Осада - Евгений Гришковец

Звучит тревожная и напряжённая музыка, Икар делает попытку взлететь и сильно падает. Хромая, собирает летательный аппарат, комкает, рвёт чертежи и уходит. Занавес раздвигается, на сцену выходят Первый и Третий воин. Они выходят на передний край сцены. У Первого воина в руках медный рупор и копьё с белым флажком.

Третий воин (Первому воину вполголоса). Ну, давай! Всё как мы учили, как готовились. Не волнуйся.

Первый воин. Ну, ты же рядом?

Третий воин. Да, рядом. А что?

Первый воин. Так давай, ты. (Протягивает Третьему воину руку).

Третий воин. Нет уж. Ты в прошлый раз орал, ты уж и продолжай.

Первый воин. Я могу напутать. Я как-то не готов.

Третий воин. Я рядом, я подскажу. Ну, давай, не тяни.

Первый воин. Ну, хорошо. (Откашливается).

Третий воин достает из ножен меч, показывает его зрительному залу и кладёт на сцену у своих ног.

Первый воин. Э-э, ты чего это делаешь? Чего это ты творишь?

Третий воин. Любые переговоры должны начинаться со знака дружбы и миролюбия. Это же нормально! Повернись вперёд и улыбнись.

Первый воин. Это нормально?

Третий воин. Улыбаться - это нормально. В этом есть достоинство и благородство.

Первый воин. То есть ты хочешь сказать, что люди посмотрят на нас, как мы тут стоим вдвоём и улыбаемся… посмотрят и подумают: «Это нормально». Так, что ли?

Третий воин. Да.

Первый воин. То есть мы сейчас не как клоуны?

Третий воин. Нет.

Первый воин. Хорошо! С чего начинаем?

Третий воин. Здравствуйте.

Первый воин (В рупор). Здравствуйте, это снова мы. Внимание! Мы требуем вашего внимания! Слушайте, и не говорите потом…

Третий воин (Всё это время дергает Первого воина за одежду, перебивает). Да, не нужно было всего этого городить. Нужно было сказать просто: «Здравствуйте!».

Первый воин (В рупор). Просто здравствуйте!

Третий воин (Подсказывает). Послушайте нас. Мы просим просто нас послушать. Пожалуйста, послушайте.

Первый воин (В рупор). Послушайте, пожалуйста, нас! А то что-то вчера вы нас слушать не хотели. Но мы не будем про вчерашнее вспоминать, потому что, кто старое помянет…

Третий воин. Да, не торопись ты…

Первый воин. Я понял.

Третий воин (Подсказывает). Скажи спокойно и нормально: «Мы пришли с миром».

Первый воин (В рупор). Мы пришли с миром! И это нормально!

Третий воин (Подсказывает). Мы готовы забыть все взаимные обиды, которые нанесли друг другу.

Первый воин (В рупор). Мы готовы забыть взаимные обиды, которые вы нам нанесли! Мы готовы, и это нормально!

Третий воин (Перебивает). Ну, что ты?! Ты же опять всё напутал.

Первый воин. Ничего я не напутал, это ты меня всё время путаешь. Если не нравится, то давай сам.

Третий воин. Нет-нет, давай ты, но только предельно внимательно… Скажи так: «Мы надеемся на то, что толерантность, с которой мы…

Первый воин (Перебивает). На что… на чего мы надеемся?

Третий воин. На толерантность! На толерантность, пойми - это же нормально.

Первый воин. Толерантность?

Третий воин. Да, правильно, у тебя получилось, давай!

Первый воин (В рупор). А мы ещё и на толерантность надеемся! И это нормально! Если кто-то из вас не знает, это шахматный термин, то есть тупиковость, безвыходность. И мы на неё надеемся. И мы ждём, что вы осознаете свою эту тупиковую толерантность, потому что это нормально. Вы поймите, мы не звери! И мы даём вам одну минуту на то, чтобы вы… поняли… всю толерантность и подали нам соответствующий знак или сигнал, чтобы мы поняли, что вы поняли.

Пока Первый воин говорил, Третий воин пытался его прервать.

Третий воин. Ну, что ты городишь, что ты творишь?

Первый воин. Ну, не могу я по-другому, не нравится, говори с ними сам.

Третий воин. Ты пойми, что после того, что ты вчера наговорил и сегодня уже успел, это должен сделать только ты. Если ты это сделаешь, это будет самым большим, а может быть даже, единственным твоим подвигом за всю эту осаду. Понимаешь?

Первый воин. А что я не то сказал?

Третий воин. Ну, зачем ты давал эту минуту? Они вчера её не взяли, и сегодня не возьмут, давай ты хоть целый час…

Первый воин. Почему?

Третий воин. А ты не понимаешь? Ты, действительно, не понимаешь?… Да ты пойми! Кто ты такой, чтобы давать или отбирать время?!

Первый воин. А минута-то прошла, а они опять молчат. Как с ними можно разговаривать?!

Третий воин. Ладно, сейчас повернись к ним, улыбнись и повторяй за мной слово в слово. Только, пожалуйста, не ори, а громко скажи, понял?

Первый воин. Давай.

Третий воин. Значит, скажи им спокойно, с улыбкой: «Мы придём завтра, в это же самое время и надеемся, что вы подумаете, здравый смысл возобладает, и вы примете непростое, но единственно правильное решение. Потому что это нормально! Это нормально вступить в диалог, потому что мы люди, а люди всегда могут найти общий язык. Потому что это - нормально.

Первый воин (Поднимает рупор и громко говорит). Мы ещё и завтра придем! В это самое время. (Неожиданно переходит на крик). Это же нормально, ходить к вам сюда каждый день. Мы придем и подождем, когда вы наконец поймёте… Ну, что же вы за люди-то такие? Вы нас, что, не слышите?! Это же нор-маль-но открыть ворота! Поднять руки! Встать на колени! Это же нормально! И никаких обид, но если я кого-то лично обидел, я подойду и лично извинюсь, только ворота откройте.

Всё это время Третий воин пытается его перебить и увести со сцены.

Третий воин. Пойдём отсюда.

Первый воин (Вырывается, выбегает опять на край сцены и кричит врупор). Вы запомните меня, запомните моё лицо. Вы будете стоять на коленях, а я лично к каждому подойду… Я припомню, как я стоял здесь, как клоун и улыбался. Я вам припомню. И лично, лично… перед каждым извинись. Мне мама в детстве говорила: «Если тебя, сынок, кто-то лично обидел, ты его найди и лично извинись».

Третий воин с силой утаскивает Первого воина. Первый воин продолжает выкрикивать уже не в рупор. Потом Третий воин возвращается на сцену, поднимает свой меч, делает извиняющееся лицо, виновато улыбается и уходит. Занавес закрывается. Свет падает только на Ветерана. Ветеран выходит к мачте.

Ветеран. Как же курить-то хочется. Я когда понервничаю, я всегда курить хочу… Ничего не понимаю. Я же этому мальчишке, этому пацану свои лучшие истории рассказал. Ему такого никто не расскажет. Никто! Да и откуда?! Он же просто, как пробка, тупой. Ему бы послушать, а он сидит, смотрит на меня своими глазами, как пуговицами стеклянными. Я же вижу, что ему не интересно, я же вижу, что он каждую секунду норовит удрать, или на своём телефоне кнопки вот эти понажимать. Он же не знает, не видел, не нюхал ни черта. Ему меня послушать полезно, а он… Мы такими не были. Я, точно, таким не был! Хотя отец мой тоже говорил, что они такими не были. Это что же получается, что с каждым разом всё хуже и хуже?! Куда же мы катимся-то?! За что же мы воевали… Да, и я тоже хорош, обычно больше пятнадцати минут с людьми не разговариваю, и сам же вижу, что ему ничего не надо, так ведь нет, что-то ему доказываю, ручонками размахиваю. Ничего не понимаю… Покурить бы.

Возвращается на место, садится. Свет с него уходит, занавес открывается. На сцене Третий воин. Он сидит и сам с собой отрешенно рассуждает.

Третий воин. Вот, я думаю о времени… Время! Вот сколько его? Много его или мало? Понятно, что это вопрос риторический, в данной обстановке не уместный и ответа на него нет. Но всё-таки, много его или мало… Сейчас вы поймёте, о чем я все время думаю. Вот, смотрите, вот земля. (Показывает на сцену). Вот, я сижу на земле. Небо надо мной, облака вот эти. (Показывает на, висящие на веревочках, фанерные облака). Солнце светит. (Показывает на флажок с нарисованным солнцем). Море там за спиной шумит, и всё это такое живое, настоящее. До всего можно дотронуться, почувствовать. Но когда возникает ощущение времени, появляется само время… со всем этим живым, настоящим, сразу происходят какие-то метаморфозы. Сразу всё это становится каким-то зыбким, неуловимым. Подождите, сейчас я объясню, о чём я думаю. Вот вы поймите, я же знаю, что есть год, есть месяц, есть день, есть час, есть минута, есть секунда. И эти секунды нужно считать так: один и, два и, три и, четыре и… Вот это «и», это же интервал между секундами, а этому интервалу нет названия. Как его почувствовать, ощутить. А уже внутри этого «и» есть свои, ещё меньшие «и», а у каждого ещё меньшего «и» есть своё собственное, ещё меньшее «и». Понимаете, о чем я? Как уловить самое маленькое «и»? И с точки зрения этого самого маленького «и», что такое время? Как вот это маленькое «и» видит минуту, день, год?