Праздник для двоих - Ким Лоренс

— Что это за родители, которые даже номера телефона не оставили?

— Оставьте их в покое! — крикнула Джуд.

Лука перевел взгляд с ее глаз на крепко сжатый кулачок, которым она судорожно зажала рот.

— Я никуда отсюда не уйду, пока не удостоверюсь, что эти дети находятся в безопасности.

— Они и так в безопасности!

Взгляд Луки обратился к Джозефу, который шумно возился с сестрой. Они явно что-то не поделили.

Джуд вспыхнула. Лука улыбнулся, но его улыбка не была приятной. Джуд отшатнулась.

— Я не имею привычки шляться по чужим квартирам, — выпалила она.

В комнате повисла настороженная тишина.

Черная бровь Луки поднялась вверх. Размеренным светским тоном он переспросил:

— Вы что-то сказали?

Подобно двум ледяным айсбергам, его глаза уперлись в пылающее лицо Джуд. Она уже жалела о своем необдуманном выпаде, однако сдаваться не собиралась.

— Что, обидно показалось?

— Лишь вы, абсолютно уверенная в том, что я способен излить свой гнев на беспомощного или слабого человека, только вы можете предположить, будто меня задело такое оскорбление, — мягко заметил он.

Он прав, подумала она. Я стою перед потрясающим мужчиной, который лишь иногда позволяет себе для разнообразия снизойти до таких, как я, и придержать свой гнев для более достойного случая. А я-то, дура, пытаюсь разозлить его.

Хотя, похоже, не все то, что о нем говорят, правдиво, заключила, к своему удивлению, Джуд. Может быть. Лука Ди Росси и прожженный плейбой, но только трудно поверить, что он способен ударить женщину. Даже если женщина это и заслужила. Как, например, сейчас.

Лука со снисходительным любопытством смотрел на нее, и она тут же пожалела, что всего пару раз ходила на занятия по дзюдо. Терпение Джуд лопалось.

Вот если бы у меня был черный пояс! — негодовала она. Ведь тренер убеждал меня продолжать занятия, отмечал мои способности. Я бы сейчас так ему врезала, что он перестал бы улыбаться! Она даже представила, как расправляется с этим нахалом, сразив его одним ударом и с триумфом усевшись верхом на поверженном теле. Тогда он вынужден был бы молить о пощаде!

Откашлявшись, Джуд вернулась к реальности.

Лука и бровью не повел, не говоря уже о том, что за всю свою жизнь он явно никогда и ни у кого не просил пощады.

— Вы вообще собираетесь уходить отсюда?

— Я уйду, когда удостоверюсь, что эти дети находятся под защитой надежного человека.

— Вы всегда добиваетесь того, чего хотите?

— Можно сказать и так, — коротко признал Лука. — На самом деле более всего мне хотелось бы выйти из квартиры и навсегда забыть сюда путь. — Он пожал плечами. — Однако я считаю своим долгом информировать родителей этих детей, что они доверили заботу о малышах совершенно некомпетентному человеку.

Да я сама не перестаю об этом говорить! Сходство их взглядов вызвало у Джуд невольную улыбку.

— Считаете своим долгом?

Его губы презрительно скривились.

— Вам незнакомо это понятие?

Зазнайка, да еще и с гонором! Мужчина, который бесцеремонно выгоняет надоевших подружек, словно носки меняет, смеет еще говорить о каком-то долге!

— Отчего же, знакомо, — кивнула она. — Но я удивлена, что оно знакомо и вам.

Лука с шумом вдохнул воздух и смерил ее презрительным, холодным взглядом с ног до головы.

— Я не знаю, на что рассчитывали эти люди, оставляя своих детей на попечение безответственной девчонки-подростка.

Джуд не сразу поняла оскорбительное значение его слов. Она недоверчиво уставилась ему в лицо.

Неужели он серьезно решил, что она — приходящая нянька, да еще и подросток? Джуд невольно рассмеялась, и его брови неодобрительно сомкнулись.

Учитывая, что за последние четыре недели она повзрослела не меньше чем лет на двадцать, его замечание можно было считать почти комплиментом. Почти.

— Я не нянька, — сказала Джуд, ставя Эми на пол.

Малышка сделала несколько неуверенных шагов и ухватилась за кофейный столик, чтобы не упасть. — И не подросток, — добавила она, разминая запястье, которое затекло от статичной позы.

— Неужели вы не можете сделать так, чтобы дети успокоились? — спросил Лука, повышая голос.

— Дети всегда шумят, они по природе такие. — Хотя бы в этом Джуд хотела проявить компетентность. — И вообще, — продолжала она, решив сказать все честно и до конца, — я почти не делаю им замечания, они все равно меня не слушаются.

В ответ на столь откровенное заявление с ее стороны Лука пробормотал какую-то длинную фразу по-итальянски.

— Вы считаете, что у вас получится лучше? — Она чуть не заплакала. — Ну, давайте, покажите мне, как надо действовать!

Дети замерли, удивленно разглядывая импозантного и внушительного дядю, которому предлагалось поучить их уму-разуму. Воспользовавшись тишиной, Лука отобрал у детей объект их ссоры.

— Если вы не можете поделить эту штуку, лучше я возьму ее себе, — сказал он.

Джозеф уже открыл рот, чтобы недовольно заорать, но замолчал, остановленный строгим взглядом черных глаз. Джуд, хотя и разозлилась, что Лука узурпировал ее права воспитательницы, внутренне позавидовала его самообладанию и способности внушить уважение.

Здорово у него получилось, мигом послушались!

— У вас есть ящик или коробка для игрушек? (Две светловолосые головки согласно кивнули.) — Давайте-ка соберем все в ящик, иначе кто-нибудь споткнется и ненароком свернет себе шею.

— Нельзя разговаривать с детьми подобным образом, — прошипела Джуд.

Он бросил взгляд на ее руку, которую она положила ему на плечо, чтобы привлечь его внимание.

— Как нельзя разговаривать?

— Так строго, — объяснила Джуд-. — В последнее время малышам много досталось от жизни. Им нужны нежная забота и любовь, а не окрики и грубость. — Она опустила ладонь.

— Я не был груб, — возразил Лука. — Дети должны знать границы дозволенного. От этого они чувствуют себя защищенными.

Джуд в растерянности смотрела на него. Она призналась себе, что все, что он говорил сейчас, досконально должна была бы знать сама. Более очевидные истины трудно вообразить. В теории все как будто очень просто, но на практике… На практике все оборачивалось совсем не так, как должно было. Особенно когда в процесс воспитания вмешивалось сердце.

Я не могу относиться к ним объективно, так как слишком их люблю, сделала она неутешительное заключение.

— Все равно, нельзя было говорить с ними… так резко, — упрямо повторила Джуд.

Его бровь выразительно поднялась вверх. Он кивнул головой в сторону детей.

— Они выглядят напуганными или обиженными?

Обычно Джуд охотно признавала свою не правоту, но на этот раз начала спорить: