Пластилиновая пуля - Геннадий Дорогов

– Что это значит?

– Вы слышали запись.

Туманов немного помолчал, глядя перед собой, потом произнёс:

– Запись… Да, наверное, так оно и есть. Но где гарантия, что записан крик не моей дочери?

Маркелов опять кивнул, как бы соглашаясь с резонностью вопроса.

– Видите ли, Алексей Игоревич, у нас неплохие специалисты. Прослушав запись, эксперты сошлись во мнении, что голос принадлежит зрелой женщине. Но абсолютно точно они смогут сказать после того, как материал проанализируют. Для этого имеется специальное оборудование.

Туманов почувствовал, как слабая надежда, подаренная ему Маркеловым в начале встречи, постепенно перерастает в твёрдую уверенность в том, что следователь прав в своих предположениях. И хотя его дочь всё ещё находилась в руках похитителей, на душе вдруг стало значительно легче, словно с неё свалился тяжёлый камень. Поэтому следующий вопрос, который он задал, был, скорее, риторическим:

– Значит, вы считаете, что кричала другая женщина?

– Да. И вовсе не факт, что её мучили. Не исключено также, что вам попросту дали послушать небольшой фрагмент из фильма ужасов.

Алексей Игоревич тяжело вздохнул и горько усмехнулся.

– Жестоко! Хотя я хорошо понимаю этих мерзавцев.

Маркелов посмотрел на него и вдруг сказал:

– Думаю, что нет.

– Что – «нет»? – встрепенулся Туманов.

– Не понимаете вы их.

– Что же тут непонятного? Меня прессуют, чтобы…

Маркелов примирительно поднял руки.

– Да-да, конечно! На первый взгляд всё обстоит именно так, как вы думаете. Но есть одна неувязка, нелогичность в их действиях.

Он сделал паузу, ожидая очередного вопроса. Но Туманов молчал, внимательно глядя на собеседника.

– Давайте порассуждаем, – продолжал следователь. – В каких случаях похитители применяют методы психологического воздействия? Когда поведение клиента их не утраивает. Верно? Например, клиент тянет время со сбором запрошенной суммы или не выполняет ещё какие-либо требования похитителей. А теперь скажите, какие их требования вы не выполнили?

Туманов пожал плечами.

– Так ведь никаких требований, по сути, и не было. Назвали сумму выкупа – и только.

– Вот! – Маркелов выразительно поднял кверху указательный палец. – Было всего три звонка от них. Первым, когда вашей дочери позволили сказать одно слово, вам дали понять, что девочка похищена.

– Это и так было ясно. Когда обнаружили «Кадиллак» с Олегом в багажнике…

– Тем более! Второй – назвали сумму выкупа. И всё! Не слишком ли мало информации для сделки? Но уже третий звонок – крепкая психологическая встряска. Вам это не кажется странным?

Алексей Игоревич слушал следователя, не отводя от него глаз.

– Действительно, всё это выглядит довольно странно, – пробормотал он. – Но… ведь должно же быть этому какое-то объяснение! Василий Васильевич, вы что-нибудь можете мне сказать по этому поводу?

Маркелов опять кивнул.

– Да. Мне кажется, что с вами сводят счёты. Кого-то вы крепко обидели.

– Что?! – Туманов упрямо затряс головой. – Нет, это невозможно! То есть да, конечно, иногда случаются накладки в отношениях с людьми. В мире бизнеса волей-неволей подчас задеваешь чьи-то интересы. Но ведь не настолько, чтобы красть ребёнка!

– Я вовсе не утверждаю, что месть явилась главной причиной похищения. Девочку похитили из-за денег. Но в нашем случае обе версии имеют право на существование и не противоречат друг другу. И в связи с этим мне потребуется ваша помощь.

– Вы хотите, чтобы я назвал вам всех своих предполагаемых недоброжелателей? Это будет непросто. Мне приходится иметь дело с большим количеством людей.

– Придётся напрячь свою память. Начните с ближнего круга: партнёры, конкуренты, сотрудники – бывшие и нынешние. Судя по вашим словам, серьёзных проблем в отношениях с людьми у вас было не слишком много. Составьте список таких людей, и чем раньше вы это сделаете, тем больше шансов у нас будет на благополучный исход дела.

В это время на столе зазвонил телефон. Выслушав невидимого собеседника, Маркелов положил трубку и сказал:

– Хорошая новость, Алексей Игоревич! Записанный голос принадлежит взрослой женщине – примерно тридцати лет.

– Спасибо! – поблагодарил его Туманов и спросил: – Ещё что-нибудь известно?

– Нет, – коротко ответил следователь.

Алексей Игоревич немного помешкал, но всё же пришёл к выводу, что сейчас приставать с вопросами нет смысла. Уместным в настоящий момент был лишь один вопрос, который он и задал:

– Я могу идти?

– Да, конечно! Не забудьте о моей просьбе. И ещё кое о чём хочу вас попросить.

– Я слушаю.

– Не обсуждайте эту тему ни с кем, кроме меня.

Алексей почувствовал себя неловко.

– Ни с друзьями, ни с родственниками? – спросил он, опустив глаза.

Маркелов усмехнулся.

– Давайте условимся, что на ближайшее время ваш единственный друг и родственник – это я.

– Мне будет трудно представить, – сказал Алексей Игоревич, тоже не удержавшись от улыбки.

– Ничего, вы справитесь. Ради спасения дочери преодолеете и эту тяготу.

На обратном пути, расположившись на заднем сидении своего лимузина, Туманов лихорадочно размышлял, как ему быть. С одной стороны, он обещал Смирнову держать его в курсе всех новостей. С другой – следователь просил не разглашать информацию. А если уж отнестись к просьбе Маркелова со всей дотошностью, то Вадима можно было бы даже внести в список подозреваемых. Алексей Игоревич тряхнул головой, отгоняя наваждение. Нет, не надо доводить дело до абсурда. А то ведь так не долго уподобиться Павлику Морозову.

Катя сидела на кровати, обняв руками колени. На душе было тоскливо и тревожно. Агрессивная реакция Любахи на её слова при последней встрече ясно показала, что здесь у девочки нет и не может быть друзей. Она одна, абсолютно одна в окружении врагов. Какое-то время Катя обманывала себя, вообразив, что между нею и её надзирательницей протянулась ниточка взаимопонимания. Этот самообман в немалой степени помогал ей продержаться в тяжёлой психологической обстановке. Теперь, потеряв последнюю опору, девочка была на грани нервного срыва. Знакомый скрип тяжёлой двери заставил её замереть от страха.

В комнату вошла Любаха. Вопреки опасениям девочки, выглядела она вовсе не агрессивной, даже напротив – немного смущённой.

– Тут такое дело, Катюха… – сказала женщина, не глядя на Катю. – Похоже, твоего папашу решили встряхнуть.

– Что?! – воскликнула Катя, забыв про свои страхи. – Люба, о чём ты говоришь?

– Понимаешь, сегодня мне дали диктофон, в который я должна была кричать так, словно из меня жилы тянут.

– Зачем?

– Сама догадаться не можешь? – Люба наконец-то посмотрела Кате в глаза. – После такого концерта твой отец согласиться на любые условия и волынку тянуть не станет. Теперь поняла?

Катя схватилась за голову.

– Боже мой! Боже мой! – повторяла она. – Он же не перенесёт этого. Он с ума сойдёт! Люба, что мне делать?

Она спрыгнула с кровати и стала метаться по комнате из угла в угол. Любаха резко дёрнула её за рукав.

– Да угомонись ты! Скачешь как ненормальная. Навязалась на мою голову…

Что-то в её голосе заставило Катя остановиться. Девочка почувствовала надежду.

– Ты можешь мне помочь? – спросила она.

– А за каким хреном я сюда припёрлась? – сердито проворчала Любаха. – Короче, слушай меня внимательно. У меня имеется чужой мобильник. Даже не знаю чей, свинтила по случаю. Можешь позвонить отцу. Помнишь его номер?

Катя утвердительно закивала головой.

– Да, конечно!

– Тогда бери и звони, – Люба протянула ей сотовый телефон. – Только быстро, не затягивай разговор. Засекут – мне голову оторвут.

Катя торопливо набрала знакомый номер.

– Папа, это я!

– Дочка! – услышала она встревоженный голос отца. – С тобой всё в порядке?

– Да, папа, я в порядке.

– Тебя не обижают?

– Нет.

– Я очень волнуюсь за тебя. Сегодня мне позвонили. Из трубки слышался женский крик. Катенька, скажи, это ведь не ты кричала?

– Нет, папочка! Это была инсценировка, чтобы напугать тебя.

– Всё, хватит! – Любаха протянула руку, чтобы забрать мобильник.

Катя прижала телефон к груди. По её щекам ручьями бежали слёзы.

– Любочка, ну ещё чуть-чуть! – взмолилась она. – Всего несколько слов.

Люба с досадой махнула рукой, нервно поглядывая на дверь.

– Папа! – опять произнесла Катя в трубку.

– Да, доченька!

– Как ты? Как мама?

– Ничего, Катюша, держимся. Верим, что всё будет хорошо. И ты держись. Не сомневайся: скоро будешь дома.

Люба вновь метнулась к девочке.

– Ну, всё! Достаточно!

Она выхватила из Катиных рук телефон и быстро извлекла из него сим-карту. Затем вынула из кармана нож, кончиком которого несколько раз проткнула чип. Спрятав нож и симку в кармане, женщина торопливо ушла, заперев Катю на ключ.