Внедрение «Спящих» - Виктор Державин

Утром Вильте пошла на работу, уже без высоких каблуков…

Я поехал в фирму, по рекомендации своего одноклассника, которую держит наш бывший соотечественник из Риги.

Познакомились. Он перешёл на русский. Расспросил. Заполнил бумаги какие-то. Сказал приходить завтра. Мне выдадут рабочую форму и инструмент. Работать буду с одним поляком в паре, он уже давно живёт здесь, опытный работник. Всему меня обучит и покажет. Завтра вечером, после первого рабочего дня, он мне озвучит мою зарплату.

День свободен. Надо начать изучать город. Зашел и купил карту города, пошёл пешком.

Город производил очень хорошее впечатление. К вечеру зашёл в супермаркет купил кое-каких продуктов. Решил сделать Вильте приятное — приготовить ужин.

Прошёл второй день в США. Всё отлично! Но я ждал трудностей, был уверен, что они неминуемы.

Вильте пришла очень счастливая, но уже ближе к восьми вечера.

— Устала?

— Очень!

— А что так поздно?

— Не успела. Мне надо себя проявить. Придётся постоянно задерживаться на работе.

— Как коллектив?

— Смешной. Забудь. Это Америка. Каждый за себя. Хотя кто его знает. Так, внешне, все приветливы и готовы помочь.

— Как у тебя?

— Завтра выхожу уже работать. Старшим у нас в паре будет какой-то поляк. Видимо начальник его расспросит обо мне и потом примет решение.

— Нормально. Всё у тебя должно получиться.

Мой старший, его зовут Анджей, ему 35 лет, то есть он на семь лет старше меня. Познакомились. Получили наряд на день.

Особенно не разговаривали. Напарник принял меня настороженно, сразу же «врубил начальника». Я практически на побегушках. После обеда начал меня задействовать больше. Внимательно наблюдал и видимо удивился моим навыкам, стал добрее и приветливее. К вечеру начальственный тон сильно схлынул.

Пока я наводил порядок в фургоне и приводил в порядок инструменты (обязательная процедура), Анджей сходил к руководству. Потом вызвали меня.

Начальник установил мне зарплату в 20 000 долларов в год. Несмотря на то что я догадывался о том, что это ниже «рынка», тем не менее был очень доволен. По крайней мере я избавлен от поиска работы, этой процедуры я очень боялся, давал о себе знать тяжёлый опыт в этом плане после увольнения из армии.

Постепенно, не спеша начинаем знакомиться с Анджеем. Он потомственный рабочий — пролетарий. Женат, двое детей. Люто ненавидит коммунизм, социализм, СССР и вообще всё что связано со словом «советский». Я не спорю, высказываюсь осторожно и нейтрально. Более-менее подробно рассказываю о работе в Клайпеде, всячески избегаю вопросов о периоде, жизни который был связан со службой в армии. Но его вопросы становятся всё более настойчивыми и мне всё труднее уходить от них, врать не хочется. В конце концов я могу сказать правду, ведь вся информация есть в компетентных органах США, включая миграционную службу.

Прошло более месяца. Я вполне врос в профессию, почти врос в американский образ жизни, в быт. Мне всё направилось. C языком произошёл резкий рывок, среда обитания очень этому способствует, тем более даже с Вильте мы полностью перешли на английский, точнее на американский, в учебно-практических целях.

В одну из пятниц Анджей предложил сходить после работы в пивной бар, попить пива, пообщаться и поговорить. Давно назрело. По работе у нас с ним сложились очень хорошие и добрые отношения, мы стали настоящими напарниками. Я понял, что прямых вопросов касающихся моей биографии не удастся избежать. Более того, мои попытки ухода от разговора, могут привести к каким-нибудь подозрениям, совершенно не нужным и решил не лгать, говорить то что все знают. Посоветовался с Вильте и она тоже посоветовала не врать.

Анджей с самого начала был настроен на решительный «допрос». Рассказал. Он нормально отреагировал. Ему было важно, что я не связан с КГБ, а к армии он нормально относился. Тем более выяснилось, что его деды воевали в составе Войска польского, то есть вместе с СССР, один дед вообще участник штурма Берлина.

На вопросы участия в боях в Афганистане, я ему сказал, что мой «пустынный» батальон выполнял в основном охранные функции и участвовал только в небольших перестрелках, блокировании и тому подобное.

В свою очередь я тоже перешёл в наступление, расспросил Анджея о его членстве в Польской объединённой рабочей партии (типа КПСС в коммунистической Польше). Попал в точку. Он буквально стал оправдываться, много говорить о том, что членство в партии было вынужденным. Я понимающе кивал головой и потом сам, добровольно, признал своё членство в КПСС по тем же причинам.

Поговорили хорошо. С этого момента стало легче, совсем просто.

Заказов было много. Попутно я изучал не только город, но и пригороды.

У Вильте тоже всё было хорошо на работе, но она всегда приходила позже меня с работы.

После новогодних праздников на меня вышел менеджер крупной интернет-компании и предложил прийти на собеседование. В итоге предложили зарплату 50 000 долларов в год. Согласился. Таким образом я оказался на новом месте работы. Кроме прочего, эта фирма самый крупный муниципальный подрядчик по видеонаблюдению, включая полицию.

Здесь уже не было никого из славянских стран. Начал общаться с одним парнем по имени Ник, местным, теперь я был старшим, но мы были на равных.

Знаю, что для многих и многих наших соотечественников жизнь в США, оказалась настолько тяжёлым переходом, что они так и не смогли полностью в неё «врасти». У нас вышло по-другому.

Где-то через год мы с Вильте пришли к выводу что почти ассимилировались. Меня ещё немного подводил небольшой славянский акцент, у Вильте этого уже не было. Вообще у неё дела продвигались заметно лучше моего, ведь она к этому времени стала начальником отдела, с большим ростом зарплаты. Поэтому мы решили завести ребенка. Договорились на два месяца полностью исключить алкоголь, в любом количестве и перейти только на абсолютно здоровое питание.

К моменту рождения ребёнка мы переехали в новое жильё, большую просторную квартиру, дальше от наших мест работы, но удобную с точки зрения добираться на работу на общественном транспорте.

У нас появился сын, Вильте наняла няню и уже через три месяца вышла на работу. До этого нас по очереди посетили родители, прожив по месяцу с нами. Отвели душу с внуком. Все расходы мы брали на себя — у них и в помине не было таких денег.

Всякий раз, когда смотрели новости из России ужасались происходящему там. Чеченская война — кадры этой войны, теракты, зверства над русскими пленными вызвали у нас сочувствие, сострадание и боль.