Современные революционные технологии. Стратегия, технология и тактика «цветных» революций - Владимир Бурматов

Ставилась задача создания целостной теории современного общества, которая диалектически соединяла бы в себе проводимые в разных областях конкретные социальные исследования с теоретически строгим осмыслением реальности и в то же время была бы независима от политики и идеологии. Новая теория строилась с учетом практического контекста, была нацелена на изучение изменений и особенностей современной социокультурной ситуации и в результате должна была стать адекватной социальной практике ХХ в. Более того, критическая рефлексия должна была привести к выявлению новых возможностей, освободительных тенденций, а в перспективе – к новой социальной практике. Все эти постулаты и составили основу «критической теории» – главного создания М. Хоркхаймера и Т. Адорно, которая разрабатывалась в течение сорока лет и внесла значительный вклад в философское осмысление современного этапа общественного развития, хотя ее прогностические цели и остались на стадии некой гипотетической структуры.

В своей концепции теоретики Франкфуртской школы выступают в качестве «критиков» современного государственно-монополистического капитализма, который они предпочитали называть «высокоразвитым индустриальным обществом». Критика позднекапиталистического общества, т. е. государственно-монополистической стадии капитализма, сводится франкфуртцами к критике традиционной культуры и морального отчуждения человека, причем последнее возводится к отчуждению духовному. Франкфуртцы полагали, что люди подвергаются угнетению со стороны социальных сил не вследствие экономических причин, а в основном в результате своих ложных представлений об обществе и своего «отчуждененного сознания»[63]. Поэтому, чтобы изменить современный капитализм и устранить царящие в нем отношения господства и подчинения, необходимо, по мнению авторов «критической теории», морально осудить капитализм «в самом понятии», осуществить своего рода «революцию в сознании», которая освободит людей от угнетающих их ложных представлений[64]. Главным средством для этого и должна послужить радикальная, тотальная критика идеологии. Под идеологией франкфуртцами понимается культура в целом, включая научное знание, в том числе естественные и технические науки, т. е. вся традиционная наука и культура.

Во времена К. Маркса, отмечают франкфуртцы, идеология была связана прежде всего с политическим мышлением и выступала главным образом в форме политических теорий, в одеянии политики как выражение осознанных классовых интересов[65]. Теперь идеология выступает в иной форме – массовой культуры, которая сознательно распространяется по многочисленным каналам современной пропаганды, формирует вкусы, потребности и образ мыслей «человека массы», является средством целенаправленного управления мышлением и поведением людей. Идеология стала инструментом «массового обмана» и «коллективного ослепления»[66]. В результате чего современный человек покорно приспособляется к существующим общественным отношениям: беспросветный конформизм, поверхностное восприятие всего существующего как вполне узаконенного и оправданного. Эта позиция в свою очередь приводит к отчуждению личности, к потере индивидуальности. По словам Т. Адорно, в условиях капиталистической массовой культуры то, что ежедневно наблюдается на экранах телевизоров, становится обычаем. Через культуру, а точнее через индустрию культуры, человеку навязывается определенный тип сознания и поведения[67]. Понятие «деполитизированная социальность» у франкфуртцев означало индифферентность трудящихся к вопросам политики, полное разрушение классового сознания пролетариата, отсутствие у него стремлений к ликвидации капиталистического строя.

Вследствие этого произошли настолько коренные изменения в современном капитализме, что такие основные категории марксизма, как «классовая борьба» и «идеология», потеряли значение и больше не применимы. Исчезла «конфликтная зона классовой борьбы», поскольку «государственно-регулируемый капитализм сделал классовые конфликты тихими», так сказать, бесконфликтными. В «Четырех фактах против Маркса» Ю. Хабермас писал: «Классовое сознание, революционность нельзя сегодня установить даже среди ядра рабочих. Всякая революционная теория в этих условиях лишена своего адреса. Аргументы больше не могут превращаться в лозунги. Надежды Маркса на то, что теория становится материальной силой, как только она овладевает массами, сегодня оставлены»[68]. В этой ситуации, считали франкфуртцы, о какой-либо революции не может быть и речи. Поэтому основные положения исторического материализма нуждаются в генеральном пересмотре.

Первая и главная марксистская «догма», от которой призывают отказаться теоретики Франкфуртской школы, – это положение марксизма о всемирно-исторической роли пролетариата в качестве субъекта социалистической революции[69]. Свои суждения франкфуртцы обосновывали утверждением, будто важнейшая особенность «высокоразвитого индустриального общества» – «интеграция рабочего класса» в это общество в результате манипулирования потребностями и сознанием рабочих масс со стороны господствующих классов[70]. При господстве «одномерного сознания» «одномерный человек» этого общества не способен ни выработать, ни даже воспринять то революционное социалистическое сознание, которое, согласно учению марксизма, является непременным условием и предпосылкой пролетарской социалистической революции. Таким образом, по единодушному утверждению теоретиков Франкфуртской школы, классовое сознание у современного рабочего класса отсутствует. Но в этом, заявляет Хабермас, и нет никакой нужды, ибо в современных условиях эмансипация человечества является не вопросом классовой борьбы, а надклассовым вопросом освобождения человеческого рода как такового от отчуждения[71].

Следующий тезис «критической теории» касается важнейшего вопроса: кто, какой класс, какие социальные силы, является непосредственным «носителем» или «исполнителем» революции? Франкфуртцы отстаивают положение, что «субъектом революции» теперь могут стать лишь те, кто еще не стал рабом «одномерного сознания». К ним относятся национальные и религиозные меньшинства, студенты и маргиналы, так называемый «внутренний пролетариат»[72].

Этот тезис находит подтверждение в конце ХХ века. Безусловным фактом является то, что взрыв протеста против существующей системы в 60-е – начало 70-х имел четко непролетарский характер. Он связан был прежде всего с молодежным движением, с маргинальными слоями и группами, которые в наибольшей степени испытывали психологический протест против отчуждения, духовного порабощения, против ханжества и лицемерия, господствовавших в обществе, против всеохватывающей калькуляции и рационализации, бюрократизации, когда не остается места спонтанности, иррационально-мифическому. Это недовольство наиболее отчетливо проявляется в маргинальных слоях, ибо они не имеют прочных традиций, устоявшегося образа жизни.

Именно «внутренний» пролетариат поднял бунт в октябре-ноябре 2005 года. Тогда в течение трех-четырех недель ночная Франция практически принадлежала выходцам с Востока – арабам, неграм и т. д. Масштаб происходящего потрясает: сожжены несколько тысяч автомобилей, разгромлены сотни торговых и культурных центров, школ, полицейских участков. Две недели власти Франции не знали, что делать, какие действия предпринять. В течение 12 дней полиция бездействовала, охраняя только себя. Беспорядки пошли на убыль только тогда, когда было введено чрезвычайное положение. Причем, по мнению ряда политологов, все действия участников беспорядков были четко спланированы и отрежиссированы. Между бунтующими группами существовала отличная связь, порой свои послания они отправляли с помощью Интернета. Не случайно беспорядки с пригородов Парижа перекинулись на другие города Франции, а затем на Германию и Бельгию.

Однако сам по себе «внутренний пролетариат» не способен осуществить революционного преобразования общества. Ему отводится роль катализатора, своеобразного детонатора, способного лишь воспламенить горючее вещество, накапливаемое в обществе. В качестве потенциального носителя революционных изменений рассматривается интеллигенция, которую франкфуртцы нередко характеризует как новый рабочий класс[73]. Они констатируют все более «возрастающую неспособность» пролетариата к выработке подлинно революционного, «трансцендирующего данное общество» сознания и признают лишь за «критически мыслящей интеллигенцией» силу, способную развить и распространить революционное сознание.

Опыт проведения «цветных» революций в Европе и на постсоветском пространстве (2003–2006) показал, что в современном мире интеллигенция является подлинно революционным классом. В ней заключен главный источник оппозиции правительству. Интеллигенция формирует культурные и политические установки и ценности. Она разрабатывает и пропагандирует доктрины новой культуры, руководит и направляет процесс революции на всех этапах.