
– Отчего вы все такие хмурые? – спросила меня секретарь.
– Думаю, вы понимаете почему, – сухо ответил я.
– В этот раз ректор устроил шоу, достойное телевидения. Не знаю, как вам, а мне весело. Настоящая лотерея.
– Я заметил. Чертовски жестокая лотерея.
– Будешь тянуть сам?
– Неохота марать руки.
– Нет уж! Это твоя судьба! Тяни сам. Секунду. – Секретарь засунула руку в стоящую на столе стеклянную круглую вазу, наполненную маленькими белыми листами, и тщательно помешала эту белую кучу. – Теперь можешь тянуть.
Я равнодушно выхватил из всей этой гадкой кучи один из листков, но не стал смотреть, что за имя указано в нем. Какая разница? Я уже ненавидел его.
– Так… Седрик Морган… – Секретарь выхватила у меня из рук листок, взглянула на имя, записала его в компьютер и протянула листок мне.
Быстро покинув университет, я присел на одну из скамей, стоящих во дворе. Прочесть или подождать? Черт, от судьбы не уйдешь.
Я раскрыл листок: там черными крупными буквами было напечатано ненавистное имя: Вайпер Владинович.
Вайпер. Дурацкое имя. Кто это: парень или девушка?
Ниже стояла дата и время нашей встречи: завтра в 17: 00, библиотека, столик № 8.
Такая поспешность заставила меня недовольно поморщиться. Вдруг я услышал чьи-то шаги и обернулся: это был Ройс, бодрым шагом направляющийся ко мне. Ну вот, только его и не хватало. Что за день, право? Неужели кто-то наверху решил высыпать на мою голову ведро ненастий?!
– Привет! – поздоровался со мной Ройс, плюхаясь рядом, на скамью.
Я промолчал, даже не взглянув на него.
– Ну, и кто там у тебя? – весело спросил американец. – У меня какой-то болван со второго курса. Кто у тебя? Дай глянуть?
Чтобы он отвязался от меня, я поспешил показать ему свой листок.
– Вайпер Владинович… – вслух прочитал американец и фыркнул, как конь. – Что за птичка?
– Без понятия, – мрачно ответил я, забирая листок назад. – Вайпер. Змея.
– Наградили же именем родители! – поддакнул Ройс.
Молча поднявшись со скамейки, я направился на стоянку. Мои руки непроизвольно сжались в кулаки. Скомкав листок, я выбросил его в ближайший мусорный бак. Я ненавидел Вайпер Владинович. И завтра этому Вайперу придется прождать меня около часа, а может, и двух. Пусть ждет. Надеюсь, ему не понравятся мои постоянные опоздания, и он откажется от занятий, раз уж только он имеет на это право.
Какая ирония: я, вампир, буду готовить к экзамену свою жертву. Нет, не сегодняшнюю: возможно, лет через десять он станет моим ужином, а сейчас пусть выносит мои презрение и ненависть.
Что ж, тупица Вайпер, совсем скоро ты поймешь, что тебе не повезло. Крупно и категорически.
***
Я удивленно уставилась на сообщение из университета с именем того, кто будет заниматься со мной по экспериментальной программе ректора. Кто должен будет почти три месяца готовить меня к зимней сессии. Мой личный тьютор, так сказать.
Седрик Морган.
О, ужас.
Морган. Тот самый.
Конечно, я знаю Седрика Моргана. Кто в университете его не знает? Этот парень всегда держится скромно и особняком, но, по какой-то неизвестной мне причине, считается самым желанным парнем нашего университета. Половина моих однокурсниц были заинтересованы им, и каждый раз вздыхали, глядя ему вслед или слыша его имя. Поэтому я знала, с кем судьба так отвратительно свела меня, невзирая на простую логику: я и Седрик Морган – несовместимы. Да, я его знала. Дело в том, что он меня не знал, и, наверняка, так же, как и я был «рад» возможности познакомиться со мной. Да, согласна, Седрик – красивый парень. Но я никогда не понимала, что особенного в нем находят девушки: кожа этого парня была чересчур бледной, даже можно сказать, белой, что придавало ему вид мертвеца. Он ни с кем не общался, а в присутствии других людей молчал. Нет, я не наблюдала за
