Визит к Тёмным - Валерий Иванов

— Начнем с Вас, Сергей Петрович, — негромко произнес председательствующий, обращаясь к седовласому полноватому мужчине в золотых очках, — что Вы можете пояснить нам по этому поводу, как глава всей нашей науки.

Президент Академии наук встал и застегнул пиджак на одну пуговицу.

— Собственно говоря…, - начал он.

— Сидите, сидите, — замахал рукой вице-премьер, — никакого официоза, рабочий обмен мнениями.

Седовласый сел, вновь расстегнул пиджак и продолжил.

— Я знаю пока немногое и то, со слов Николая Фомича, — он кивнул на сидящего рядом с ним представительного мужчину с аккуратной темной бородкой с проседью, — может быть, мы предоставим слово сначала ему.

Председательствующий перевел взгляд и утвердительно кивнул головой.

— Директор научно-исследовательского института ядерной физики при Академии наук Колбанов, — слегка привстав, представился бородатый, — с чего начинать?

— Как водится, с начала, — позволил себе пошутить вице-премьер.

— Хорошо, — мужчина погладил ладонью бороду и приподнял над столом стопку листков, — хотя должен предупредить всех присутствующих, что казус столь удивителен… Столь необычен… И настолько необъясним… Короче говоря, он пока не поддается никакому разумному рациональному истолкованию…

— Что имеется в виду под разумным рациональным истолкованием? — вопрос задал министр обороны, — если можно, оперируйте понятиями, доступными людям непричастным к вашей сложной науке. Извините.

— Этот случай не поддается научной трактовке с точки зрения наших современных знаний, — пояснил директор института, — более того, нам не хватает знаний, чтобы его расшифровать, не говоря уже о том, чтобы понять.

— Я думаю не только знаний, но также времени и имеющихся ресурсов, — добавил президент Академии наук, — наукоемкость этого, с позволения сказать, труда…

— Предупреждение принято, — положил конец начинающейся научной дискуссии многоопытный вице-премьер, — итак, уважаемый Николай Фомич — откуда взялись эти тетрадные листки?

— Эти листки — уже не эти, — ворчливо заметил бородатый, — это всего лишь копии, — и я не понимаю, зачем…, - он перевел взгляд на председателя ФСБ.

— У нас они будут целее, — поспешно ответил тот, — согласитесь, здесь содержатся государственные секреты, и мы не можем даже допустить возможности их утраты.

— Тем более что ваши институтские сейфы — обычные консервные банки, только прямоугольной формы и крупнее, — добавил зампред ФСБ по оперработе, — они не являются преградой даже для домушника-новичка, не говоря уже о медвежатниках или серьезных современных шпионах.

— Товарищи…, - укоризненно произнес вице-премьер, — давайте все-таки выслушаем специалиста по существу, а всякие технические проблемы решим потом. Уточняющие вопросы только по сути.

— Эти листки, их всего девять, мне принес сын моих старинных приятелей, — начал степенно ученый-ядерщик, — зовут его Егор Закатин. Его родители четыре года назад погибли в автомобильной катастрофе, и с тех пор я осуществляю над ним нечто вроде опеки. У нас с ним есть и один общий интерес — мы оба увлекаемся астрономией. Моя первая специальность вообще-то астрофизика, наука на стыке… Ну, об этом потом. Так вот, Егор уверяет, что нашел эти листки случайно, и поскольку они относятся, как он полагает, к его любимой астрономии, он попытался в них разобраться. Но ровно ничего не понял…

— Нашел случайно где? — тотчас спросил вице-премьер.

— Ну, я не уточнял, да это и не суть важно…

— Позвольте, я доложу, — привстал генерал-лейтенант.

— Да, Александр Викторович.

— Закатин уверяет, что нашел их в нише для цветов, расположенной на стенке у подъезда дома, в котором он проживает. Эти данные косвенно подтверждены.

— Хорошо, — вице-премьер вновь кивнул ученому.

— Листки заполнены графическими рисунками и математическими выкладками и формулами. Причем все данные закодированы.

— Каким образом? — спросил министр обороны.

— Это сложно объяснить. Скажем так: каждый изображенный там символ вмещает, по меньшей мере, несколько математических формул и уравнений. А, если удастся расшифровать их полностью, то это получится многотомный научный труд колоссальной насыщенности новой для нас информацией.

— Что, значит, удастся, — недовольно проговорил вице-премьер, — вы — наука, и вы должны бросить на это все силы, уважаемый профессор.

— Вот уже вторую неделю весь наш институт работает над первым листочком. Я повторяю: весь институт — свыше трехсот научных работников… И мы расшифровали лишь часть самой первой строки, — с горечью произнес профессор.

— Что? — министр обороны не смог скрыть своего изумления, — весь институт?

— Да. Причем это делается с помощью компьютерной техники и специально разработанных для этого нашими коллегами программ. Люди сидят днем и, можно сказать, ночью.

Вице-премьер откинулся на спинку стула. Было очевидно, что эти слова его весьма поразили, но он промолчал.

— Я думаю…, - сказал президент Академии наук и сразу пояснил и поправился, — мы уже обсуждали эту проблему в тесном научном кругу… Так вот, мы думаем для того, чтобы расшифровать содержание листков полностью надо на годы… На годы, — подчеркнул он, — посадить за эту работу все научные резервы мира.

— Так, что же это такое? — не выдержал министр обороны, — безразмерный ящик Пандоры какой-то! Вы отдаете отчет своим словам?

— Отдаем, — спокойно ответил уже вновь профессор, — знания, изложенные там, — он ткнул пальцем в листки, — многогранны и почти безграничны. Они перевернут все наши научные представления о существующей действительности.

— Какие темы там затронуты? — вице-премьер снова обрел спокойствие.

— Точно сказать никто не сможет, — профессор пожал плечами, однако, судя по графическим составляющим — это, прежде всего природа вещества и различное его состояние. Кроме того, вопросы возникновения Вселенной, причины возникновения антивещества и «черных дыр»…

— Черных дыр? — снова вскинулся министр обороны, — это что — специальная терминология? Что означает это понятие?

— На эту тему нам с вами надо прослушать целый курс лекций, — мягко вмешался вице-премьер, — и то, вряд ли, придет понимание их сути. Не будем на этом останавливаться. Что еще?

— Еще соотношение пространства и времени, квантовая природа гравитации, экспоненциальность Вселенной…, - начал перечислять бородач, постукивая в такт пальцами по столу.

— Довольно! — положил конец вице-премьер, — Вы нас задолбаете, извините за выражение, своими специфическими терминами. Давайте по-другому. Где Вы видите практическое применение содержимого этих теоретических дисциплин?

— Где? — лишь на мгновение задумался профессор, — да, повсюду!

— Например?

— Например? В преобразовании материи. Еще Аристотель считал, что всякий кусок вещества можно бесконечно дробить на все меньшие и меньшие кусочки, так и не дойдя до такой крупинки, которая бы не делилась. И он был прав. Процесс сей бесконечен. Наука это постоянно доказывает, открывая все новые и новые бесконечно малые микрочастицы.

— И, что? — скепсис вице-премьера был явно направлен на сокращение вступительного слова и освещения самой сути.

— Как — что? — возмущенный профессор клюнул на приманку, — это означает, что все в мире состоит из одинаковых кирпичиков. Из которых можно слепить все, что угодно — от собачьей будки до шикарного особняка. Мы берем, скажем, стол…, - профессор не нашел ничего лучшего, ткнув в столешницу…

— И изготавливаем из него паркет, — продолжил коварный вице-премьер.

— И изготавливаем из него телефон, зеркало, вентилятор…, - бородач азартно поочередно тыкал в находящиеся в кабинете предметы быта, — …растение в цветочном горшке… Да все, чего пожелаем!

— Вы хотите сказать, — министр обороны выпрямился во весь свой немаленький рост, — что, к примеру, из дерева можно получить золото?

— Не получить! Пре-о-бра-зо-вать в золото. Даже воду и воздух можно преобразовать в золото, в любой металл, в любое неорганическое или органическое вещество!

Профессор победно махнул рукой в сабельном замахе. В кабинете воцарилась тишина. Щеки вице-премьера покрылись пятнами — свидетельством о его замешательстве, что бывало с ним крайне редко. Министр обороны грузно рухнул на стул, который едва сдержал удар, скрежетнув по паркету пола всеми четырьмя конечностями. Растерянностью отличались и лица руководителей ФСБ, доселе невозмутимые и всезнающие. Даже президент Академии наук, похоже, был поражен таким простым примером, подтверждающим сложный научный тезис.

Безмолвие, впрочем, длилось недолго. Закаленные кабинетные бойцы разом пришли в себя, и на профессора вразнобой посыпался град вопросов.